Читать книгу Крещение Руси: мифы и реальность - Иоанн Курмояров - Страница 9

Справедливости ради нужно отдать должное усердию и напористости советских историков, действительно их труд во многом не пропал даром, и убедиться в этом можно, посетив многочисленные интернет-страницы атеистических сайтов, на которых присутствует такое огромное количество работ антихристианской направленности, что приходится только удивляться «трудолюбию» их авторов.

Правда характер этих работ не выдерживает ни малейшей критики, т. к. в основе их лежит не строго научный интерес, а ненависть к христианству, что и обуславливает сугубо чувственный, эмоциональный (чаще всего, при полном отсутствии здравого смысла) характер антихристианской, атеистической истерии. Увы, но не смотря на подобное плачевное состояние дел, ненависть к христианству все еще владеет умами и сердцами многих людей.

Нет смысла рассматривать здесь причины происхождения этой ненависти (это не входит нашу задачу), попробуем только лишь оценить с позиции здравого смысла некоторые моменты описываемого здесь атеистического мифотворчества.

Точно так же в этой главе мы не ставим перед собой задачи кого бы то ни было в чем-либо переубеждать, ибо требование от людей обязательного принятия той или иной религиозной доктрины в принципе недопустимо. Как говорил свт. Григорий Богослов: «Тайна спасения для желающих, а не для насилуемых»[93]. Все мы обладаем свободой воли и вольны выбирать то, что ближе нашему сердцу и уму. Другое дело, что всякий здравомыслящий человек все же должен стараться адекватно оценивать те или иные изучаемые им явления, и не идти на поводу у своих чрезмерно зашкаливающих эмоций, которые, к слову, также нужно уметь адекватно оценивать. В противном случае существует большой риск принять желаемое за действительное или ложь вместо истины.

Итак: общая схема грубой атеистической критики, которая вызрела в анналах советской исторической науки, условно может быть названа «критикой ради самой критики». Конкретно это означает то, что на самом деле атеиста, критикующего все религиозное и в частности христианство, не интересует реальное положение дел. Его задача всегда одна – очернить и опорочить все, что связано с религией и христианством (любой ценой и в любых комбинациях). Вот только некоторые примеры подобного подхода к изучению религии.

Так, например, в одной из антирелигиозных книг советской эпохи утверждается следующее: «Как известно, библейский миф гласит, что бог создал белокожих Адама и Еву, а что касается чернокожих, они, по мнению некоторых, представляют собой расу животного происхождения…»[94]

Естественно, что любой человек, хотя бы раз в жизни потрудившийся заглянуть в Библию, без труда может убедиться в том, что она не содержит в себе ни малейшего намека на то, какой именно расы или цвета кожи были Адам и Ева. Проблема состоит лишь в том, что в советское время, в большинстве своем, люди были лишены возможности иметь в своей библиотеке Святое Писание (т. е. Библию), а особенного желания пойти в библиотеку общественную и проверить «подлинность» этого нелепого утверждения у рядового советского человека, как правило, не возникало (в том числе и потому, что это могло вызвать нежелательную реакцию окружающих). Да и зачем проверять цитату, когда и так «ясно», что религия – это всего лишь банальное заблуждение и ничего более? А христианство возникло лишь в результате ожесточенной социальной борьбы.

Например, в своей книге «История Русской Церкви» видный советский историк, академик Н. М. Никольский писал: «Христианство возникло на почве ожесточенной социальной борьбы первого века; оно было сначала эсхатологической религией рабов и пролетаризованных элементов мелкой буржуазии и только впоследствии было переработано в богословскую отвлеченную религию искупления с могучей церковной организацией, в лице которой тогдашнее государство получило новое могущественное орудие для своей власти»[95].

Правда, здесь нужно отдать должное коллегам Н. М. Никольского, которые, заметив, что автора вышеприведенной цитаты несколько «занесло» в оценках и выводах, поставили под цитатой сноску о том, что: «Утверждение о наличии в первом веке н. э. пролетаризованных элементов мелкой буржуазии – рецидив былого увлечения Н. М. Никольского так называемой «теорией циклов»[96].

