Читать книгу Качели времени. Материк сгоревших лилий - Ирина Михайловна Кореневская - Страница 4

– Человеку свойственно совершать ошибки и потом в этом раскаиваться. – прочитал я вслух с листа, который мне протянула Регина. В самом низу на нем и правда была единица. – Но большинство ошибок не стоят того, чтобы о них сожалеть. А как быть, если вся твоя жизнь – одна большая ошибка?

– Ты что, публичные чтения решил устроить? Эти письма не нам адресованы вообще-то.

– Парису уже все равно. И потом, он же для чего-то это писал. Я думаю, каждый человек, несмотря на все его деяния, заслуживает хотя бы того, чтобы его услышали. Даже чтобы судить кого-то, хоть это и не в нашей юрисдикции, для начала надо выслушать того, кого ты собираешься осуждать.

***

Человеку свойственно совершать ошибки и потом в этом раскаиваться. Но большинство ошибок не стоят того, чтобы о них сожалеть. А как быть, если вся твоя жизнь – одна большая ошибка? Ошибочность моего существования становится все яснее, чем дольше оно, существование, длится. И осознавать эту ошибку, в происхождении которой я не виновен, но плодом коей являюсь, я начал еще в детстве. Все мы родом из детства.

Уже будучи малышом, глядя на окружающих, наблюдая за ними, я чувствовал внутри себя какое-то неловкое чувство. Это сейчас, будучи взрослым мужчиной и мысленно возвращаясь к тому карапузу, которым являлся когда-то, я понимаю, что за чувство испытывал тогда и ощущаю сейчас. Чувство, что я неправильный, поломанный, не такой, как все. Но и в то время, своим детским умишком, ощущал дискомфорт, потому что не видел таких же, выбивался. Как случайная четверка, затесавшаяся в двоичный код. Как лишняя хромосома, из-за которой ее носитель не способен вести обычную жизнь, как все остальные. Как греческая буква Эпсилон среди китайских иероглифов.

Я – та самая неправильная клетка, из-за которой весь организм может поломаться, сложиться, как карточный домик при неосторожном дуновении ветра, сгореть, словно спичка. Мутировавшая клетка, которая не умерла, завершив свой естественный жизненный цикл, переродившаяся и подвергнувшаяся бесконтрольному делению. Я распространяюсь на здоровые ткани, превращаю их в патологические и заставляю медленно умирать окружающее меня пространство. Там, где есть ошибка, нет места здоровой жизни.

Но в детстве я бы так, конечно, себя не объяснил. Слишком слаб ум, слишком скуп язык. Я просто ощущал себя неправильным. Каждое утро, глядя в зеркало, я видел мальчишку – не такого, как все. Нет, внешне я ничем от остальных не отличался. Обычный карапуз, быстроглазый, с темным ежиком волос. Длинные руки плетьми висели вдоль тела, спина сутулилась, ноги заплетались одна за другую. Но это нормально – я только недавно начал ходить и еще не научился делать это хорошо.

Долго я и говорить нормально не умел: дикция была моим слабым местом. Даже удивительно, как окружающие меня вообще понимали? Еще удивительно было моим близким то, что первым моим словом стало не классическое «мама» или чуть более редкое «папа».

– Дедушка! – в один из дней воскликнул я, перепутав Ш и Ф. Но Нестор меня и так понял.

И удивился, как и родители, которые узнали о том, что я заговорил, приблизительно через неделю. Раньше им было некогда. Я же до сих пор считаю, что удивляться тут абсолютно нечему. Главной ошибкой моих родителей было то, что они меня произвели на свет. Их любимым детищем всегда оставалась наука. И зачем им сын понадобился?

Да, умом я все понимаю. Мы, атланты, потомки нибирийцев – самой развитой и высокоорганизованной расы во Вселенной. А у жителей Нибиру совершенно особый подход к воспитанию детей. С детства малышам читают не сказки, а энциклопедии, справочники, знакомят их с историей мира, обрушивают на ни в чем неповинные маленькие головы, все науки разом, растят чертовых юных гениев. Зачем?

Гедеон, помнится, тоже не был в восторге от такой «милой» нибирийской привычки. Когда я стал задавать слишком много вопросов о Лабиринте времени, в котором нахожусь, о призраке Лилии, который повсюду теперь меня сопровождает, мацтиконы, не знавшие, что ответить, привели меня к старику, который и рассказал об особенностях места, где мы все томимся. Мы с ним даже немного поболтали вне темы. Узнав, что я с Земли, дед даже проявил некоторое любопытство и осведомленность о наших порядках.

– И что, земным детишкам до сих пор читают на ночь не сказки, а энциклопедии? – дождавшись, пока я кивну, он разве что пальцем у виска не покрутил. – Идиотская привычка. Моему внуку тоже с самого детства голову наукой забивали. А вот дочке жена всегда сказки на ночь читала.

– Нибирийцы ведь высокоразвитая раса. – попытался пояснить я.

– Сколько бы еще они до своего нынешнего уровня ползли, если бы не Даниил. – проворчал старик. – Слишком стремительный прогресс тоже плох. Быстро они скакнули от остаточного мифологического сознания к научному пику. Вообразили себя самыми умными, отказались от народной мудрости, в сказках сохранявшейся…

– Но ведь сказки малоинформативны, это ересь. – возразил я тогда теми словами, которые слышал от своих современников, когда собственной дочке читал сказки на ночь.

– Будь ты моим сыном – я бы тебя выпорол за такие слова. В сказках отображается восприятие человеком мира.

– Первобытным человеком!

