Читать книгу Крещение Руси: мифы и реальность - Иоанн Курмояров - Страница 12

Логическим следствием вышеуказанного подхода в изучении феномена христианской религии явилось то, что при описании тех или иных исторических событий, непосредственно связанных с распространением христианства на Руси (т. е. вопросом, который мы будем детально разбирать во второй части нашей работы), на передний план стал выдвигаться культурный контекст, а контекст собственно религиозный стал отодвигаться на задний план или попросту игнорироваться. Проще говоря, христианская вера стала преподноситься исключительно как КУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН. И действительно, признав религиозную основу христианства всего лишь продуктом мифотворчества, историки, видимо, посчитали исследование мифов, в некотором смысле, несерьезным и ненаучным занятием (занятием более достойным для этнографа) и принялись исследовать внешнюю сторону христианства, а именно; ХРИСТИАНСКУЮ КУЛЬТУРУ.

Само по себе это занятие не такое уж и плохое, если бы не одно маленькое но…! Дело в том, что в этом случае сам феномен принятия христианства на Руси стал рассматриваться в исторической науке как переход от одного культурного уклада (языческого) к другому (христианскому). Так, например, А. В. Карпов в своей работе «Язычество, христианство, двоеверие» пишет следующее: «Становление новой христианской культуры на базе византийского и южнославянского наследия происходило параллельно с динамичной перестройкой всей системы традиционного культурного уклада. Трансформация основных культурных компонентов массовой религиозности была неразрывно связана с общим ходом исторического процесса»[113].

Нетрудно заметить, что в этом случае КУЛЬТУРА превращается в своего рода идола, существованию которого подчинено все и вся (как в жизни отдельного человека, так и общества в целом). Таким образом, вся история существования человеческого общества представляется как один нераздельный СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН, религиозная составляющая которого либо совсем игнорируется, либо отходит на задний план как нечто несущественное, маловажное, являющееся лишь составной частью культуры[114], не имеющее глубокого влияния на ход исторического процесса и не представляющее большого интереса для научных исследований. Тот же А.В. Карпов пишет по этому поводу следующее:

«Понятие «культура» занимает, пожалуй, первое место по множественности его определений в научной литературе. В рамках европейской цивилизации оно прошло огромный путь «насыщения» новыми смыслами… С одной стороны, «взятое в широком смысле современное понятие культуры обозначает все то, что создано руками человека». С другой стороны, согласно концепции В. С. Степина, культуру можно рассматривать как «систему исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях». Эти «программы – представлены многообразием знаний, норм, навыков, идеалов, образцов деятельности и поведения, идей, гипотез, верований, целей и ценностных ориентаций и т. д. В этом плане культуру надо рассматривать как «основной способ осуществления социальности людей, реализацию их потребности в коллективном существовании и – главное – обобщение динамики этого существования в системе социального опыта и трансляции этого опыта следующими поколениями… Социокультурный подход позволяет представить культуру в виде системы информационных кодов. С точки зрения этой теории, сложные исторические органические целостности должны содержать внутри себя особые информационные структуры, обеспечивающие ее саморегуляцию. В биологических организмах эту роль выполняют генетические коды (ДНК, РНК). В обществе, как целостном социальном организме, аналогом генетических кодов выступает культура. Подобно тому, как управляемый генетическим кодом обмен веществ воспроизводит клетки и органы сложных организмов, подобно этому различные виды деятельности, поведения и общения, регулируемые кодами культуры, обеспечивают воспроизводство и развитие элементов, подсистем общества и их связей, характерных для каждого исторически конкретного вида социальной организации»[115].

Как видно из этой цитаты, в данном случае мы имеем дело с так называемой «культурной» моделью развития человеческого общества, в которой человеку фактически отводится роль некоего культурного животного, и не более. Конкретно это означает то, что если простые животные подчинены общему ходу эволюции, а, точнее, главному ее двигателю естественному отбору (т. е. являются своего рода биологическими машинами), то человек также эволюционирует, т. е. также является биологической машиной, но только делает это на более высоком КУЛЬТУРНОМ, уровне, например:

«Накопление сведений о чем-то новом, насыщение сознания новым информационным содержанием всегда первично по отношению к более глубинным и постепенным трансформациям культуры. В реальной жизни «индивидуальные когнитивные (т. е. сознательные, связанные с мышлением, – прим. автора) приобретения всегда опережают типологическое становление культуры». Причем «когнитивный результат оказывается культурным достижением, лишь будучи наследуемым на протяжении многих поколений, превращаясь в устоявшуюся матрицу культурного поведения». Межпоколенная приемственность когнитивных результатов, их закрепление в структурных перестройках языка, в стереотипах поведения превращает когнитивный режим в феномен культуры»[116].