Читать книгу Фауст. Страдания юного Вертера - Иоганн Вольфганг фон Гёте - Страница 32

Не думайте, что здесь, в стране германской,

Шутов иль бесов танец басурманский

Предстанет вам иль пляска мертвецов:

Для вас веселый праздник здесь готов.

В Рим государь свершил поход далекий;

Перешагнул он Альп хребет высокий,

И дивный край во власть стяжал он там,

Себе на пользу и на радость вам.

Права на трон себе приобретая,

Облобызал священный он башмак, –

И вот на нем корона золотая,

А нам принес он шутовской колпак.

Весь наш народ переродился:

Весь светский люд, потехе рад,

В костюм дурацкий нарядился,

Все сумасшедшими глядят,

И всяк умен на свой обычный лад.

Но вот уж гости: к нам они несутся,

То врозь, то парами сойдутся,

Толпой сюда они бегут.

Скорей войдите же сюда вы!

Что было прежде, то и тут:

Весь мир, любя лишь игры и забавы,

В конце концов –  один огромный шут.

Разодевшись, как картинки,

Чтоб блеснуть нам при дворе,

Молодые флорентинки,

Мы вперед бежим в игре.

В кудри черные вплетали

Мы цветочек за цветком;

Бархат, шелк, атлас играли

Роль немалую при том.

Мы подделки все находим

Здесь достойными похвал:

Так цветок мы производим,

Чтоб весь год он не увял.

Из цветных кусков мы сшили

Симметричные цветы:

По частям –  лоскутья были,

В целом –  чудо красоты.

Роль цветочниц, вкус и мода

Сочетались дивно в нас.

Да, с искусственным природа

Тесно в женщине слилась!

Снять с голов и рук спешите

Вы в корзинках груз красивый

И на выбор предложите

Всем гостям, что принесли вы.

Зацветет здесь сад чудесный –

Лишь раскройте нам кошницы;

Одинаково прелестны

И товар и продавщицы.

Подойдите к нам, готовым,

Не торгуясь, продавать,

И разумно –  кратким словом –

Всяк, кто взял, умей назвать.

Всех цветов милей я взору,

Не склонна к вражде и спору:

Злоба в тягость для меня;

Между стран кладу межу я,

Мира символом служу я,

Тишину в полях храня,

И, надеюсь, здесь, как всюду,

Украшать красавиц буду.

Всем к лицу и всем любезен

Дар Цереры золотой;

И прекрасен и полезен,

Вас украсит он собой.

Мох попал сюда нежданно,

Вроде мальвы пестрый цвет!

Для природы –  это странно,

Но для моды вовсе нет.

Без сомненья, как зовусь я –

Феофраст не скажет сам,

Но пленить надеюсь вкус я

Хоть одной из милых дам,

И, быть может, выбран ею,

Я в прическе запестрею,

Иль приколет кто-нибудь,

Может быть, меня на грудь.

Пусть причуда расцветает

По последней пестрой моде

И кокетливо блистает,

Непокорная природе!

Стебельки цветов младые,

Колокольчики златые

Хороши, –

Но счастлив тот,

Кто, сокрытых, нас найдет!

Как наступит радость лета

И раскроется бутон –

Кто не будет восхищен

Исполнением обета?

Розы, царствуя, пленят

Сердце, чувство, ум и взгляд.

Пусть цветы –  глазам отрада,

Вам их свойственно любить;

Но плодов отведать надо:

В них нельзя обману быть.

Вишни, персики и сливы

Блещут смуглою семьей;

Но покушать их должны вы:

Глаз –  судья о них плохой.

Подходите ж, покупайте,

Выбирайте, что вкусней!

О цветках стихи слагайте;

Плод вкушайте поскорей!

К вам, прелестнейшему хору,

Мы поближе подойдем

И товаров наших гору

Рядом с вами разберем.

Под веселою листвою,

Что в беседках здесь растет,

Всяк найдет перед собою

Почки, листья, цвет и плод.

Дочка! чуть ты в жизнь вошла –

Чепчик получила;

Тельцем ты нежна была,

Личиком манила.

О дочурке хлопоча,

Я в мечтах ей богача

В женихи сулила.

Ах, промчался ряд годов, –

Толку что-то мало!

Было много женихов, –

Даром все пропало!

