Читать книгу Качели времени. Материк сгоревших лилий - Ирина Михайловна Кореневская - Страница 8

Александра появилась и, нахмурившись, воззрилась на нас.

– Что-то я не вижу, чтобы решение было принято единогласно.

– А такое условие ты только насчет острова ставила. Все, мы определились с нашими отношениями и статусом. Выпускай нас.

– Ничего мы не определились. – тут же заявила Регина.

Саша внимательно на нас обоих посмотрела, просканировала и отрицательно покачала головой. Я чуть от злости не лопнул.

– В смысле?! Ты же говорила, что выпустишь нас, если мы определимся. Я определился. Больше Регину доставать не буду, вот.

– Если суждено вам не быть вместе, это должно быть взвешенное решение, в результате которого каждый будет жить дальше своей жизнью, внук. Сейчас же вероятность того, что твои суицидальные порывы воплотятся в реальность высока, как никогда. Я не прошу тебя подумать о родителях, о детях. Ты почему-то считаешь, что все мы железные и легко проводим тебя на тот свет, хотя это не так. О ней подумай. – кивнула бабуля на Регину. – Ты же ее убьешь, если сейчас вот так улетишь. Так что разбирайте архив дальше.

– Спасибо. – выдохнула лиса.

– Не передумала насчет острова? – поинтересовалась как бы невзначай бабуля.

– Нет. Только хуже станет.

– Да вы сговорились, что ли? – возмутился я. – Ладно, Регин, давай мириться. Тогда ты точно не сможешь себя обвинить в происходящем, когда я улечу

И тут же получил подзатыльники от обеих.

– Регин, она не голограмма! Хватай ее!

Но вредина вместо этого еще раз поблагодарила бабулю и обняла ее. Та погладила Регинку по голове, а потом исчезла. Вот всегда так! Объединились против меня и уже дружат, забыв прошлые обиды. Я надулся и улегся посередине комнаты, стараясь не смотреть на лису.

– В смысле? – удивилась она, отыскивая следующий лист. – Тут работы еще непочатый край.

– Я со внеклассным чтением закончил.

– Уже не боишься, что Саша еще что-то выдумает?

– Самое страшное со мной уже случилось – я тебя потерял. Так что все ее придумки меня вообще не страшат теперь.

– Самое страшное, что может случиться с человеком – это смерть, а не потеря любви. И чтобы с тобой этого не случилось, мы будем сидеть тут столько, сколько потребуется. Не успокоишься, пока разбираем этот архив, я у Александры еще попрошу.

– Посмотрим, как быстро тебе это надоест.

– Заткнись и слушай. – велела она, принимаясь за чтение.

***

Не знаю, поверил ли мне тогда дед или нет. Но я действительно был настроен очень решительно, невзирая на свой юный возраст. С того дня мы с Лилией не расставались. Виделись ежедневно, переписывались по арновуду и даже посылали друг другу настоящие бумажные письма. Хотел бы я сейчас иметь хоть одно из них! Но вся наша переписка сгорела вместе с городом, и я не успел ее спасти. Впрочем, я любимую не смог спасти – что мне какие-то письма…

А ведь тогда мы и правда были счастливы. Помню, как удивлялись многие, когда обнаружили, как из хмурого и неразговорчивого ворчуна я вдруг превратился в улыбчивого, открытого пацаненка. Даже собственные родители, которые мало меня знали, и то обнаружили эту перемену. И это все она, Лилия. Моя Ли.

Я тогда готов был обнять весь мир, любил весь мир! Детские обиды на родителей вдруг куда-то испарились, я наконец-то смотрел на них без разочарования и так сильно их любил! Да, они вечно где-то за горизонтом, но ведь папа с мамой, в редкие визиты домой, стараются наладить контакт с единственным сыном. И даже подземный город мечтают основать и назвать его моим именем. Мне они, конечно, нужнее, чем все подземные города вместе взятые. Но каждый выражает свою любовь, как может.