– А каждый младенец недалеко ушел от неандертальца, юноша. Даже гении во младенчестве пускают пузыри и боятся окружающего мира, как боялись их пещерные сверстники. Только тот путь, который человечество проделывало миллионы лет, они проходят за считанные годы, раз уж мозг позволяет. И сказки – важный этап первичного осознания бытия и своего места в этом мире. А вы его сознательно пропускаете. Кого растите в итоге? Хотя человек ко всему адаптируется…

Жаль, долго наша встреча не продлилась и больше подобных свиданий не предвидится. Ведь, кроме меня, это единственный человек здесь. А я соскучился по общению с себе подобными. Да и про сказки он, думаю, все верно сказал. Я, когда Лия была совсем еще крошкой, не стал мучить дочку энциклопедиями, как мучили меня в свое время. Помню это чувство: вроде бы каждое слово и понятно по отдельности, но в целом смысл ускользает. Уже тогда появилась мысль, что я неправильный, если даже энциклопедии, которые читают всем, воспринимаю так неадекватно.

И потому Лии я читал сказки, да. Долго искал их во вселенском информационном центре, некоторые даже собирал по частям – где-то начало увижу, где-то конец отыщу, потом середину. Иногда середину или конец даже выдумывать приходилось. Но уверен, что дочка запомнила их на всю жизнь и в те моменты, когда, открыв рот, слушала сказания о волшебных существах, королях и принцессах, точно не ощущала себя неправильной.

А вот посторонние, узнав о том, что моя дочь на ночь не слушает истории про Большой взрыв и теорию вероятности, снова считали неправильным меня. Ну да мне не привыкать и уже было наплевать, если честно. Однако объяснить им то, что мне впоследствии так хорошо растолковал Гедеон, я не мог – не такой умный, как он. Зато жена, мать Лии не возражала против сказок на ночь, и не подсовывала энциклопедии. Она эдемчанка, а эта раса со своими детьми не настолько безжалостна. Или просто менее чадолюбива и потому им все равно, что слушают дети на ночь? Супруга даже не пыталась забрать Лию, когда мы развелись, и она улетела на свою родину. Дочку ей, конечно, я бы и так не отдал. Но все равно странно. Наверное, неправильный я и жену выбрал неправильно. Хотя мне бы вообще лучше было не жениться – но тогда не было бы Лии. А она – самое ценное, что у меня осталось. Только с ней я бывал счастлив.

Однако до этого было и другое счастье. После долгих лет ощущения собственной неправильности. Я все, буквально все делал неправильно! Не слушал с пристрастием и любопытством энциклопедии, а засыпал, едва дед начнет очередную главу. Не проявлял жизнерадостность по каждому поводу, был необщительным и застенчивым, абсолютно нелюбознательным. Родители, наверное, стеснялись того, что я не такой, как все остальные малыши. Если, конечно, они вообще это поняли – мы так редко виделись, что своего сына они и не знали по сути.

***

– Это тот самый Гедеон? – уточнила Регина, доставая из пачки очередную сигарету.

А табачных палочек меньше не становилось. Молока в бутылке тоже, как и кофе в кофейнике. И температура напитков не изменилась. Из этого можно сделать определенный вывод – бабуля и правда не собирается нас выпускать, пока мы все не приведем в порядок.

– Угу. Отец Дании.

– А я думала, он совсем шизик был. Но насчет сказок я с ним согласна. Какие блин энциклопедии? В школе все расскажут, а я мать, не училка. Мое дело – сыну досуг обеспечивать. Голову ему и без меня забьют.

– Говорит женщина, которая сыну еще до рождения Всегалактическую энциклопедию читала. – потянулся я за сигаретой, но хитрая Регинка отвела руку в сторону. – Эй!

– Хватит меня обкуривать, целую бери! Ну да, читала. Пока не уснула нахрен сама за этим чтением. Дальше только сказки.

– Я тоже энциклопедии не читал. Нам Саша в детстве сказки рассказывала, я и решил, что не хочу своих этого лишать. А теперь оказывается, это еще и полезно. Дай сюда, говорю!

Но вредина отклонилась сильнее, не удержала равновесие и плюхнулась на пол. Регинка рассмеялась, а я навис над ней и попытался забрать сигарету. Но раньше она обвила мою шею рукой и притянула к себе.

– Опять пытаешься меня соблазнить?

– Всегда! – с готовностью откликнулась красотка.

– Даже погода более стабильна, чем твое настроение.

– Но менее постоянна, чем мои чувства. Эй! – завозмущалась женщина, когда я все-таки отобрал у нее сигарету. – Или кури нормально или не кури!

– Я же только с тобой, ты знаешь.

– Отдай. И бросай тогда.

– Сразу после тебя, милая.

– Уже бегу, волосы назад. Бросай тогда это чтение уже.

– Так вот зачем ты меня соблазняешь, хитрюга?

– Ну можно же совместить приятное с полезным.

Я снова принял сидячее положение и притянув к себе Регину, взял следующий лист.

– Ну блин, Оникс. Мне же так его и жалко станет. А предатели этого не заслуживают.

– Никто не знает, чего мы все заслуживаем. И кстати говоря, у меня готов ответ на твой предыдущий вопрос об Ониксе-младшем.

– И? – женщина мигом стала серьезной.

– Если мы станем одной семьей, у меня будет время научить нашего сына всему.

– Я хотела бы. Правда, очень. Но семья для меня – это прежде всего доверие.

– А предатели этого не заслуживают, я понял.

– Оникс… – Регина с сожалением глянула на меня и отстранилась.

– Слушай дальше.