Читать книгу Три часа утра - Ирина Минаева - Страница 12

В первые три дня недели в кафе играл второй состав, поэтому после работы никуда не надо было спешить. Юлий купил первый попавшийся букет цветов, упрятал его в «дипломат» и поехал к Стасеньке.

В дверях общежития он столкнулся с какой-то девицей. Она ойкнула и отскочила.

– Извините, – сказал Юлий и посторонился, пропуская её, но она почему-то не двинулась с места.

Он взглянул на неё и вдруг увидел, что это Маша.

– Привет, – он проглотил странный комок, внезапно застрявший в горле.

– Здравствуй… Юлий.

– А что тут за собрание в дверях? – весело поинтересовался кто-то из набежавшей сзади шумной толпы. – Другого места не нашли?

Юлий шагнул в сторону, за закрытую створку стеклянной двери. Маша взглянула на него сквозь прозрачную перегородку и тут же опустила глаза. Он усмехнулся тому, что ручка «дипломата» вдруг врезалась в ладонь до боли. Так близко – совсем как раньше. Лишь тонкий слой стекла между ними… который, к сожалению, лбом не прошибёшь.

Наконец, шумная компания ввалилась в холл, освободив проход. А Маша всё так же стояла за дверью.

Юлий вскинул голову и переступил порог. Наверное, он так и прошёл бы мимо, но она не выдержала, шагнула к нему, взяла за руку.

– Юлий… давай отойдём.

– Ну, давай!

– Я… очень рада тебя видеть. А ты… как здесь вообще оказался?

– Пришёл к знакомой девочке, – сказал Юлий так спокойно, как будто направлялся к Стасеньке по её приглашению пить чай, а не объясняться по поводу своей безобразной выходки при их последней встрече.

Маша пыталась улыбаться.

– А у нас здесь занятия были на восьмом этаже. В институте ремонт, аудиторий не хватает… Может, туда пойдём? Там сейчас свободно… а то стоим тут у всех на виду…

– Извини, я не понял: зачем мы туда пойдём?

– Ты все такой же, – сказала Маша с каким-то странным выражением.

– Внешне ты тоже мало изменилась, – произнёс Юлий на этот раз уже с явной издёвкой – хотя это было чистой правдой.

Она вскинула на него глаза.

– Юлий… Ты можешь меня выслушать?

Он пожал плечами.

– Почему бы нет? Говорят, лучше поздно, чем никогда…

– Тогда пойдём…

В пустой комнате для занятий Маша села по привычке за преподавательский стол, он – на подоконник. Она вскочила, хотела подойти поближе, но передумала, села опять и торопливо заговорила, не глядя на него:

– Понимаешь, я не могла тогда… тебе объяснить. Я тебе… тебя… наверное, потому что я тогда все ещё…

– Что? – не выдержал он.

– Ничего… – она помолчала, потом начала снова. – Теперь… как-то легче, три года прошло. Олег… я ему всё рассказала о тебе, о нас с тобой…

– Всё? – вскинулся Юлий.

– Нет, не всё, – торопливо поправилась она. – Только самое главное… то есть, наоборот – в общем, без подробностей. Он выслушал и сказал: «А зачем мне об этом знать?»

– Резонно, – заметил Юлий. – Я тоже считаю, что незачем.

– Я… думала, он мне что-нибудь подскажет, посоветует, что делать…

Она не поднимала глаз от стола, и он мог не отрываясь смотреть на её милый профиль с опущенными ресницами, всё так же подстриженные светлые волосы, тонкую шею и прямые плечи… Юлий отвернулся.

Зачем он пошёл с ней, идиот? Всё, что было где-то очень глубоко, настолько, что порой отпускало от себя на день, другой, неделю, – всё это теперь нахлынуло с новой, сокрушительной силой… Их встречи и то сумасшедшее чувство счастья, впервые испытанное им ещё до начала этих встреч, даже до того памятного телефонного звонка, может быть, лишь в неясном предвкушении, предчувствии этой обрушившейся на него любви… Всё, что их связывало – навсегда, как им тогда казалось, – эти колыбельные по телефону до зари, эти летящие часы, которых им всегда не хватало, чтобы досыта наговориться о пустяках и о самом главном, наглядеться друг на друга, ну, и не только наглядеться, конечно…

Маша заговорила снова. От её слов Юлию становилось всё хуже и хуже, хотя раньше ему казалось, что дальше уже – край. Сладковский – это, оказывается, её огромная удача в жизни, так везёт, может, одному человеку из тысячи, а может, даже из миллиона. И она благодарна Юлию, ведь если бы не он и их любовь, Маша была бы совсем другая к тому времени, когда у них началось со Сладковским, и на ту, другую, он никогда и внимания не обратил бы.

