Читать книгу Женщины моей мечты - Исаак Штокбант - Страница 10

Черт дернул редактора газеты нашего театра назвать колонку худрука «Несерьезные мысли». Я теперь мучаюсь: что бы такое сказать несерьезное? Сам я человек серьезный, и театр у меня серьезный. Может быть, самый серьезный театр в мире. Не верите? Вот и Иванов-Ниш-ведский не верит. Кто такой этот Нишведский? Один знакомый режиссер, ставит иногда спектакли в одном хорошем серьезном театре. «Нам, серьезным театрам, – говорит, – трудно, очень трудно. Вам-то легко. Вы театр несерьезный, развлекательный. Одним словом, “Буфф”!»

Я после этой встречи две ночи не спал: «Буфф» – это что, плохо? Великий Питер Брук считал «Буфф Паризьен» своим родным домом и поставил там, между прочим, «Гамлета».

На третью ночь я все-таки уснул. И приснился мне черт – в облике умного Иванова-Нишведского:

– Несерьезный ты человек, – дразнит меня черт. – И театр у тебя несерьезный.

– Ты сам, черт, несерьезный, – говорю. – Ты не любишь жизнь, не любишь людей, вот и злишься.

– А за что их любить? – ухмыляется черт. – Один треснул бабку топором, другой лишился ума, третий застрелился. Интересно все-таки в их душах покопаться.

– Не смеешь! Не смеешь! – кричу я. – Душа – субстанция Божья, а ты – черт! Ты – Дьявол! Ты уродуешь души, грузишь их всякой мерзостью, сам подсовываешь топор, а потом наслаждаешься содеянным.

– Послушай, батя, – хихикает черт. – Ты мне сказки про Божью душу не рассказывай. Я атеист. Душа для меня – ростбиф с кровью. И вся эта жизнь – мерзость и тлен!

– Неправда! Неправда! – ору я. – Мир прекрасен и жизнь прекрасна! И все мои спектакли про это – про жизнь, про любовь, про добро, которое в конце концов побеждает. А ты, черт, в добро не веришь, черт бы тебя побрал.

– Не верю! Не верю! – тявкает окаянный.

– А я верю! И веру свою стараюсь передать людям, которые приходят в мой театр.

– Они приходят к тебе, потому что ты их развлекаешь.

– Я их не развлекаю! – ору я из последних сил. – Развлекают их в зубоскальной антрепризе, где любовник в постели, а муж вернулся не вовремя. Неужели ты, черт, не понимаешь, что «Буфф» – не про это! Даже когда буря и мгла, надо верить, что будет день и будет солнце. «Буфф» – театр радости и здоровья. Это, если хочешь знать, философия моего театра.

– Философия – это когда умное и непонятное. Зрителя надо заставить думать.

– В театре зрителя надо заставить чувствовать – смеяться, плакать, удивляться жизни. Если он в театре ничего не пережил, то и все раздумья ни к чему.

– Нет тут никакой философии, одна смехота!

– Врешь, черт! Это не смехота! Это такой взгляд на жизнь, такое мироощущение. Тебе, окаянному, этого не понять, потому что ты человек унылый и скучный. И зрители на твоих спектаклях не думают, а скучают.

– Ты это брось, – разъярился наконец рогатый. – Во-первых, я не человек, а черт. Во-вторых, не ставлю я никаких спектаклей. И прошу меня в ваши театральные заморочки не впутывать.

Тут я проснулся. Ума не приложу, почему мне черт в облике Иванова-Нишведского приснился? Он, между прочим, ученый малый, доктор искусствоведения. Зачем ему спектакли ставить? Он же может написать умную книгу. Получит гонорар. Ему хорошо и людям польза!