Читать книгу Качели времени. Материк сгоревших лилий - Ирина Михайловна Кореневская - Страница 5

Мое первое, а впоследствии и самое постоянное воспоминание о родителях – их удаляющиеся спины. Образно говоря, конечно. Иногда я видел, как они уходили. Иногда – как загружали свою аппаратуру в лац и улетали. А чаще всего я их не видел. Но любил всегда и скучал постоянно, даже когда привык к тому, что родителей всегда нет рядом. Мне не хватало мамы и папы. И теперь не хватает, хотя уже моя дочь взрослее, чем были постоянно удаляющиеся спины тех, кто произвел меня на свет.

Я даже не знаю, как скоро после родов мама сорвалась в очередную экспедицию. Слишком мал был, чтобы запомнить. Но при достижениях нашей медицины, полагаю, это случилось очень скоро, как только мать оправилась и набралась сил. Первая неделя? Вторая? Дед, когда я как-то задал ему этот вопрос, сделал вид, что тоже не помнит. Хотя память у него слоновья.

Деда Нестора я даже одно время ненавидел. Думал, что если бы его не было, то родители проводили бы со мной больше времени. Ведь меня бы не на кого было оставить. Но потом понял: дедуля тут ни при чем. Вот он всегда был рядом и заменил мне тех, кого я должен был считать самыми родными людьми.

А все вокруг говорили, что я должен родителями гордиться. Но даже маленький я не понимал: как можно гордиться теми, кого ты не знаешь? Раз в несколько недель домой заявляются какие-то смутно знакомые люди, дарят тебе что-то, по их мнению, интересное, рассказывают про подземные пещеры, которые мне мало любопытны. А через пару дней пропадают, словно и не было их.

И по какой причине я должен гордиться этими незнакомцами? Почему мне говорят, что я должен испытывать это чувство в их отношении? Да почему мне вообще указывают, какие чувства я должен испытывать?! Наверное, это правильно, когда детям объясняют, что они должны ощущать. Это просто я неправильный, поломанный. Вот и функционирую с ошибками, как какой-нибудь списанный робот.

Повзрослев, я понял, почему мне велели гордиться родителями. Ведь они ученые, профессионалы, которые все свое время посвящали работе, открытиям, трудились на благо человечества… Но упорно отказывался понимать другое: как можно осчастливить человечество, если при этом ты делаешь несчастными своих близких? Зачем производить на свет существо, которому ты посвящаешь меньше времени, чем своей любимой работе? Да-да, нибирийцы и атланты, их потомки, высокоразвитые, замечательные, благородные люди. Но сейчас я имею возможность наблюдать землян…

В сравнении с нашим обществом это – отнюдь не идеальное. У них существует до сих то, за что моим современникам и землякам стало бы стыдно: войны, убийства, воровство. У них есть деление на классы и касты, есть нищие и богачи, а в массе своей люди далеко не так счастливы, как мы. Про медицину и науку я и вовсе промолчу: слишком печально что-то про это говорить, как и про то, что они сделали со своей планетой. Это больно.

Но для большинства землян их близкие – самое дорогое, что у них есть. Они горой друг за друга и готовы убить за любимого человека. Не скажу, что нибирийцы не поддержат соплеменника или даже инопланетянина. Нет, они окажут помощь и совершенно постороннему, незнакомцу. Они трудятся во благо близких и далеких, для всего человечества. И что мне особо нравится у нибирийцев и атлантов: они не делят гуманоидов ни по какому признаку. Ни по полу или цвету кожи, ни по родине или расе, ни по доходу, ни по другим каким-то критериям. Есть хорошие люди, а есть не очень. Это единственный признак. Но хороших людей всегда больше.