Другое дело, что в своей критике христианства «заносило» не только Н. М. Никольского, но и подавляющее большинство тех, кто в то время писал или говорил о христианстве с позиции господствующей антирелигиозной идеологии. По сути говоря, в головы людей вдалбливались элементарные по своей формулировке и содержанию антихристианские лозунги, прямо осуждающие все связанное с историей христианской Церкви. Причем сама Церковь преподносилась людям исключительно как аппарат насилия и сдерживания всего прогрессивного. Был даже издан своего рода «атеистический катехизис» советской эпохи под названием «Настольная книга атеиста», в котором писалось, в частности, следующее:

«Она (т. е. Церковь) захватила в свои руки монопольное право на обучение. Вследствие этого все образование приобрело богословский характер. Подавляющее большинство средневековых ученых являлись представителями духовенства. Любая научная проблема преломлялась через официальную богословскую доктрину… Ценность теоретических исследований всецело определялась их соответствием догматическому учению церкви… Для средневековья характерно засилье теологии. Теологические системы стали препятствием на пути прогресса, науки и культуры. Богословское решение естественнонаучных проблем, к которым религия не имела никакого отношения, ставило исследователей в невыносимые условия. Теологи объявили геоцентрическую систему Птоломея равнозначной догмату веры, самым решительным образом отстаивали представление о неподвижности Земли… и т. п.»[97].

Главная задача авторов этой (и других подобных) цитат формулируется довольно просто – привить отвращение ко всему, что связано с Церковью и христианством, а там, где привито устойчивое чувство отвращения, никто уже не будет проверять заведомо ложную информацию о том, что система Птоломея якобы была чуть ли не «догматизирована» в средние века или искать правду о том, что возникновению современной науки как таковой мы обязаны не кому-нибудь, а именно христианской цивилизации[98].

Точно также отношение христианской Церкви к личной и общественной жизни человека описывается с сугубо негативным оттенком:

«…церковь никогда не забывала об усилении идеологического воздействия на умы людей. Главными направлениями церковной спекуляции становятся догматика и аскетика… В области общественной жизни они (т. е. теологи-богословы) отстаивали идею неизменности существующего порядка, благословляя систему неравенства, эксплуатации и угнетения»[99].

При этом, естественно, не приводится ни одного церковного источника вероучительного характера, в котором речь шла бы о благословении – неравенства, эксплуатации и угнетения.

Однако, если в советский период подобные психологические ходы хоть как-то еще можно было объяснить, то некоторые современные трактовки религиозного мировоззрения, а также вольные трактовки библейских текстов объяснить достаточно трудно. Так, например, один из критиков христианства В. Б. Авдеев пишет следующее:

«Античные критики христианства, такие, как Цельс, Цецилий, Порфирий, Юлиан, будучи современниками утверждения христианства, а также и более поздние исследователи заостряют наше внимание на том, что Христос был крайне необразованным человеком, не имевшим никакого представления о доминировавшей в то время греко-римской культуре. Палестина была самой непросвещенной и отсталой провинцией Империи. Неужели Единственный Бог не мог дать своему возлюбленному сыну соответствующее образование и наделить телом, достойным его величественной миссии?»[100]

Странно, но написав огромную книгу «Преодоление христианства», В. Б. Авдеев[101] почему-то забыл дать ссылки на источники и цитаты указанных им авторов (впрочем, это довольно характерный прием для антихристианской критики). Вместо этого он (и не только он) довольно часто цитирует тексты Ветхого и Нового Заветов, что, в свою очередь, свидетельствует о признании их фактической достоверности.

Кроме этого, критики христианства, как правило, забывают указать на тот факт, что уже у древних христианских апологетов есть ответы на всевозможные обвинения, высказанные как в адрес христианской Церкви, так и в адрес Иисуса Христа лично. Забывают они указать и на то, что многие критические источники дошли до нас лишь в пересказе христианских авторов (хотя Церковь вполне могла бы запретить или уничтожить тексты, содержащие откровенные нападки на христианство).

Так, например, сочинение антихристианской направленности языческого философа-эклектика Цельса (жившего во 2-м веке) дошло до нас только благодаря трудам христианского апологета Оригена (в 249 году Оригеном были написаны восемь книг против Цельса) и т. д.

Все это указывает на то, что христиане никогда не боялись и не боятся ни критики своих религиозных убеждений, ни вообще каких-либо нападок на христианскую веру. У христиан есть ответы на многочисленные вопросы, недоумения и обвинения, адресованные в их адрес, и нужно только суметь их услышать. Поэтому для тех, кто хотел бы услышать эти ответы, мы и могли бы вкратце заметить, что в Новом Завете речь идет как раз о том, что Христос уже в детстве (в Евангелии идет речь о случае, когда Христу было всего лишь 12 лет) был не по годам образован и удивлял мудрецов израильских мудростью и глубиною проникновения в сокровенное:

^«Когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими. Пройдя же дневной путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми и, не найдя Его, возвратились в Иерусалим, ища Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его» (Лк. 2:43–47).

Да и как можно обвинять в невежестве Христа, учение Которого перевернуло мировоззрение и самую жизнь миллионов людей, среди которых можно назвать не одну сотню великих ученых, политиков, философов, деятелей искусств и т. д… О знакомстве Христа с господствовавшей над Иудеей римской властью (а, следовательно, и с греко-римской культурой) можно судить из ответа Христа на вопрос иудеев о том, следует ли подавать подать кесарю. Из ответа Христа прямо следует, что Он вовсе не удивился вопросу, хотя, по «логике» Авдеева, должен был спросить: «Какому кесарю? Ничего не знаю ни о каком кесаре!» и т. д.

Единственное, в чем прав Авдеев (и другие критики христианства), так это в том, что Христос родился на самой окраине империи и был в своей жизни фактически нищим человеком, не занимавшем никакого сколь-нибудь весомого социального положения в обществе. В этом смысле даже авторы сугубо антихристианской направленности никогда не подвергали сомнению следующие слова из Евангелия: «Тогда один книжник, подойдя, сказал Ему: Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8:19–20).

Хотя, учитывая предвзятость антихристианских источников, если бы случилось так, что Христос каким-либо образом занял в обществе видное социальное положение (допустим, стал императором Рима), то у критиков христианства родился бы новый повод обвинить Бога в насилии над человеческой свободой, – мол, кто же не уверует в, наделенного фактически безграничной властью над подданными, верховного правителя? Подобный подход может говорить лишь о том, что критиков христианства в принципе не интересует сама суть вопроса, впрочем, как и суть христианской веры. Для них христианство, априори, представляет из себя либо наивное заблуждение неграмотных, низших слоев общества, либо сговор верхушки с целью порабощения основной массы людей. Хотя сам этот факт (т. е. факт того, что Спаситель народов родился фактически в полной нищете) мог бы натолкнуть думающего человека на мысль о том, что как-то все это не укладывается в обыденные рамки человеческого представления о Верховном Мессии и, следовательно, вряд ли подобное учение (о нищем мессии, да еще и окончившим свою жизнь позорной смертью раба на кресте) могло быть выдумано людьми, которыми двигали либо невежество, либо те или иные меркантильные интересы. Гораздо проще было бы, в этом случае, воспользоваться теми ожиданиями возвращения золотого века, которыми жили люди данной эпохи. А ведь они связывали эти ожидания не с нищим проповедником, умершим самой позорной смертью, какая только существовала на тот момент, а с гением императора, нового Августа, облеченного властью, славой, богатством, красотой и т. д. Сам идеал спасения в язычестве (как и в иудействе) заключался тогда (да и сейчас) не в плодах духа, а в достижении всевозможных материальных благ, которые должен был дать человечеству царь всей земли. По этому поводу профессор В. Квятковский писал следующее: «Идея спасителя в эллинстве, а особенно в культе кесарей, никогда не имела нравственного смысла, но обозначала физическое избавление личности, города, государства от земного несчастья, например, от болезни, неурожая, от врага». Нищий же Христос, не только не давший никаких материальных благ, но и Сам повешенный на древе, был действительно безумием для эллинов. Совершенно естественна поэтому была и реакция язычества на проповедь христианства: «Об этом послушаем тебя в другое время» (Деян. 17:32), «Безумствуешь ты, Павел» (Деян. 26:24), а затем и: «Христиан ко львам».