Тщетно в танцах ты одним

Жала руки, а другим

Томный взор бросала.

Сколько праздников прошло, –

Счастье не дается;

В танцах, фантах, как назло,

Нам судьба смеется.

Хоть теперь, в веселый день,

Ты кого-нибудь поддень:

Может быть, нарвется!

Посторонитесь!

Простор мы любим,

Деревья рубим,

Их с треском косим;

Когда ж их носим –

Толчков страшитесь!

Наш труд прилежный

В расчет примите:

Ведь если грубый

Не рубит дубы –

Как может нежный

Прожить, скажите?

Когда б мы дружно

Потеть не стали, –

Сознаться нужно,

Что все б дрожали.

Глупцы! Вы сроду,

Забыв свободу,

Свой горб сгибали;

Вот мы –  так хваты,

Умней трикраты:

Мы нош не знали!

Плащи, штанишки,

Брыжи, манишки

Легки, конечно!

Мы праздны вечно:

К себе не строги,

Лишь в туфли ноги

Мы обуваем;

По рынкам бродим,

Толпою ходим,

Стоим зеваем;

Пусть, петухами

Крича, над нами

Толпа смеется:

Нам все неймется;

Мы то в разброде,

Скользя в народе,

Угрями вьемся,

То вдруг сойдемся

И скачем шумно,

Крича безумно,

Дурачась смело.

До порицаний,

Похвал и брани

Нам мало дела!

Вы все, рубаки

И те служаки,

Что уголь жгут нам, –

Полезный люд нам!

Ведь все сгибанье

И все киванье,

Все фразы лести

И все услуги

Кому угодно –

Все это вместе,

Без вас, о други,

Для нас бесплодно.

Не будь топлива,

Что греет живо,

Тогда бы чуда

С небес мы ждали,

Чтоб ниспослали

Огня оттуда.

На кухне варят,

Пекут и жарят;

Для лизоблюда

Смотреть отрадно:

Он рыбу чует,

Жаркое, жадно

Схватив, смакует;

У мецената

Кутит богато!

Нет преград сегодня нраву:

Нараспашку здесь я весь.

Все, что создано в забаву,

Я вкусить намерен здесь.

Чок стаканы! Пейте, пейте!

Знай, вино в стаканы лейте!

Ты там сзади: чок дружней!

Чок стаканы! Пить –  так пей!

Так жена моя озлилась,

Мой наряд худым нашла;

Я –  франтить; она взбесилась,

Жердью в маске назвала.

Ну и пью я! Пейте, пейте!

Знай, вино в стаканы лейте!

Жерди в масках, чок дружней!

Тост за тостом! Пить –  так пей!

Что ж, что пьян я? Примечай-ка:

Я в кредит кутить горазд;

Не хозяин, так хозяйка,

А потом служанка даст.

Пью я! Пейте, пейте, пейте!

Знай, вино в стаканы лейте!

Чокнем, други, подружней, –

Молодцами! Пить –  так пей!

В чем веселье нахожу я,

В том стыда нет для меня:

Пусть лежу я, где лежу я,

А стоять не в силах я.

Дружно, братья! Пейте, пейте!

Знай, вино в стаканы лейте!

Кто сидит еще –  держись,

Кто упал –  под стол вались!

Поверьте, мне, поэту,

Одно свершить отрадно:

О том поведать свету,

Что слышать всем досадно.

В жизнь людей мы прелесть вносим:

Грациозно дар давайте!

Грациозно принимайте:

Любо брать нам то, что просим.

В тихой грации своей

Благодарность, мир лелей!

Прясть живую нить созданья,

Как старейшая, должна я:

Нужно ум иметь и знанья,

Нитку тонкую свивая.

Чтобы нить была нежнее,

Тонкий лен всегда прилажу;

Чтобы нить была ровнее,

Ловким пальцем нить я глажу.

Кто танцует здесь беспечно,

Кто веселью предается –

Берегись! Ничто не вечно!

Час ударит –  нить порвется.

Выбрать ножницы велела

Мне судьба на этот раз:

Править вовсе не умела

Ими старшая из нас.

Пряжу старую, гнилую

Понапрасну берегла;

Нить надежды золотую

В цвете юности рвала.

Но нередко, без сомненья,

Заблуждалася и я.

Лучше прямо, для спасенья,

Спрячу ножницы, друзья!

Пусть хоть раз веселым оком

Погляжу я на людей;

Вы ж на празднике широком

Веселитесь здесь дружней.

Мне, разумнейшей, пристало,

Чтоб вела порядок я:

Заблуждений не знавала

Мудрость вечная моя.

Нитка ходит, нитка вьется –

Всем назначены пути:

Никому не удается

Круг заветный перейти.

В мире все перевернется –

Стоит мне о нем забыть,

Дни проходят, время льется:

Вечный ткач мотает нить.

Вот этих трех узнать вы не могли бы,

Хотя б знакомы с древностью вы были;

И тех, что бездну бедствий причинили,

Приятными вы гостьями сочли бы.

То фурии –  но верить мне не станет

Никто. Они красивы, моложавы;

Но троньте их –  увидите тогда вы,

Что хуже змей голубки вас поранят.

Они коварны; но в собранье этом,

Как все, своих пороков не стыдятся,

Под ангельской личиной не таятся,

Бичом являясь страшным перед светом.

Что пользы в том? Мы все же вас обманем:

Мы молоды, красивы, склонны к лести.

Задумай кто жениться –  о невесте

Ему жужжать мы вечно в уши станем.

Пока ему не станет очевидно,

Что здесь и там другим она мигает,

Тупа, крива, уродлива, хромает,

Что партия такая незавидна.

Невесте же твердим мы в то же время,

Что друг ее беседовал с другою

И говорил о ней с насмешкой злою.

Мирись потом: осталось злое семя!

Все это вздор: сойдись они друзьями,

Коль захочу, я зло вокруг посею

И счастье в горе обратить сумею:

Не ровен час, неровны люди сами!

И каждый, кто желанным обладает,

Всегда, глупец, к желаньям новым рвется,

Презрев то счастье, что само дается:

Чтоб лед согреть, он солнце покидает.

Да, зло творить умеем мы и любим!

Когда, в союзе с верным Асмодеем,

Мы в добрый час по свету зло рассеем –

Тогда легко вселенную мы сгубим.

Меч и яд –  не злое слово

Пусть изменника погубит!

Если он другую любит –

Рано ль, поздно ль –  месть готова!

Горечь, желчь воздать сумею

Я за сладкий миг отрады;

Не торгуйся: нет пощады!

По грехам и месть злодею!

На мольбы пусть слов не тратит!

Вопль мой горы оглашает;

«Месть!» – мне эхо отвечает;

Пусть изменник жизнью платит!

Подайтесь: гости новые пред нами

Являются! Они не сходны с вами.

Покрытый тканью пышного ковра,

Вот слон сюда подходит, как гора,

С клыками, меж которых хобот вьется.

Загадочно! Но ключ у нас найдется.

На нем сидит прекрасная жена,

Колоссом правит палочкой она;

Над ней, вверху, стоит другая твердо

И, ослепляя блеском, смотрит гордо;

А по бокам слона идут в цепях

Две женщины: одну терзает страх,

Другая –  весела. Пускай пред вами

Они свое значенье скажут сами.

Сотни свеч среди тумана

Блещут искрами огня!

Меж личин, в сетях обмана

Крепко держит цепь меня.

Прочь, смеющиеся тени!

В вас врагов я вижу –  прочь!

Для враждебных нападений

Вы сошлися в эту ночь.

Враг под маской, с виду дружен, –

Вот он: вижу я теперь!

Он грозил, но, обнаружен,

Ускользнуть спешит за дверь.

Прочь бежать, искать спасенья

Я б хотела, но –  увы! –

Мне грозит уничтоженье

Сверху, с этой головы!

Сестры, здравствуйте! Я с лаской

Вас приветствую! Под маской

Скрылись вы: но что же в этом?

Вы откроетесь пред светом

Завтра утром, без сомненья.

Здесь, при факельном сияньи,

Мы друг другу неприятны;

Но придет день благодатный,

И на воле, без стесненья,

Одиноко иль в собраньи

По полям гулять мы станем;

Отдохнем и вновь воспрянем,

Чтоб, нужды не зная, вечно

Новых благ искать беспечно.

Всюду примут нас с приветом,

Всюду нам открытый путь

К благу. Нет сомненья в этом:

Есть же счастье где-нибудь!

Двух врагов людского рода,

Страх с надеждой, я сковала,

Удалив их от народа,

Всем вам мир я даровала.

Вот я еду, правя мирно,

На живом колоссе с башней;

В путь крутой идет он смирно

Мерной поступью всегдашней.

А над башней перед вами

Та богиня, что проворно

Реет мощными крылами

И которой все покорно.

Блеск и чудное сиянье

Ту богиню окружает:

Славой труд она венчает

И –  Победа ей названье.

У! У! Я кстати здесь средь вас,

Чтоб к черту всех послать сейчас.

Но больше всех противна мне

Madame Победа в вышине,

С крылами белыми. Она

С орлицей хищною сходна:

Куда Победа ни придет,

Всё перед нею шею гнет.

Но где я славу нахожу,

Там я от ярости дрожу.

В позор пусть честь и в честь позор –

Ложь в правду, правда в злую ложь

Преобразятся всем в укор!

Наглец бесстыдный! Не уйдешь –

Я поражу тебя жезлом!

Скорей свивайся же клубком!

И вот клубок противный вмиг

На месте карлика возник!

О чудо! Стал клубок яйцом,

Яйцо раздулось, – что же в нем?

Два страшных вышли близнеца –

Вампир с ехидной –  из яйца.

Ехидна вьется здесь ползком,

Вампир парит под потолком;

К дверям спешат они вдвоем:

Соединиться вновь –  их цель;

Скорей бы я ушел отсель,

Чем третьим быть в союзе том.

Прочь! Смотри: танцуют там…

Нет, совсем уйти бы нам…

Над моею головой

Привидений вьется рой…

В волосах они жужжат…

И у ног какой-то гад…

Хоть не ранен здесь никто…Все напуганы зато…

Скверно: тут не до потех…

Это –  дело тварей тех.

С той поры как в маскараде

Я служу, порядка ради,

Как герольд, – всегда у входа

Я смотрю, чтоб средь народа

Не прокрался к нам губитель:

Твердый, верный я хранитель.

Но теперь я сам в смущеньи:

В окнах призрачные тени

Замелькали; не сумею

Вас я силою своею

Защитить от чар нежданных

И видений этих странных.

Нам и карлик был ужасен;

Вот и новое явленье:

Я б хотел его значенье

Объяснить, но труд напрасен, –

Сам я недоумеваю.

К вашей помощи взываю,

Чтоб, давая объясненье,

Поддержать мое уменье.

Вот четверкой колесница

Сквозь толпу сюда стремится,

Приближаясь плавно, стройно;

Давки нет, и все спокойно.

Вкруг цветные искры реют,

Звезды яркие пестреют:

Как в волшебной панораме,

Мчатся образы пред нами

С бурной силой меж толпой.

Сторонитесь! Страшно!

Стой!

Кони, вы свой бег воздушный,

Как всегда узде послушны,

Усмирите! Силе слова

Повинуйтесь: по приказу

Неподвижно станьте сразу

И, по слову, взвейтесь снова.

Это место нам священно!

Вот вокруг толпа густая

Почитателей бессменно

К нам теснится, возрастая.

Выходи ж, герольд, и смело

Исполняй свое ты дело:

Назови им нас, покуда

Не умчались мы отсюда.

Аллегории пред вами.

Объясни же нас словами.

Взять на себя я этого не смею:

Лишь описать, пожалуй, вас сумею.

Попробуй же!

Во-первых, милый мой,

Ты молод, свеж и недурен собой.

Еще подросток ты, но, без сомненья,

Уж женщинам внушаешь вожделенья,

Как взрослый; виден уж в тебе жених

И соблазнитель будущий для них.

Приятно слышать! Продолжай толково,

Найди разгадки радостное слово.

Блеск черных глаз и мрак кудрей твоих,

Украшенных повязкой драгоценной,

Так хороши! В одежде несравненной,

С каймой пурпурной, в блестках золотых,

Ты взор пленяешь нам. В таком уборе

На девушек похож ты молодых;

Но девушек, на радость или горе,

Сам увлечешь ты: так красив твой вид.

Пройдешь любви ты с ними алфавит!

А этот, что, сверкая златом,

На колеснице здесь сидит?

Он кажется царем и кротким и богатым.

Блажен, кого владыка, наградит

Своею милостью! Он все свои желанья

Уже осуществил; его высокий взгляд

Лишь ищет, на кого б излить благодеянья,

И счастье расточать даянья

Ему милей, чем богатейший клад.

И только? Кратким быть здесь неудобно:

Его ты должен описать подробно.

Кто описать его достойно б мог!

Здоровое лицо, румянец щек

Из-под тюрбана смотрят так приветно;

Одежда блещет роскошью несметной;

Прекрасен он от головы до ног,

И все в его осанке благородно;

Всяк подтвердит нам это всенародно.

Знай: Плутус он, богатства славный бог!

С ним видеться давно уже желает

Ваш государь –  и он себя являет.

Но кто же сам ты? – скажешь или нет?

Я –  расточительность, поэзия, поэт,

Который совершенство довершает,

Когда свои богатства расточает.

Богат я также: наделен я всем

И не беднее Плутуса ничем.

Ему я пир и танцы оживляю, –

Чем беден Плутус, тем я наделяю.

Тебе к лицу, конечно, хвастовство.

Но где ж богатство? Покажи его!

Смотрите: щелкну пальцами –  и сразу

Сокровища вокруг предстанут глазу.

Вот ожерелье –  жемчуга снурок,

Вот вам застежки, серьги и венок;

Вот гребешки, вот брошки перед вами

И кольца с драгоценными камнями,

И огоньки бросаю я везде,

Не знаю –  загорятся ли и где.

Как всполошилась вкруг толпа густая,

Теснясь, толкаясь и дары хватая!

Сокровища он сыплет как сквозь сон –

И нет их: все расхватано. Но он,

Как вижу, новый нам обман готовит.

Тот, кто дары его прилежно ловит,

В награду не имеет ничего;

Дар улетает быстро от него,

Лишь по-пустому он хлопочет!

Жемчужной нитки вдруг порвалась связь, –

Глядишь, в руках лишь горсть жуков щекочет;

Обманутый глупец их бросить хочет, –

Они ж жужжат, вкруг головы кружась.

Другие ждут богатств несметных,

А ловят резвых мотыльков.

Вот плут! Он всем наобещал даров,

А надавал лишь блесток златоцветных!

Ты возвещать умеешь масок ряд,

Однако суть вещей постичь умело,

Конечно, не герольда дело:

Тут более глубокий нужен взгляд.

Но распрей я и споров не любитель,

К тебе я прямо обращусь, властитель!

Не ты ли сам бразды доверил мне,

Чтоб мог я мчать на этой четверне

Тебя, как ветер? Я ль не правлю ими

Всегда согласно с мыслями твоими?

Не я ли часто взмахом смелых крыл

Тебя победы пальмою дарил?

И, за тебя вступая в бой суровый,

Не побеждал ли я наверняка?

Тебе сплели венок лавровый

Не мой ли ум и не моя ль рука?

Что ж, если ты желаешь подтвержденья,

Чтоб убедить свидетельством людей,

Я рад сказать: ты дух души моей!

В твоих делах –  мои все помышленья,

И ты меня богаче без сравненья.

Зеленый лавр, доставленный тобой,

Дороже мне короны золотой.

Я всем скажу с душою откровенной,

Что ты мой милый сын благословенный.

Смотрите ж: я рассеял вкруг

Мой лучший дар из щедрых рук.

То здесь, то там над головой

Сверкнет огонь, что брошен мной:

От одного к другому –  прыг,

То медлит, то умчится вмиг,

И только изредка столбом

Взойдет над чьим-нибудь челом, –

У большинства ж, едва зажжен,

Сейчас же грустно гаснет он.

Не верьте: это все обман!

Возница этот –  шарлатан.

А сзади что за шут присел?

Тощ, точно отроду не ел!

А ущипнуть решись его,

Так не захватишь ничего.

Прочь, бабье племя, от меня!

Вы гадки мне! В те времена,

Когда хранила дом жена,

Разумной Скупостью был я,

Дом был богат, мошна –  полна:

Все в дом, из дома ж –  ни зерна,

Считайте это за порок:

Сундук набит был, все шло впрок!

Теперь пошла иная речь:

Отвыкли женщины беречь,

Ни в чем у них расчета нет, –

Желаний больше, чем монет!

Куда ни глянь –  долги везде;

Мужья страдают в злой нужде:

Удастся ль что жене напрясть, –

Все для себя спешит украсть

Да для любовников своих;

Получше ест, получше пьет

И все, что может, отдает

Толпе любимцев: все для них!

Тем больше к злату страсть моя:

Я скрягой стал; мужчина я!

Сиди с драконами своими,

Скупись! Вот вздумал сочинять!

Мужчин он хочет взбунтовать,

Когда и так не сладишь с ними!

Бездельник! Бей его дружней!

Что нам костлявого бояться!

Всё это маски: так смелей!

Драконов нечего стесняться:

Они из папки. Бей их, бей!

Клянусь жезлом моим! Смиритесь,

И пусть настанет тишина!

Моим веленьям покоритесь!

Но уж угроза не нужна:

Две пары крыльев раскрывая,

Привстали чудища –  и вот,

Дорогу спешно им давая,

Отхлынул в ужасе народ.

Драконы пышут, полны гнева,

Огнем чешуйчатого зева, –

Толпа бежит, свободен ход.

Вот он сошел, – как царственно! Десницы

Движением драконам он своим

Дал знак. Они снимают с колесницы

Сундук с казной и скрягу вместе с ним

И Плутусу к ногам несут. Свершилось!

Не дивно ли, как это все случилось!

Иди! Теперь свободен ты во всем!

Покинь свой труд, тяжелый свыше меры,

Спеши к себе, в возвышенные сферы,

А здесь тебе не место: здесь кругом

Безумных масок бешеный содом!

Там, где ты светлый взор в даль светлую вперяешь,

Себе принадлежишь, себе себя вверяешь,

Лишь там, среди добра и вечной красоты,

В уединении свой мир воздвигнешь ты.

Послом твоим готов себя считать я,

Ты мил мне, дорог, мы с тобой –  собратья.

Где ты –  там изобилье; там, где я, –

Все чувствуют дар высший бытия;

Тот иль другой колеблется, конечно,

Идти ль за мной, тебе ль служить беспечно;

Те, кто с тобой, – пусть в праздности живут;

Кто спутник мне –  тому всегда есть труд.

Свой подвиг я творю несокровенно:

Едва дохну –  и узнан я мгновенно.

Прощай же! Волю мне на этот раз

Ты дал: шепни –  и я вернусь сейчас.

Теперь пора открыть богатства наши.

Жезлом герольда я коснусь замков.

Открылись! В бездне бронзовых котлов

Кипят короны, кольца, цепи, чаши, Вкруг плещет крови золотой разлив

И все грозит расплавить, поглотив.

Смотрите: сколько там даров!

Сундук наполнен до краев!

Златые кубки тают там!

Монет столбы сверкают там!

Червонцев вечный там чекан!

О, как я страстью обуян!

Там все, о чем я лишь мечтал!

Вот на пол падает металл!

Дается сам нам в руки клад;

Нагнись –  и сразу ты богат!

Нет: мы, как гром, нагрянем вдруг,

И нам достанется сундук!

Глупцы! Чего они хотят!

Ведь это шутка, маскарад!

Чего ж сегодня больше ждать?

Ужели золота вам дать?

Здесь все игра, забава: тут

Вам и жетонов не дадут.

Хотите ль, чтоб обман златой

Стал правдой грубой и простой?

Что в правде вам? Всяк бреду рад,

Мечту все ловят нарасхват.

Замаскированный герой,

О Плутус, – прогони ж их рой.

Твой жезл пригоден для того,

Ты дай на время мне его:

Его я в пламя погружу.

Ну, бойтесь, маски, я грожу!

Трещит мой жезл, сверкает он

И мечет искры, раскален.

Кто слишком близко подойдет –

Того безжалостно сожжет.

Вокруг водить я буду им.

Беда! Спасайтесь! Мы горим!

Беги, кто может убежать!

Вы, сзади там, скорее вспять!

Лицо мне искра обожгла!

Я тяжесть чувствую жезла!

Погибли мы: нас сжечь хотят!

Назад же, маски! Все назад!

Скорей! Сгорите вы в огне!

О, если б крылья дали мне!

Теперь наш круг освобожден, –

Никто, надеюсь, не сожжен.

Толпа дрожит

И прочь бежит.

Чтоб отвратить вперед беду,

Я круг незримый проведу.

Успех велик! Благодарю

За мощь разумную твою.

Терпенье нужно, друг, для нас:

Грозит нам бунт еще не раз.

Теперь удобно, если есть желанье,

Круг обозреть подробно, по частям.

Ведь женщины всегда на первом плане,

Где есть приманка вкусу иль глазам.

Ведь не увял еще я безвозвратно;

В красивой бабе, как-никак, есть прок;

И так как здесь дается все бесплатно,

То я еще поволочиться б мог.

Но в давке там и тесноте немалой

Не разберут всех слов моих, пожалуй;

Я ухитриться должен, чтобы им

Все выразить посредством пантомим.

Рука, нога, ужимки –  здесь бессильны,

Так я придумал новый фарс умильный:

Мну золото, как глину; из него

Захочешь, так наделаешь всего.

Сухой глупец, что он творит?

Так тощ, чуть жив, а все острит!

Как тесто, золота куски

В его руках размякли вдруг,

И что ж? Выходят все из рук

Лишь безобразные комки.

Их кажет женщинам нахал.

Они кричат, бегут… Скандал!

Что за ужимки, – стыд и срам!

Нет, этот шут опасен нам:

Чтоб посмеяться, поиграть,

Он рад и нравственность попрать.

Но я того не допущу.

Дай жезл –  прогнать его хочу.

Оставь его –  не ведает глупец,

Какой напор грозит нам неминучий

Извне! Тогда всем глупостям –  конец.

Закон могуч, нужда еще могучей!

Шумя, несется дикий хор

С холмов, долин, высоких гор

И к нам спешит, неудержим;

Великий Пан идет за ним.

Все входят в круг. Известно им,

Что неизвестно всем другим.

Кто вы, кто Пан великий –  мне известно,

Отважный шаг свершили вы совместно;

Я знаю то, что многим тайна здесь,

И в тесный круг впускаю хор ваш весь.

Счастливая судьба да правит вами!

Пусть чудесам свершиться суждено!

Куда идете вы –  того вы сами

Не знаете, предвидеть не дано.

Народ придворный –  мишура!

А наша рать –  груба, пестра;

Высок прыжок, и бег наш скор,

Суров и крепок смелый хор.

Танцуя, резвою толпой

Бежит веселых фавнов рой;

Венок дубовый меж кудрей,

И острых кончики ушей,

Торча, глядят из-под венца.

Хоть фавн курнос, широк с лица,

Но мил для женщин без конца:

Он лапу даст –  и с ним как раз

Пойдет красивейшая в пляс.

Бежит за пестрою толпой

Сатир с козлиною ногой,

Поджарый, жилистый, сухой.

Как серна, он с высоких гор

На мир бросает бодрый взор;

Свободно, вольно смотрит он

На жалкий люд, мужей и жен,

Что там внизу, во мгле густой,

Живут, довольные собой;

А в вышине сатир один

Вселенной светлой властелин.

Плетемся мы, малюток рой,

Без пар, разбросанной толпой,

Во мшистом платье налегке

И каждый с лампою в руке.

Как муравьи, мы здесь кишим, –

Один стремится за другим,

Снуем везде –  и здесь и там,

Везде найдется дело нам.

Кобольдам добрым мы родня;

Хирурги гор, свой труд ценя,

Сверлим мы их по мере сил,

Пускаем кровь из горных жил;

Металлы грудой копим мы

И кличем ласково из тьмы,

Чтоб бодрость путнику вдохнуть:

Счастливый путь! Счастливый путь!

Добру служить хотим мы тем;

Друзья мы добрым людям всем;

Но служит золото стократ

На воровство и на разврат,

Железо ж нужно гордецам,

Чтоб сеять смерть то здесь, то там;

А кто три заповеди мог

Забыть –  тому и все не впрок.

Но в этом нашей нет вины,

И все терпеть, как мы, должны.

Народом диким мы слывем,

В ущельях Гарца мы живем;

В природной силе, прост и наг,

Идет гигант, – отважен шаг,

В руке могучей трость-сосна,

Вкруг бедер перевязь одна,

Передник грубый из ветвей, –

Мы папской стражи здоровей!

Давно ты ждан!

Весь мир земной

В тебе с тобой,

Великий Пан!

Сюда, веселый хор подруг!

Танцуйте радостно кругом!

Серьезен он, но добр притом

И видеть рад веселье вкруг.

Под кровлей неба голубой

Живет он, бодрый и живой;

Пред ним лепечет ручеек,

Его ласкает ветерок;

Когда же в полдень он уснет,

Листок на ветке не дрогнет,

На вежды нимф, в тени листов,

С толпою грез нисходит сон,

И ароматами цветов

Душистый воздух напоен.

Когда же вдруг воскликнет он,

Как рев грозы, как моря стон,

Объемлет ужас всех тогда,

Бегут все в страхе кто куда,

И войско вмиг теряет строй,

И устрашается герой.

Кто славы стоит, славься тот!

Хвала тому, кто нас ведет!

В горных жилах извиваясь,

Сквозь ущелий мрак и мглу

Злато блещет, открываясь

Лишь волшебному жезлу.

Там во тьме, как троглодиты,

Мы живем, твой клад храня;

Ты же дар, во тьме добытый,

Раздаешь при блеске дня.

Повелитель, мы открыли

Новый, чудный клад опять:

Он доставит в изобильи

Все, что можно пожелать.

О, прими в свое владенье

Клад, отысканный в горах!

Всем на благо, без сомненья,

Всякий клад в твоих руках.

Теперь должны мы духом укрепиться

И все принять покорно, что случится.

Ты всем известен доблестью души!

Ужасное теперь пред нас предстанет,

Потомство верить этому не станет,

Так в протокол все это запиши.

Вот Пана карлики ведут

К колодцу, полному огня;

То пламя вверх взовьется тут,

То вглубь уйдет, покой храня,

И мрачно смотрит бездны зев;

То, снова бурно закипев,

Огонь взлетает, дик и рьян.

Стоит над ним великий Пан,

Дивясь нежданным чудесам,

А по обеим сторонам

Жемчужный пенится фонтан.

Как верить этому? И он

Нагнулся низко, удивлен,

Над тем колодцем. Вдруг туда

Его упала борода!

Чей подбородок гладкий тот?

Его рукой он скрыл… Но вот

Грозит ужасная беда:

Воспламенившись, борода

Летит обратно –  вот зажгла

Его венец вокруг чела,

Жжет грудь ему… Веселье вдруг

Сменил мучительный испуг.

Все гасят, тушат, но кругом

Толпа охвачена огнем.

Тот дует, этот воду льет, –

Огонь лишь больше восстает.

Бушует пламя; все горят:

Объят пожаром маскарад.

Но что за весть, я слышу, там

Повсюду мчится по устам?

О ужас! Ночь беды и зла,

Что ты за горе принесла!

Увы, узнают завтра то,

Чего не рад узнать никто.

Я слышу крики в толкотне:

«Сам император наш в огне!»

О, если б лгала эта весть!

Он гибнет! Двор с ним гибнет весь!

О, будьте прокляты, кому

Пришла та мысль –  внушить ему,

Чтоб он, владыка наш и князь,

В смолистый хворост облачась,

Под этот дикий рев и вой

Пришел нас всех сгубить с собой!

О юность, юность, резвый пыл

Когда ты в меру укротишь?

О власть, о власть, – избыток сил

Когда с рассудком совместишь?

Пылает лес, огонь гудит

И языками вверх бежит

И лижет доски потолка.

Все, все сгорит наверняка!

Нет меры горю. Чем помочь?

Кто нас спасет? В одну лишь ночь

Вся роскошь пышного двора

Золою станет до утра!

Полно страха! Прочь тревогу!

Я иду к вам на подмогу!

Жезл святой, ударь, как гром,

Чтоб тряслась земля кругом!

Воздух вольный, благодатный,

Дай прохлады ароматной!

Ты, тумана легкий пар,

Расстелись, дождем чреватый,

Влагой светлою богатый,

Укроти палящий жар;

Тучки легкие, клубитесь,

Лейтесь каплями, струитесь,

Расточайте влаги дар;

Всюду пламя угашайте,

В отблеск молний превращайте

Этот призрачный пожар!

Коль грозить нам духи смеют,

Маги их смирить сумеют.