Землянам до всего этого далеко. Но как бы хотел я родиться на Земле, в семье, где был бы самой главной ценностью своих родителей! Где мама на цыпочках бы подходила к моей колыбельке просто для того, чтобы посмотреть, как я тихонько соплю, уткнувшись носом в подушку. Где папа учил бы меня ходить и радостно подбрасывал в воздух после пары неуверенных шагов. Где моему первому слову радовались бы так, словно я совершил какое-то грандиозное открытие во всех сферах сразу. И где удаляющиеся спины родителей были бы самым редким для меня зрелищем.

Да, за такое счастье пришлось бы платить жизнью в несовершенном мире и множеством горестей. Но порой мелькает крамольная мысль: а может, потому и случается до сих пор у землян все то ужасное, в качестве противовеса безусловной любви к своим близким? Может, потому и нет всего этого у нибирийцев: им просто недоступна эта всепоглощающая любовь? Вот и нет у нас этих кошмаров, потому что нет страсти и безусловного инстинкта любви. Однако для меня лучше несовершенный мир с любовью, чем совершенный – но без такой вот любви.

И я прекрасно знаю, что такие семьи на Земле, увы, не все. Есть те, где не любят собственных детей, и эти несчастные малыши сочли бы, что мои родители куда как лучше, чем их собственные. Есть те, где отцы, даже если номинально присутствуют в семье, равнодушны к своему чаду. Есть те, где кого-то из родителей просто нет – совсем или в этой вот ячейке общества. Но я бы сыграл в такую американскую рулетку, где всегда есть шанс стать центром маленькой семейной Вселенной…

Увы! Нам не дано выбирать, где и у кого родиться. Так любил говорить Нестор. Надо с благодарностью принимать все, что у тебя есть. Однако смирение, которое у многих народов считается добродетелью, мне мало было знакомо. А вот стремление к счастью, к любви, присутствовало всегда. Но не всем дается то, чего хочется.

Тем не менее, мое детство, несмотря на отсутствие родителей и присутствие энциклопедий, сложно было назвать несчастным. Дедушка и бабушка действительно души во мне не чаяли. А еще, вероятно, чувствовали, как мне не хватает дорогих людей и старались это компенсировать. Именно дед стал самым близким для меня человеком, не считая Лилии, конечно.

Однако это я сейчас понимаю, по прошествии многих лет, когда могу оценивать свою жизнь с позиции взрослого разумного человека. В детстве я мало склонен был что-то анализировать. Мне не до того было: я выживал в этом огромном, непонятном и враждебном мире. Да-да, и идеальный мир может быть враждебным. Во всяком случае для того, кто оказался слишком для него неправильным.

Мне нелегко приходилось. От родителей я не получал той степени любви, в которой нуждался. Дед не мог до конца компенсировать ее недостаток. Взрослые окружающие постоянно говорили, что я должен делать и ощущать, тем самым подтверждая мысль о моей неправильности – ведь я чувствовал и хотел совершенно другого! А мои сверстники не давали спокойно вздохнуть.

Неправильный и странный мальчик, тихий и отказывающийся участвовать в их веселых забавах, всегда привлекал внимание. Если бы дело происходило на Земле, другие дети пару раз отлупили бы меня за мои странности и потом просто забыли бы о существовании неправильного Париса. Но мы же, повторюсь, высокоразвитая, мать ее, раса!

Поэтому мои сверстники, воспитанные толерантными и добрыми родителями, проявляли сочувствие и участие, о котором я их не просил. Они постоянно лезли ко мне со своими играми, со своей дружбой, пытались меня растормошить. Это я сейчас понимаю истинные мотивы их действий. А тогда мне казалось, что они надо мной издеваются. Не хотят оставить в покое непонятное диковинное создание и потому постоянно его достают.

И я ощущал насущную потребность избавиться от них. Поэтому первая секция, куда я попросил деда меня записать, стала секцией рукопашного боя. Нестор, конечно, удивился. Но отказывать мне не стал. И надо сказать, мне это пошло на пользу. Я стал сильным и ловким, научился мастерски управлять своим телом. А заодно показал назойливым сверстникам, что со мной лучше не связываться. Они быстро отстали от странного и неправильного мальчишки, который в ответ на их дружбу может и поколотить.