Так стоит ли смущаться тем, что Христос не насилует человеческую свободу и тому же г-ну Авдееву предоставляет возможность бунтовать против Бога и пытаться вводить в заблуждение людей мнимыми попытками опровержения фактов библейской истории? Как один из примеров подобного бунта можно привести цитату, в которой г-н Авдеев пытается опровергнуть существование библейского города Назарета: «Второй шокирующий факт, – пишет автор цитаты, – поджидает нас при изучении географии жизни Мессии. Оказывается, что идеологи просто придумали его родной город Назарет. Ни в одном из светских исторических источников это название не упоминается. Ни Иосиф Флавий, ни авторы Ветхого Завета, ни толкователи Закона Моисеева, ни римляне, ни греки и слыхом не слыхивали о таком городе! Кроме того, в талмудической литературе строжайшим образом перечислены все мельчайшие населенные пункты, где действовали школы или синагоги, а из тех же канонических евангелий мы знаем, что Иисус был обрезан на восьмой день согласно закону и ходил в синагогу. Так что со всех точек зрения снова получается элементарный подлог»[102].

Читая эти строки, можно вполне допустить, что их автор сделал элементарную опечатку и вместо слова «советские», написал слово «светские», однако излишний акцент на отсутствии ссылок о Назарете во всех без исключения светских источников, к великому сожалению, опровергает эту нашу догадку.

Можно, конечно, поверить, что в советских источниках всячески скрывалось упоминание о месте жительства Спасителя. Но отрицать сам факт существования Назарета – это как-то уж слишком. В конце концов, можно просто купить туристическую путевку, съездить в Израиль и посетить многочисленные места, связанные с рождением и земной жизнью Христа. Хотя можно было бы поступить и еще проще, а именно: заглянуть в дореволюционные и постсоветские карты и энциклопедии, и вопрос отпал бы сам собой. Так, например, в дореволюционном Энциклопедическом словаре Брокгауза-Эфрона говорится о том, что Назарет (который на современных картах значится под названием Эн-Насира)[103] это: «небольшой город Галилеи, в котором провел свое детство Господь Иисус Христос. Расположенный в котловине, он окружен красивыми холмами, покрытыми садами. В. Ветхом Завете о нем не упоминается и вообще он был так незначителен, что вошел в пословицу; о нем говорили: «Что может быть доброго из Н.» (Ин. 1:46). Н. служит местом паломничеств со всех концов христианского мира. Около 6000 жит.: 2500 греков, 2000 мусульман, около 1000 римо-католиков, остальные – других национальностей и вероисповеданий»[104].

И все же основной удар грубо-атеистической (т. е. не научной, не академической) критики пришелся по личности Самого Христа. Но и здесь мы не сможем наблюдать какой-либо последовательности в рассуждениях, т. к. с одной стороны, – мы сталкиваемся с полным отрицанием существования исторической личности Христа, а с другой стороны, – антихристианские критики не могли обойтись без того, чтобы не поднять свой голос и против непосредственной земной деятельности Спасителя.

В этом контексте сам собой напрашивается вопрос: если Христа все же не было, то зачем тогда вести речь о том, что Он «якобы» делал при своей жизни? Совершенно понятно, что в данном случае Его жизнеописание, данное нам в Евангелиях, такая же «выдумка», как и мнение о том, что Христос жил 2 тыс. лет назад в Иудее? Ответ на это недоразумение очевиден; скорее всего, чувствуя слабость своих аргументов против существования реальности исторической Личности Христа (против чего не возражали даже сами иудеи, которые, по логике вещей, более всего были заинтересованы в том, чтобы превратить жизнь основателя христианства в несуществующий миф[105]), атеистическая критика пыталась, что называется, перестраховаться и потому не обходила вниманием и то, что написано непосредственно в Евангелиях. Так, тот же г-н Авдеев пишет: «Много места в евангелиях уделено чудесам, содеянным Христом. Однако при более детальном исследовании выясняется, что они носили сугубо избирательный характер и далеко не каждый мог получить желанное исцеление. Так, например, в повествовании Матфея женщина просила Иисуса освободить ее дочь от беса, «но он не отвечал ей ни слова. И ученики его, приступив, просили его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Комментарии, как говорится, излишни, и все заезженные тезисы о любви к «ближнему» растворяются сами собой»[106].

