Читать книгу Чаща - Жанна Борменталь - Страница 10

Похороны прошли как в бреду. Я много бегала, договаривалась, звонила. Так было легче прожить это время. Наполнить его суетой. Только не останавливаться и не думать. Все делалось неосознанно, на автомате.

Тетя Ира была под препаратами, доктора опасались за ее рассудок. Не хочу даже думать, что чувствует человек, потерявший все в жизни. Дядя Ваня и Сережка были для нее всем. Об этом даже думать тяжело, пережить невозможно.

Не понимаю почему, но в какой-то момент у меня включился внутренний покой. Боль от потери ушла вовнутрь, осталась пустота. Но странное чувство, когда твой мозг вместо переваривания и погружения в горе строит схемы и объясняет мне, почему не нужно тосковать. Я видела Сергея тогда, когда, по мнению врачей, он уже умер, значит, при желании я смогу сделать это еще. Наверное, могу. По крайней мере, попытаюсь. Еще он ушел не один, а с отцом. Дядь Ваня не даст его в обиду! Бред! Какой бред лезет в голову. Нужно тоже выпить таблетку. Или с кем-то проконсультироваться, просто поговорить, в конце концов. Может, это нормально в данной ситуации.

Уже стоя на кладбище, я смотрела на тело своего друга, на его мать, которая металась от гроба мужа к гробу сына, в этот момент на меня навалила безысходность. Вот оно, горе! Когда ты понимаешь, что еще несколько минут, и забьют гвоздями крышку и опустят в землю. Это последние минуты, когда я вижу своего друга. Хочется кричать, орать на всю мощь, чтобы выплеснуть всю боль, все отчаяние в воздух, во Вселенную, для того чтобы стало легче.

Все закончилось, и пришел к концу этот бесконечный день. День, который мне целиком никогда не вспомнить, день, который мне никогда не забыть…

Мы с Жориком и Юлькой после поминок поехали к тете Ире ночевать. Мы вообще договорились по возможности оставаться с ней. Нелегкое, я вам скажу, испытание прийти в комнату, где все еще живет Серегиной жизнью. Его кровать, на которой в одном месте, известном только нам двоим, написано первое нецензурное слово. Плафон в светильнике, разбитый боем подушек, склеенный нашими руками и протертый нашими слезами, пока мы его ремонтировали. Стул с пустотой под сиденьем, тайник; что мы там только ни прятали: сигареты (когда еще не курили, просто жгли их, дымили), презервативы (украденные у родителей, но использованные не по назначению – они шикарно летали, наполненные водой, с крыши), деньги (это особая тема, каждый раз разное назначение и всегда один результат, покупка чего-то очень вредного и поедание этого).

Серега, мой друг, Серега. Я уже скучаю по тебе. Я постараюсь не потерять с тобой связь и, конечно, отдам все твои долги, как бы абсурдно это не выглядело.

Я основательно подготовилась к встрече с маленькими парнями. Жорика я не стала посвящать в свои планы, Юлии тем более бесполезно было рассказывать об этом. Просто представила, как я объясняю ребятам, что мы должны сделать. Лицо Жорика, который думает, что я сошла с ума, и обморок Юльки, которая бы точно подумала, что я так же плохо закончу, как Сергей! Для меня достаточно того, что я, имея гуманитарное высшее образование, буду заниматься мракобесием.

Сейчас во мне воюют два существа. Одно говорит, что я сошла с ума и меня нужно долго и нудно лечить. Другое – милое и доброе, с соплями и слюнями, доказывало, что все свои обещания нужно исполнять! Кем я сейчас являюсь, на самом деле известно только Богу.

Ночь – это самое прозрачное время суток. Все, что происходило или произойдет, все оголено и лежит на поверхности. То, что ты не успел обдумать днем, оценить, просчитать, – тебе представляется такой шанс ночью. Обожаю ночь. Это время как сито. Где просеиваются дела и проступки. Ночью можно быть самим собой, не притворяться, и главное, не бояться никого и даже ничего.