Или ещё так: Юлий – хороший, очень хороший. В чём-то – даже лучше Сладковского (даже!). Нет, правда, чисто объективно: он искреннее, внимательнее, не такой ехидный и высокомерный. Но любовь… он, конечно, понимает – это же не от них зависит. Странно, а может, наоборот, так и должно быть – они чем-то очень похожи, Юлий со Сладковским. Самое смешное, ей иногда даже кажется… нет, ничего, просто голова кругом идёт… Все эти три года она думала, что надо обязательно как-то ему это объяснить, чтобы он… ну, не думал, что она легкомысленная и вообще…

– Да брось, – не выдержал Юлий. – Ничего я о тебе не думаю.

– Совсем?.. – Маша неожиданно бросила на него робкий взгляд.

– Так, – сказал Юлий, нервно отбрасывая волосы со лба. – Всё понятно, кроме одного: чего ты от меня, собственно, хочешь?

Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник Крохалёв. Увидев их, он вытаращил глаза, потом быстро состроил извиняющуюся физиономию и попятился:

– Ах, простите! Не думал, не гадал… Вы, Мария Вячеславовна, моих, случайно, не видели? Я немного опоздал, расписание не посмотрел, где-то они то ли на восьмом, то ли на девятом должны сидеть….

– Тут ещё в другом крыле есть такая же комната, – ответила Маша, выпрямившись. – Через холл и тоже в самом конце…

– Да? – спросил Крохалёв с таким видом, будто раньше об этом не знал. – Ну, спасибо, пойду поищу. А у вас от этой комнаты ключа-то нет, что ли?

– Есть, – кивнула Маша. – А что?

– Так вы бы закрылись, – посоветовал Крохалёв, приветливо улыбаясь, и бесшумно удалился.

Маша вскочила. Теперь она глядела на Юлия во все глаза – испуганно, почти жалобно.

– Ты что? – удивился он. – Что случилось-то?

– Он… он, мне кажется, неправильно всё понял… – пробормотала Маша. Она снова опустилась на стул и сжала виски ладонями. – А если он Олегу расскажет?..

Юлий почувствовал, как в нём начинает закипать злость, и, самое интересное, – не на Крохалёва.

– Ну, и что будет? Сцену тебе устроит? Было бы из-за чего!

Маша вздохнула.

– Да, но… Здесь ведь много… специалистов по интерпретации! Мне, конечно, плевать на них, только Олега жалко…

Юлий смотрел на неё и снова, уже в который раз, возвращался мыслями к тому сентябрьскому субботнему вечеру, когда он ехал – уже ехал! – к ней, трясся в грязном, полутёмном вагоне и думал с замиранием сердца о предстоящей встрече. А она сидела в это время у окошка с антологией английской поэзии и ждала, а может, не ждала возвращения Сладковского из бани (!). Если бы он сумел приехать всего на один день раньше…

– А хозяйка тогда скоро пришла? – неожиданно для себя самого спросил Юлий каким-то чужим, полуофициальным тоном.

– Какая хозяйка? – Маша взглянула на него с недоумением и тут же поняла. – Да, скоро… минут через пять.

– Как же это вы… за пять минут всё успели? – Юлий знал, что не должен касаться их отношений, тем более лезть с расспросами так грубо, почти цинично, но он чувствовал – дальше так продолжаться не может, пусть будет хуже, но ясно до конца.

Маша не возмутилась и не обиделась. Она просто сказала:

– Ты знаешь, тогда мы почти ничего не успели. У меня потом целую неделю – до следующего воскресенья – даже в мыслях не было, что я его люблю. Я об этом никогда никому не рассказывала. Тебе… если хочешь.

Юлий помолчал, отбросил волосы со лба и сказал:

– Хочу.