И я выражал: ежедневно совершал моцион под окнами любимой, подбрасывая в них записочки, цветы, какие-то милые пустяки. Все вокруг находили, что это очень славно и трогательно. Родители Лилии сразу же отнеслись ко мне благосклонно. А потом выяснилось, что они еще и работают вместе с моими, так что мы быстро стали дружить семьями. Казалось, счастью не будет конца и края.

Ли словно расколдовала меня, превратила гадкого утенка в прекрасного лебедя. Она, не обладая никакими особыми способностями, сумела совершить настоящее чудо. А как иначе, когда самые чудесные глаза в мире смотрят на тебя с такой нежностью, что дух захватывает? Рядом с ней мне всегда хотелось быть самым лучшим! Хотелось быть достойным ее.

Но сама Лилия даже слышать не хотела про это самое «быть достойным». Она, самая лучшая, самая невероятная и необыкновенная, считала, что любви достоин каждый. И что дело вовсе не в том, что она какая-то удивительная, а в том – что мы две половинки одного целого. Насчет половинок я был согласен, но и ее удивительность всегда была для меня очевидной.

Годы бежали, а мы по-прежнему шли по жизни, держась за руки и намеревались никогда не выпускать ладони друг друга. Невзирая на то, что мы уже продолжительное время были вместе, всегда находили в любимом человеке что-то новое, удивительное. Я учил Лилию своим премудростям боевого дела и она с удовольствием тренировалась под моим чутким руководством. А сам я обучался у нее – Ли решила стать преподавательницей литературы. Я книги не любил с тех самых пор, как мне читали энциклопедии. Штудировал их по необходимости, в школе. Но раньше и представить себе не мог, что буду проводить вечера с томиком какого-нибудь нибирийского классика.

Однако с Лилией полюбил чтение, она открыла мне столько удивительных и новых миров! Вот книги я успел захватить, и только они теперь скрашивают мое одиночество на мацтиконской базе. Иначе бы я давно уже свихнулся. Я перелистываю страницы, пробегаю взглядом рассказы и повести, которые уже давно заучил наизусть. И мысленно снова возвращаюсь в то счастливое время.

Да, мы были счастливы. Причем настолько, что не хотели это самое счастье торопить и форсировать. По законам Атлантиды мы могли вступить в брак, как только Лилии исполнилось бы четырнадцать лет. Однако мы решили, что торопиться нам абсолютно некуда. Хотелось еще продлить то счастье, которое у нас было, прежде чем переходить к следующему его этапу.

Многие удивлялись такому нашему решению – но нам не было дела до их удивления. У нас своя история любви. Да, руки Ли я попросил, когда ей исполнилось четырнадцать. И она ответила согласием, а иначе и быть не могло. Но нам обоим хотелось не только не торопить собственное счастье, но и сделать день, когда мы станем одной семьей, идеальным. Поэтому мы не спешили, мечтали о том, какой будет наша свадьба, готовились к ней обстоятельно и обговаривали каждую мелочь. Сейчас я понимаю, что все это действительно были мелочи, которые не так уж и важны. Но тогда хотелось, чтобы каждая минута была волшебной – что во время торжества, что в процессе всей последующей супружеской жизни. Которая оказалась настолько короткой…

Конечно, мы сами себе организовали то еще испытание. Когда мы решили, что сочетаемся браком лишь после того как Лилия закончит обучение и ей исполнится семнадцать, нам было двенадцать и одиннадцать лет соответственно. И через пару годиков поняли, что придется проявить некоторое терпение, чтобы дождаться нами же назначенного срока. Оба молодые, полные сил и желания исследовать все стороны любви – мы все равно ждали, считая, что и с физическим проявлением чувства торопиться не стоит.

И хотя поцелуи становились все горячее, а объятия крепче, мы умудрялись держаться. Да, в Атлантиде не было никаких запретов на интимную жизнь до брака и нас бы никто не осудил. Но нам самим хотелось, чтобы все было по-честному. Если уж первая брачная ночь – то она и должна быть первой. Знаю, кто-то предполагал, что у нас с Лилией все уже было. Даже шуточки на этот счет отпускали. Быстро перестали: я по-прежнему оставался лучшим бойцом в городе. И даже мой тренер, помнится, сказал, что защита чести любимой женщины – это, пожалуй, тоже верное применение полученных в секции навыков. А заодно верный способ охладить пыл тех, кому не терпится засунуть любопытный нос в чужую постель, куда их никто не звал.