Я закрыла за доктором дверь. Мы опять вызывали скорую помощь для тети Иры. Ей поставили успокоительный укол, для того чтобы она немного отдохнула, поспала. Я посидела возле кровати, потом пошла в ванную, почистила зубы и умылась. Постояла возле зеркала…

Вот так же в прошлом году, мы с Серегой стояли в ванной комнате нашего одноклассника Валика Баранова после его похорон. Валик повесился. Просто так, без особых причин. Повесился в своем доме вечером после работы. Причем у него была семья, маленькая дочь и любимая жена. Он был женат на нашей же однокласснице, Наталье. Это было непредсказуемо и необъяснимо. Похоронив и помянув друга, мы с Серегой помогли Наталье, потом просто зашли помыть руки в их ванную. Сергей долго намыливал руки, потом долго смывал пену, при этом я обратила внимание, что он не хочет смотреть в зеркало. Зрачки его медовых глаз были черного цвета, а дыхание то и дело сбивалось.

– Серый, тебе плохо?

– С чего ты взяла?

– Ты на кладбище выглядел лучше.

– Да нет, все вроде нормально. А ты правда ничего не видела?

– Вижу. Вижу, что ты бледный, как бледная поганка. У тебя дрожат руки и пот течет. Хотя здесь достаточно холодно.

– Нет, не то. Значит, мне тоже показалось.

– Что показалось?

– В зеркале. Правда не видела?

– Да говори ты. Что ты видел в зеркале?

– Я видел, как забивают гвозди в крышку гроба.

– Ну да, было сегодня.

– Нет. Я видел это из своего гроба. Лежа в гробу, я наблюдаю, как меня закрывают крышкой и забивают гвоздями. Вррр. Отвратительная традиция. Ну кого боятся? А если человек очнется и захочет пойти домой…

– А где ты это видел?

– Да тут, в зеркале…

Тогда я не придала этому значения. Просто списала на эмоции. Подумала, что мой друг был впечатлительным и сентиментальным. А сейчас я всматриваюсь в чужое зеркало в надежде увидеть. Хоть что-нибудь, что даст какую-то подсказку. Но все предметы были предельно молчаливы. Жаль.

Юля заснула в комнате с тетей Ирой. Мы же, поговорив с Жориком о Сереге, сделали себе постели. Жорик лег на кресло, подставив под ноги стул. Я села за компьютер, понимая, что спать, скорее всего, не смогу. Но если все-таки сон меня сморит, прилягу на кровать моего друга. Жорик начал дремать, я прочитала новости, посмотрела фото, которые висели у Серого на рабочем столе. Ничего особенного. Но странные для фото композиции: угол панельного дома, пустырь возле старой кочегарки, частный дом. Я пересматривала их одну за другой и никак не могла сообразить, что их связывает или что на них такого, что могло заинтересовать моего друга. Я допускаю, что это может быть просто его воспаленное воображение. Но в свете последних событий, воображение ли? Может, Серега видел то, что недоступно моему взору. Хочется разобраться. Но многие меня осудят, узнав, что я занимаюсь такими глупостями, как выяснение подробностей странного поведения наркомана. А с другой стороны, я ничего никому не должна и не обязана объяснять. Серега – мой друг. И я хочу выяснить, что случилось в его жизни в последнее время. Почему он оступился, не верю в то, что он пытался мне доказать в моем обмороке. Он не такой. Да, я много про него не знала, но я была рядом в трудные времена, и он никогда даже словом не обмолвился, что ему что-то хотелось попробовать. Он никогда не осуждал тех, кто был зависим. Мы говорили на эту тему сотни раз, но это не касалось нас. Это было за гранью, где-то, но не с нами.

Я не могла даже подумать, примерить на него эту ситуацию. Не укладывается в голове, не могу поверить. Не хочу верить. И я дошла до такого состояния, что захотелось выть. Тихо, монотонно, долго.

Жорик окончательно заснул. Я уронила книгу на пол, но он даже не открыл глаза. Я поднялась и подошла к одежному шкафу. Тут находилась немногочисленная одежда Сереги. В потайном кармане выходного спортивного костюма лежал маленький нож, инкрустированный красными камушками. Работа была такой искусной, что я замерла, разглядывая его. Острое изогнутое лезвие, я потрогала конец лезвия пальцем, с точки прикосновения выступила капля крови. Ручка из массивного металла, украшена камешками, которые выложены в узор. Очень красивая штучка, неудивительно, что ее хотят вернуть. Маленькая занятная штука, очень мне понравилась. А может, мне все показалось, Сергей был убедительный, а я впечатлительная. Ну бред же, что мне это придется отдать гномам. И тут послышался тихий кашель, как будто кто-то хотел привлечь мое внимание. Я чуть не заорала. Но потом взяла себя в руки и начала медленно поворачиваться в сторону звука.

Возле письменного стола стояли пять гномов, один впереди, другие сзади, образуя косяк.

– Здравствуйте, барышня! – первый гном немного поклонился и присел. До сегодняшнего дня я ни разу не говорила с гномом, поэтому как себя вести, просто ума не приложу! Так, прежде всего вежливо. Не знаю, зависит ли от меня объявление войны гномами человечеству, если я их обижу или взбешу. Представьте – война людей и гномов! Бред!!!

– Здравствуйте, меня зовут Полина, я подруга Сергея.

– Я Рубин. Та вещь, которую вы только что рассматривали, уже много веков принадлежит моей семье. Могу ли я рассчитывать на то, что вы вернете ее мне?

– Да, конечно! Это и у нас преследуется законом, если присвоить чужую вещь. Но я буду очень вам благодарна, если вы мне объясните некоторые не понятные мне вещи.

Я решила так: раз уж мне выпал такой шанс, я должна узнать, что происходит. Это, конечно, не у снежного человека интервью взять, но и гномы тоже ничего.

– Все, что в моих силах. Есть вещи, не известные и для нас.

– Я постараюсь не сильно вас утомить, но, пожалуйста, поймите меня, вопросов очень много, а ответ спросить мне не у кого. А вы могли бы меня немного просветить. Кто вы? – спросила я и пожалела, правда, мой вопрос был неуместным.

– Что значит «кто мы»? – Взгляд Рубина стал рубиновым, простите за тавтологию. – Мы ведь знаем, кто вы. И вам должно быть известно! Книги-то у вас есть? У нас тоже есть много разных книг про людей! – Рубин прямо нервничал, и я поняла, что нужно его как-то задобрить.

– Есть, конечно! У нас много книг про гномов, и книги с картинками есть! И главные герои тоже есть гномы. – Может, мне показалось, но Рубин немного смягчился.

– Мы маленькие люди. Живые и настоящие, как и вы!

– Простите меня, я не это хотела спросить. Как вы попали к нам, где ваш дом? – Рубин немного скривился, но потом решил не деликатничать и начал свой рассказ.

– Мы, как и вы, живем на Земле, прямо здесь, но в параллели. Понимаете, Полина, то, что вы на Земле не одни, принять очень сложно. Поэтому я сделаю снисхождение к вашему состоянию и проясню для вас этот вопрос. Или запутаю окончательно. Так вот, есть несколько вариантов миров. Ваш человеческий мир только один из… Затрудняюсь назвать точную цифру. Но все они расположены здесь, на Земле. Как, вы думаете, мы попали к вам в книги? Конечно, мы не просто выдуманы каким-то писателем, все намного проще.

Когда-то какой-то человек или много людей увидели нас и, скорее всего, не только увидели, но и поговорили, потому что в ваших книгах достаточно много правды про нас. Так, в принципе, появилась и вся ваша фантастическая литература.

– Вы хотите сказать, что драконы и другие мифические существа тоже существуют?

– Ну да, есть, конечно.

– А почему я вас понимаю?

– Потому что наш народ живет на той же территории, что и вы. А язык распределяется по всем параллелям одинаково.

– Вы хотите сказать, что если бы сейчас я встретилась с драконом, я бы тоже его понимала?

– При условии, что дракон бы жил в нашем коридоре, то да.

– Хорошо, а гномы, которые живут, в одном коридоре с Англией, говорят по-английски?

– Да, вы правильно меня поняли, – опять почему-то начал опять нервничать Рубин. – А те, которые живут в районе Африки, еще и цвет кожи имеют темный. Мы тоже делимся по национальностям, месту проживания, вере.

– У вас тоже есть Бог?

– Нет, но у нас есть своя вера, в других высших существ.

– Как интересно!

– Если мы уже закончили, я буду рад.

– Ну, пожалуйста, последний вопрос! – Я понимала, что они не должны мне отвечать, но очень надеялась.

– Почему я вас вижу, Сергей видел, а другие нет?

– Тут вообще все просто. Ваш друг Сергей употреблял некие вещества, которые издавна считались растворителями пространства.

– Вы хотите сказать, что все наркоманы видят гномов?

– Ну почему гномов, нет, не только. Зависит от того, сколько и чего было принято. Можно растворить не одну параллель, а несколько. