Читать книгу Последняя надежда Императора. Историко-приключенческий роман. Издание 2-е - Илья Тамигин - Страница 9

Домой приехали к ужину.

Поручика унесли в его покои. В прихожей графа и Антуана встретила Наталья Сергеевна, в персиковом шелковом платье, бриллиантовых серьгах и благоухающая дорогими духами.

– Вижу, успешно съездили! Братец-то, с друзьями повидался? – весело подначила она мужа.

– Да, душенька, все в порядке. Он теперь утомился и ужинать не будет… Тебе привет от Феди Апраксина, помнишь, был у нас на свадьбе? Он тебе ещё шкатулку стальную, под алмаз граненую, подарил?

– О! Вы его встретили? Но, разве он не воюет?

– Вообрази, милая, служит военным комендантом у нас в уезде! Ранен был под Бородино, теперь поправляется. Вот, газет свежих пожертвовал!

Разговаривая, они прошли в столовую.

– Я думаю, Алекс, надо послать ему посылочку. Лимонов там, мандаринов, ананасов, бобов кофейных… Для поправки!

– Завтра же пошлем, Натали!

После ужина, который без поручика Ржевского прошел скучновато, Антуан направился к себе. Два часа позанимался русским языком с Мишей. Ничего, способности есть! Скоро он русский одолеет!

Устав – день был длинный – залег в постель с книгой. Пламя свечи слегка колебалось, отбрасывая тени на страницы. Чтение не лезло в голову, и устав бороться, Антуан уснул.

Арина приснилась снова, на этот раз в виде ангела.

Александр Романович, в халате с кистями, вошел в спальню графини. Она, уже в ночной рубашке и папильотках, пила приготовленный няней декокт.

– Не желаете ли чаю, граф? – слегка насмешливый, дразнящий взгляд жены разжег в вопрошаемом готовность к исполнению супружеского долга.

– Отнюдь! – ответил граф, сбрасывая халат и демонстрируя свои серьезные, готовые к действию… э-э… намерения недвусмысленным образом.

С развернутым знаменем он ринулся на штурм сами знаете, чего.

Кровать заскрипела в ритме кавалерийской атаки. Без подготовки, всяких там нежностей и поцелуйчиков. Ну, военный человек!

«Конечно, Алекс хорош, силен… В своем роде!» – думала Натали, рассеянно обнимая мужа и глядя в потолок, где гипсовый купидончик лукаво целился в них стрелой, – «Но, ведь изобретательности никакой! И не хочет, главное, ничего менять! Предложить, разве, самой?»

– Алекс, милый…

– Что, дорогая? – пропыхтел бравый полковник гвардии в отставке, предвкушавший скорый финал.

– Ой, давайте по другому… Я хочу сзади!

– Раком, что ли?

«Фи, как он неделикатен! Мужлан!»

– Да! Да!

– Извольте тогда встать в оную позу, о повелительница моего сердца и звезда моих очей…

«Ну, вот, другое же дело! Прощу, пожалуй… О! О! О-о-о!»

Издав рык, едва не загасивший свечу, граф упал на кровать. Супруга перевела дух. Сегодня она поставит мужу высший балл! Полежала немного, успокаиваясь. Ой! Он уже уснул! Ай-яй-яй! И что прикажете делать теперь? Не будить же! Обычно исполнит супружеский долг – и уходит, зная, что жена храпа не выносит. А как же визит незнакомки к месье Карсаку? И выпил муженек за ужином мало… Вдруг проснется, а её рядом нет? Осторожно потрясла благоверного за плечо. Тот, что-то промычав, повернулся спиной и засвистел носом. Ладно, хоть не храпит… Подумав, решила рискнуть: авось, не проснется! А ежели проснется – соврем что-нибудь!

Встала, стянула через голову ночнушку. Несколько мгновений полюбовалась собой в трельяже, потянулась, чтобы грудь приподнялась: эх, заказать бы скульптурный портрет! Или картину… Нет, граф – человек старомодных воззрений, ни за что не согласится, хотя портреты в стиле Ню уже давно в моде.