***

– А вот им бы как раз стоило жениться сразу по достижении брачного возраста. – заметил я, пока Регина прервалась на кофе. – Глядишь, не случилось бы трагедии. Все-таки если понимаешь, что это твое – надо это самое твое хватать сразу же, а не ждать не пойми чего. Иначе велика вероятность не дождаться.

– Ты все еще про Париса с Лилией? – закурила лиса уже не знаю какую по счету сигарету.

– И про них тоже. Но конечно про нас. Надо было тебя сразу хватать и не отпускать.

– А я вот так и согласилась. – фыркнула она.

– И поменьше спрашивать.

– За такое и в глаз схлопотать можно было. Тем более до определенного момента я бы все равно не решилась бы быть с тобой отсюда и до гроба.

– До первой брачной ночи близнецов?

– Не угадал. Хотя и эта ночь была важна. Мы узнали, что засыпать и просыпаться в объятиях друг друга – счастье. Если бы не это, возможно, не было бы и наших спонтанных ночевок, когда я больше всего хотела просто спать в твоих руках. Хотя, может, это и к лучшему. Не было бы их – ты бы уже успокоился.

– Я бы уже упокоился. На этом свете меня держат только наши все более редкие встречи.

– Интересно, как я могу одновременно и держать тебя на этом свете и быть твоим основным суицидальным мотивом?

– Запомни ты уже наконец: твоей вины в этом нет. И что за момент?

– Я не верю в брак до секса.

– То есть, ты поняла, что хочешь быть со мной только после того, как решила, что это невозможно? Какая горькая ирония судьбы! Но мы-то ладно, уже взрослые люди, как-нибудь бы разобрались. А они – вчерашние дети, у которых никого другого и не было. Все равно бы нихрена не поняли и считали бы, что все происходящее в их постели – норма.

– Как ты считал? – улыбнулась Регина.

– Ну не делай вид, будто этим недовольна.

– Тебя легко удивить и порадовать. В постели ты схватываешь на лету. И куда только девается твоя милая привычка тупить? Ты хорош, всегда заботишься о моем удовольствии, уже не испытываешь недостатка в опыте… Пожалуй, я довольна.

– Просто мы во всем идеально совпадаем.

– Но этого мало.

– Я устал с тобой спорить. Устал тебя просить. Если бы ты мне хоть намек дала, что это не напрасно. Но чем дольше мы тут сидим, тем больше я понимаю, что все бессмысленно. Тебя не уговорить, меня не переупрямить. Так и будешь тратить даром время?

– Мы во вневременности, милый. Тут время потратить невозможно.

– Чего ты добиваешься? Того, чтобы я забыл про тебя, вернулся к жене и жил дальше? – Регина кивнула. – Ты против насилия. А это насилие. Я не смогу жить с той, кого не люблю, узнав, что такое любовь.

– А чего добиваешься ты? Того, чтобы я переступила через себя, через свой страх и свою боль? Шантажируешь меня своей смертью, чтобы я сдалась и впустила тебя в свою жизнь, невзирая на то, что я тебя боюсь? Боюсь, что ты снова сделаешь мне больно?

– Ты так это воспринимаешь? Блин. – настала моя очередь хвататься за голову. – Нет, милая, вовсе нет. Я не хотел, чтобы так оборачивалось дело. Какой шантаж, ну о чем ты? Никогда, даже в страшных снах я не хотел тебя принудить к чему-то, тем более к тому, что ты говоришь. Я не прошу тебя чем-то ради меня жертвовать. Но я понимаю, что иначе спокойной жизни попросту не будет. Ты что, сможешь спокойно жить, если моя морда будет постоянно маячить у тебя перед глазами? Я уж про себя молчу. Или что, прикажешь мне вообще исчезнуть из поля зрения? Так слишком многим мы повязаны, чтобы я мог этот приказ в жизнь воплотить.

– Какое-то безвыходное положение. – Регина беспомощно на меня посмотрела. – И что делать?