Признаюсь, довольно трудно понять, на что рассчитывал автор, написав эти строки? Когда каждый, кто, не поленившись, прочитает хотя бы одно из Евангелий (а их объем, к слову, довольно мал) без особого труда сможет убедиться в том, что Христос всего лишь за 3,5 года Своего земного служения (а именно столько длилась проповедь Евангелия на земле) исцелил сотни и тысячи людей, в том числе и просившую у Него исцеления хананеянку:

«И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия и исцелял всякую болезнь и всякую немощь в людях. И пошел о нем слух по всей Сирии; и приводили к нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их» (Мф. 4:23–25).

«И сказал Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: Слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют…»(Мф. 11:4–5).

Затруднения с исцелением возникали у Него лишь в тех случаях, когда люди явно отвергали Христа как Мессию: «И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него всё это? И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем. И не совершил там многих чудес по неверию их» (Мф. 13:54–58).

Но это уже была, как теперь говорят, не Его, а их проблема: Христос попросту не желал насиловать свободу людей, отказавшихся от Его помощи, и поэтому исцелял только тех, кто сам направлял движение своей воли к Спасителю рода человеческого. И таких примеров в Евангелии огромное множество.

Из всего этого становится ясно, что первичный отказ женщине исцелить ее дочь был вызван вовсе не избирательностью Христа, а какими-то неведомыми Авдееву причинами, понять которые он без труда смог, если бы обратился хотя бы к одному из толкований на Новый Завет, считающимся авторитетным в христианской Церкви. Так, например, комментируя данное место Евангелия от Матфея (глава 15, стихи 22–28) блаженный Феофилакт Болгарский говорит следующее: «Теперь Иисус открыл причину, по которой Он откладывал вначале исцеление. Именно, чтоб обнаружились вера и благоразумие этой жены, Он не тотчас согласился на ее прошение и даже отсылал ее, а теперь, когда открылась вера и мудрость жены, хвалил ее, говоря: велия вера твоя. Слова же: буди тебе якоже хощеши, показывают, что, если бы она не имела веры, то не получила бы просимого. И нам, если захотим, нет препятствия получить желаемое, когда имеем веру… Эта хананеянка служит знаком церкви из язычников. Ибо и язычники, прежде отверженные, после привлечены в число сынов и удостоены хлеба, то есть тела Господня. Напротив, иудеи, сделавшись псами, стали питаться крупицами, то есть малою и скудною пищею – буквою. Тир означает удержание, Сидон – ловцов, а Хананея – уготованную смирением. Итак язычники, кои прежде заражены были злобою и имели у себя ловцами душ демонов, приготовлены были смирением, тогда как праведные приготовились высотою царствия Божия»[107].

Все эти примеры недобросовестной критики мы привели только для того, чтобы проиллюстрировать те методы и подходы, которыми пользовались и пользуются до сих пор критики христианства при создании своих антихристианских мифов. По своей сути данные методы представляют яркий пример того, что в логике называется circulus vitiosus, «порочный круг» в доказательстве. Т. е. на деле это означает, что при создании своей мифологии антихристианского характера критично настроенные по отношению к христианству авторы исходят (как из своего последнего основания) из положений, которые им еще нужно доказать, но которые они принимают уже за доказанные и несомненные. Они заранее объявляют всю не только новозаветную, но и вообще библейскую письменность сборником мифов и легенд, и у свидетельств этой письменности касательно событий евангельской и библейской истории отнимают всякое историческое значение. При таком отношении к источникам библейской истории факты последней можно, конечно, объяснять самым разнообразным способом и сближать их с чем угодно. Точно так же при подобном подходе к изучению истории и религии феномен Крещения Руси будет выглядеть исключительно в негативном свете, а именно; князю Владимиру и его окружению приписываются самые неприглядные и корыстные мотивы (желание еще более поработить народ и т. д.). Утверждается, что именно эти мотивы и побудили правящую верхушку древнерусского общества искать религию (т. е. идеологию для управления массами), наиболее подходящую для подавления народного самосознания и гармоничного развития личности. В этой череде лучшей идеологией оказалось христианство, т. к. оно всячески пропагандирует смирение, подчинение властями, нищету (т. е. нестяжание), призывает к терпению скорбей и различных невзгод, препятствует прогрессу и вообще подавляет всяческие творческие начала и стремления в человеке. Авторы подобных теорий считают, что имеется предостаточно исторических фактов для того, чтобы делать столь радикальные выводы. Большинство из этих фактов будет рассмотрена во второй части книги, где мы попытаемся составить истинную картину описываемых исторических событий. На самом же деле список фактов, которые якобы подтверждают насильственный характер крещения жителей Древней Руси, довольно ограничен. И ограничен он потому, что до нас дошли лишь отдельные случаи конфликтов между язычниками и христианами периода христианизации Руси. Практически молчит по этому поводу и археология. Все это может говорить лишь о том, что сам процесс христианизации проходил довольно мирно и не вызывал в большинстве своем какого-либо существенного сопротивления со стороны граждан Древней Руси. Отдельные конфликты говорят лишь о том, что недовольные всегда найдутся. Слишком уж трудно бывает некоторым людям отказаться (даже в пользу Истины) от своих заблуждений и предпочтений.

