Читать книгу Маша в хрущёвскую оттепель - Инна Фидянина-Зубкова - Страница 12

Родная деревня на самом деле оказалась намного меньше, чем Маша себе её представляла. Весть о ненормальной привязанности девочки к самовару быстро разлетелась по всем дворам! Люди шушукались и тыкали пальцами не только в малышку, но и во всю её семью, а также в женишочка Васю. Если Маша и её семья (по маминой линии) отличались стойким кулацким характером, а папка чуть ли ни сутками пропадал на работе (ведь поле пахать кому-то надо); то Васятка дал таки слабину. Припёрся он к подружке и говорит:

– Слышала, шо об нас по деревне судачат?

Маша сразу смекнула, о чём хочет поведать ей парниша, но как и полагается хитрющей даме, попыталась увести разговор в сторону:

– Знаю, потерпи, через десять лет поженимся. Пойдём чай пить.

От чая Вася никак не смог отказаться, видимо сам заболел ненормальной привязанностью к волшебной посудине.

И вот на столе уже стоит дымящийся пухлый железнобокий «детина», тарелка с ватрушками и две чашки ароматного чёрного грузинского чая «экстра».

А когда дети напились, наелись, и у Васи раздулся живот в верхней части, то у него почему-то не повернулся язык сказать: «Давай отвезём самовар обратно в лес и отдадим его хозяину Карачуну в пожизненное пользование. Пусть про злыдню сплетни ползут, а не про нас!»

Нет, нет, женишок довольно откинулся на спинке стула и ласково произнёс:

– Обязательно поженимся! – а потом он повернулся к окну и погрозил воображаемым сельчанам. – А то у вас самоваров нет! Можно подумать, вы чаи не гоняете.

Маша грустно вздохнула:

– Не пьют. Они только самогон жрать и привыкши. Так мой папка говорит. Вась, а давай отвезём самовар в лес и отдадим его Карачуну. Пущай про него трындят, а не про нас!

Парнишка выпучил на подружку удивлённые глаза:

– Ты что, Машь! Нельзя с казённым добром обращаться плохо. Так дед твой говорит. Выпорет он нас, как пить дать, выпорет.

– Не выпорет, – ещё раз вздохнула Маша. – А в сани посадит и в лес отвезёт на пожизненное там проживание.

Пацан покрутил пальцем у виска, да так, что невеста не поняла: кому предназначался этот жест – ей или деду?

– Вась, – дёрнула его за рукав девчушка. – Пойдём гулять во двор.

– Пойдём во двор на позор, – согласился с ней малец.

– А давай плакат с самоваром нарисуем и с ним отправимся, ну типа парад устроим.

– Демонстрацию, – поправил её мальчик.

«Несанкционированный митинг», – поправил их голос с неба.

«Одиночный пикет», – из печной трубы дух Карачун завыванием ветра поправил голос с неба

– Бр-р-р! – замотали головами дети. – Ладно, обойдёмся и без плаката, мы ж не «ку-ку»!

Они посмотрели друг на друга:

– Или «ку-ку»?

– Ладно, у деда спросим.

– Да ты что, мой дед первый «ку-ку» на деревне! Так все говорят.

– А второй кто?

– Вторые мы с тобой, моя бабушка третья, а папка с мамкой четвёртые.

Тут Васятка вспомнил и о своих предках:

– Ну тогда и мои родственники «ку-ку». Чем они хуже твоих?

– Ничем, – согласилась Маша. – Твои тоже «ку-ку», наверное.

Дети взялись за руки и молча вышли во двор. Скрипнули калиткой и гордо зашагали по сельской дороге. Они шли без самоварного плаката, но им казалось, что они маршируют вместе с ним.

– И вас с праздничком! – высовывались из заборов люди и здоровались с сумасшедшими влюблёнными.

А Маша с Васей пересчитывали их по головам: «Тётка Глаша – десятая „ку-ку“, бабка Дуся – одиннадцатая „ку-ку“, Егор Степанович – двенадцатый „ку-ку“…» – и так далее.

А на улице была осень. Голос с неба спорил с Карачуном. Но злой дух неумолимо наступал. Скоро зима. А зима – царствие небесное тёмного бога Карачуна. Вот тогда-то он мозги и скрутит! И не только Машке, Ваське, их родственникам, соседям, но и всем нам. Правда, граждане? Милые, добрые, поможите!