Дед и тренер, когда узнали, для чего я использую полученные умения, со мной серьезно поговорили. Объяснили, что силу и навыки нужно использовать только для самозащиты. По моему скромному мнению я и так это делал. Но пообещал им больше никого не бить без необходимости. Тем более и надобность в этом отпала.

Обещание я сдержал, а в секции быстро стал самым лучшим. И тренер, который заменил мне фигуру вечно отсутствующего отца, не мог нахвалиться на такого способного ученика, ставил меня в пример, любил. Тогда я сделал важное для мелкого пацана открытие. Любят за что-то. Наверное, во мне просто не было того, что могли бы полюбить мои родители. Ведь я неправильный для них. Но всегда есть шанс найти тех, для кого ты окажешься правильным.

***

Пока я читал, Регинка уже и кофе выпила, и покурила, и даже молоком полакомилась. Потом отсортировала еще несколько страниц по порядку. Краем глаза я наблюдал за лисой. Нелегко ей дается такое заточение, не любит моя подруга долго на одном месте сидеть. Вот и сейчас ей стало все надоедать. Значит, скоро войдет в штопор. А поскольку ее телекинез тут не действует, будет колотить меня вручную. Зря бабуля нас заперла. Страниц еще много, а голова у меня – предмет хрупкий и повреждениям подверженный.

– Что же получается? – воскликнула Регина, когда я замолчал. – Во всех бедах виноваты родители что ли?

– Скорее все из детства. Однако взрослый человек должен уметь справляться и с детскими обидами, и с последующими своими проблемами.

– Знаешь, я когда изучала на досуге земную историю… – женщина свернулась на мне клубочком и стала рассуждать с таким умным видом, что я едва удержался от смеха. – Так вот, был там один. Усы еще такие противные и когда говорил, словно гавкал.

– Гитлер?

– Вот! Он самый. Я прочитала, что он не состоялся как художник, что ли. Другого в литературный институт не приняли. Третьему еще там в чем-то отказали. И готово: маньяки, которые хотят весь мир в крови утопить, толкают какую-то абсурдную идею чистоты крови и превосходства одной расы надо всеми остальными. Или становятся революционерами, садистами. И все потому, что у них когда-то не сложилось.

– Думаешь, если бы им дали то, что они хотят, ничего этого бы не было?

– Думаю, они нашли бы обо что оскорбиться. Другие люди тоже знают, что такое отказ, но не выбирают убийства в качестве реабилитации уязвленного самолюбия. Ты верно сказал, что взрослый человек должен решать свои проблемы. Сам. Мне жалко этого Париса, как представлю маленького пацаненка, который не понимает, почему родители его не любят… Хотя я уверена, они любили его как умели! Но сейчас окажется, что и Атлантиду он предал из-за этого. И уже не жалко. Но вот того, маленького…

– Не из-за родителей он предал Атлантиду. И я понимаю тебя. Жалко маленьких, но вот так подумать – и маньяк-убийца, и отвратительный бомж, гниющий на лавочке, и распутная выпивоха… Все они когда-то были младенцами, умильными и беззащитными, которых, если повезло, просто обожали их родители. И маленькие сердечки которых просто переполнялись ответной любовью. Где, когда, на каком отрезке и что пошло не так? Не знаю. Но выбор, который они сделали взрослыми людьми – это только их выбор, их собственная ответственность. Иначе так можно что угодно на родителей свалить.

– Вот и твой Парис сделал выбор. Ужасный выбор. Но это его вина, а не родителей, даже если они его ненавидели. Что вряд ли соответствует истине.

– Я и не спорю. И он тоже. Парис прекрасно осознавал впоследствии, что он натворил и от своей вины не отказывался. Как и я. Давай следующий лист.