Но самым удивительным во всей этой антихристианской шумихе является то, что сегодня (впрочем, как и в прошлом) обвинения христиан в насильственном навязывании своей веры звучит со стороны людей с атеистическими взглядами. Уж кто-кто, а они могли бы скромно промолчать на этот счет, т. к. на фоне огромного количество жертв минувшей советской, атеистической эпохи, эпохи, которая унесла десятки миллионов жизней наших (и не только наших) сограждан, стыдно пытаться раздуть «кровавый» сюжет Крещения Руси, опираясь лишь на несколько, не всегда адекватно понимаемых, примеров конфликтов, имевших место между христианами и язычниками в Древней Руси. Недобросовестность атеистической критики проявляется даже в том, что сам подбор подобных фактов растягивается на период с 10-го по 13-й, а иногда даже и по 14-й век. Так, например, фактом насилия над язычниками считается церковное постановление от 1285 года, повелевающее «отлучать от церкви тех, кто ходит к волхвам и обавникам». Таким образам христианство обвиняется, с одной стороны, в заигрывании с языческой идеологией (т. е. в двоеверии), а с другой стороны данный запрет подается как насилие над свободой воли человека. Хотя, на самом деле, он может быть воспринят исключительно как желание Церкви сохранить чистоту веры и нежелание христиан идти на какие-либо компромиссы с язычниками и, в том числе, на компромиссы с собственной совестью. Удивительно, но даже сам факт свержения языческих кумиров (т. е. деревянных статуй языческих идолов) князем Владимиром воспринимается как факт насилия и примером того, что Русь крестили «в кровавой купели». Думаю, что подобный пример, как, впрочем, и многие другие примеры, явных натяжек и передергиваний со стороны враждебно настроенных по отношению к христианству элементов можно будет оставить без комментария.

Закончить этот раздел мне бы также хотелось словами математика В. Н. Тростникова: «Несколько лет назад мой старый знакомый, один из крупнейших математиков современности, попросил меня свозить его в Троице-Сергиеву лавру. Зная о его материалистическом воспитании, я выразил удивление. Понизив голос, академик сказал мне: «Я не настолько глуп, чтобы быть атеистом»[108].

Один из умнейших агностиков нашего времени спросил меня как-то: как я считаю, становится человечество лучше или хуже или не меняется? Он был уверен, что назвал все возможные варианты. Он не видел, что все это – отчеты и схемы, а не картина и повесть.

Я спросил его, как он считает: мистер Смит из Голдер-Грин стал лучше или хуже или же не изменился от тридцати до сорока лет? Тут он начал догадываться, что это зависит от мистера Смита, от его выбора. Он никогда раньше не думал, что путь человечества – не прямая линия, прочерченная вперед или вверх, или вниз; он извилист, как след через долину, когда человек идет, куда хочет, и останавливается, где хочет, может пойти в церковь, может свалиться пьяным в канаву. (Честертон. «Вечный человек»)