Намочив тряпицу в молоке, тщательно протерла все тело, особенно горло, грудь и за ушами: там, где духами смазывала. Подумав, слегка коснулась кожи чесноком. Одела холщовую рубаху, освеженную сегодня дымом и навозом, повязалась платком. Надела халат и была такова.

Вот и дверь месье Карсака. Странно: у него свет! Прислушалась: тихо… Но, нельзя же при свете… Хочется ужасно! А если нельзя, но очень хочется, то можно!

Дверь отворилась без скрипа. На цыпочках графиня прокралась в спальню. Так и есть, забыл свечу погасить! Надо задуть… В этот момент в коридоре послышались шаги, ручка двери повернулась. Не раздумывая, метнулась к шкафу. Открыв тяжелые дверцы, юркнула внутрь и затаилась. Босые ноги прошлепали через гостиную в спальню.

– Месье Карсак! Вы спите? – раздался приглушенный вопрос Миши.

Ответа не было. Совсем уже близко раздалось ворчание слуги:

– Точно, спит! И свечку не погасил! Далеко ли до пожара?

Ф-ф-у-ух! Свет погас, но в следующий момент раздался радостный вскрик Антуана:

– Ага! Я тебя держу!

И, затем, по русски:

– Прелесть моя! Хочу! Весьма!

«Когда научился-то?» – изумилась Натали.

Несколько странно звучащий, грудной голос Миши:

– Как Вам будет угодно, сударь! Погодите, портки сниму…

– Merde! Мишель, это ты?

– Я, сударь… У Вас свеча горела, ну, я и зашел задуть. Но, ежели невмоготу, то постараюсь соответствовать. Только, лучше б Вы бабу себе нашли…

Графиня, вся содрогаясь от беззвучного хохота, заткнула себе рот подвернувшимися под руку подштанниками.

– О! Пардон, Мишель! Я… Мне… это… сон приснился… Точно, бабу надо!

– Значит, меня употреблять не будете? – с некоторым, как показалось Натали, разочарованием спросил Миша.

– Н-нет! – в ответе Антуана проскользнула еле заметная пауза.

«Замялся, французик! Засомневался! Конечно, лучше Мишка сейчас, чем незнакомка позже, к тому же, неизвестно: придет, аль нет!» – веселилась Натали.

– Спокойной ночи, сударь! – конфузливо попрощался Миша и вышел.

Графиня задыхалась, думая, что сейчас лопнет пополам от сдерживаемого смеха. Антуан, поворочавшись немного, похоже, уснул снова. Выждав минут десять и успокоившись, хозяйка дома выскользнула из шкафа.

Подкравшись к кровати, она повторила свой вчерашний маневр. Антуан проснулся и, страстно рыча, заключил её в объятия. Снова от незнакомки пахло дымом, молоком и хлевом. Потягивало ещё чесноком…

Графиня, не мешкая, подвигла его на позу номер пять. Для этого пришлось растопыриваться в сложную растяжку, как в балете. Было обалденно приятно, но, с непривычки, тяжело. Тем не менее, и Натали, и Антуан испытали чувство глубокого удовлетворения, причем графиня – неоднократно.

– Ты кто? – прошептал он по русски, когда они, оба мокрые от пота, повалились на взбаламученную постель.

– Не скажу! Секрет! – шепнула она в ответ, пряча лицо у него на груди.

Он не понял, но это явно не было именем. Ничего, он выучит русский только за то, что им разговаривает незнакомка!

Натали улыбалась в темноте. Так ему и скажи, кто она такая! Надо, вообще-то, придумать псевдоним… Что-нибудь такое… Эдакое… Нежное и страстное! Однако, уснул, любовничек! Пора и восвояси. Тенью невесомой покинула спальню. Прокралась в свою. Муж спал, испуская рулады храпа. Быстро переоделась в ночнушку, спрятала рубаху, напоследок понюхав. Отличная маскировка! Свернувшись калачиком, уснула. Последней мыслью было: посмотреть завтра в дневнике, как выглядит поза номер шесть!

Утром Антуан проснулся оттого, что солнце ломилось в окно, беря приступом помещение сквозь раздвинутые занавески.

«Надо же, завтрак проспал!» – удивился Антуан, вскакивая.

Умывшись, позвонил Мише. Тот явился незамедлительно.

– Доброе утро, сударь! Проспать изволили? – улыбнулся он, раскладывая бритвенные принадлежности.

– Да уж! Никогда со мной раньше такого не было! А есть как хочется!

– Без проблем, сударь! Сейчас вот, побрею Вас… Сюда завтрак принести, или в столовую спуститесь?

– Сюда. Что я там, один в столовой…

Побрившись и отзавтракав, пошел извиниться перед хозяевами. На лестнице встретил Арину. Увидев его, девушка покраснела и опустила голову.

«Неужели она?» – обрадовался Антуан.

Потянул носом, когда она проходила мимо, задев его крепким бедром. Нет, не та! Запах был другой: пахло чистым, выглаженным бельем, мылом, сладким девичьим потом (совсем чуть-чуть!), какой-то пряной травкой. Такой, значит, букет. Будоражащий воображение, да! Пришла мысль обнюхать всех женщин в доме. Фыркнул, рассмеялся про себя.

В гостиной встретил графиню, поцеловал душистую ручку.

– Мадам! Я, простите, проспал сегодня. Не знаю, что случилось… Возможно, я впадаю в зимнюю спячку, как ваши русские медведи!

– Месье Каксак, Вы прощены! Пустяки, со всяким может быть. Алекс, вот тоже… Насилу добудилась утром!

– Г-м, да! Воздух, наверное, повлиял… Вчера передышали… А где господин граф?

– В оранжерее, посылку собирает для Апраксина.

Наталья Сергеевна пристально посмотрела на француза. Нет, ни о чем не догадывается!

– Завтра воскресенье, месье Карсак. В церкви будет служба.

– Но, я же католик, мадам! Разве мне можно в Вашу церковь?

– В церковь можно всем! Вам будет интересно. У нас отличный священник, отец Леонид. Говорит по французски! А без Слова Божия Вам тяжело!

– Тогда, конечно, приду на мессу!

Графа он нашел в оранжерее. Тот наблюдал, как работники срывали и укладывали в корзины мандарины и лимоны. Ананасы уже были упакованы.

Поздоровались за руку.

– Вот, отправлю Феде. Фрухты, значит, ну, и водочки, наливочки! Бобов, опять же, кофейных.

– О, граф, разве кофий у Вас тоже свой?

– Свой, месье Карсак! Десять кустов!

Прогулялись вместе. Антуан посмотрел на ягоды. Надо же! Свой кофий!

– А как здоровье братца?

– Мучается. Угрызениями совести мучается. Начудил вчера!

– Пойду навещу его, пожалуй!

Поручик Ржевский сидел у себя и мрачно пил водку. Привязанного за ногу ниткой таракана он пускал по столу, наливал рюмку и провозглашал:

– Выпьем за отъезд!

Затем подтягивал насекомое обратно, снова наливал:

– Выпьем за приезд!

Закусывал он чисто символически, черным хлебом с солью. Бутылка была уже опорожнена наполовину, даром, что было только одиннадцать часов.

– А, месье Карсак! Бонжур! Проходите, не стесняйтесь, посидите со мной! – радостно, хотя и несколько развязно, приветствовал он гостя, – Давайте выпьем. Иван! Вторую рюмку!

– Э-э… Для меня рановато… – замялся Антуан, – Может быть, пива?

– Ер-рунда! С утра не выпьешь – весь день насмарку! – выдав сей изящный силлогизм, поручик налил две рюмки и выжидательно воззрился на француза.

Антуан осторожно пригубил, чтоб не обидеть человека.

Опрокинув свою рюмку, как показалось французу, прямо в желудок, Ржевский занюхал корочкой и погрозил пальцем:

– Я все з-знаю!

– Что же Вы знаете, месье Ржевский? – заинтересовался Антуан.

– Знаю, почему про меня всякие гадости рассказывают… Я перед войной у князя Волконского на обеде по рассеянности рыбу ножом… пырнул… Ну, пьяный был! Так княгиня увидела и сказала: Фи! И с тех пор стали про меня глупости всякие рассказывать, небылицы… Пропало мое доброе имя! – поручик заплакал, высморкался в скатерть.

Решив развлечь его, Антуан спросил:

– Как Вы относитесь к гомосексуализму, поручик?

– Я-я? Я… не отношусь! – выпучил глаза Ржевский и, перестав плакать, с интересом уставился на собеседника.

Тот рассказал про ночное происшествие с Мишелем, как принял его за женщину.

Поручик посмеялся, задумался, затем налил рюмку. Посмотрел на свет:

– Все симптомы налицо, как сказал уездный патологоанатом, увидев мертвого мужика с проломленным лбом! Вы, сударь, страдаете от чрезмерно затянувшегося… э-э… безбрачия! Я Вам прописываю бабу! В больших дозах – помогает!

– Мерси, конечно, но как? Они же все крепостные!

– А Вы что, расист? Ну, крепостные! Но, ведь, хорошие!

– А хозяин? Вдруг он будет возражать?

– Не-е, Алекс возражать не будет! Это дело полюбовное. Так и имейте в виду! Вы мужчина симпатичный, за кем-нибудь поухаживайте, все и получится. Только не за замужними! Можно оглоблей схлопотать, от мужьев, то-есть.

– Так, значит, свобода воли у них?

Поручик не ответил, так как был занят заглатыванием водки. Закусив, раздумчиво произнес:

– Свобода во-оли… Да, бабы – они такие! Свободные и волевые! Если чего возжелают – ни перед чем не остановятся.

Он оживился:

– А, кстати, о бабах! В Петербурге два года назад случай был. К Мари Воронцовой на ночь глядя заехали две её подруги: Биби Горчакова и Жюли Верещагина. Ну, выпили, и до утра щебетали в будуаре о своем, о девичьем. А поутру из шкафа выпала бесчувственная тушка Сашки Мещерского, кавалергарда, спрятавшегося, чтобы подглядеть, как хозяйка переодеваться будет! После рассказывал: мол, такого стыдобища наслушался, что едва не помер! Скандал!

Антуан впечатлился. Действительно, страшная смерть!

– Так, Вы сейчас в студию пойдете, Серж? Я бы Вас проводил! – предложил он, надеясь таким образом отвлечь поручика Ржевского от пьянства.

– Нет, месье Карсак, не сегодня. Отдыхаю я.

Поручик налил ещё одну рюмку, поставил её на стол, подпер голову руками. Взгляд его затуманился:

– М-медитировать буду!

Остаток дня Антуан частью провел в размышлениях о таинственной незнакомке, частью – изучая русский язык. И то, и другое дело двигалось туго. Миша учителем оказался слабеньким. Нужна была система, учебник, наконец. Словарь тоже не помешал бы. Что же касалось незнакомки… Вечером Антуан сел за стол и положил перед собой лист бумаги. Что о ночной даме известно?

– Рост – средний. Едва достает до подбородка.

– Телосложение – средней упитанности, не тощая, но и полнотой не страдает.

– Волосы даже в постели прячет под платком. Как ни искал, не нашел ни одного, чтобы хоть цвет узнать.

– Руки и ноги маленькие, нежные, без мозолей и цыпок, что странно для крестьянки.

– Запах. Ни намека на мыло, тем более, туалетное. Смесь дыма, хлева, молока. Чеснок.

– Кожа очень чистая. Везде! Странно, особенно учитывая отсутствие запаха мыла.

– Изощренность в любви. Знает позы и разные приемы, которые даже в Варшаве известны лишь по слухам.

– Французского явно не знает. Пытался шептать всякие грязные слова – не реагирует.

– Бескорыстна. Ни намека на вознаграждение.

Закончив писать, перечитал. Попытался осмыслить логически. Получилась молодая крестьянка, не занятая физическим трудом, чистоплотная, живущая, скорее всего, при барах. Так это все и так было ясно с самого начала! Что ж, будем искать!

Лег спать, решив дождаться незнакомку во что бы то ни стало. Терпел до двух ночи. Не выдержал, уснул.

А незнакомка так и не пришла. Завтра обедня, исповедь… Грех перед причастием нескромными вещами заниматься! Так рассудила Натали и осталась в своей спальне.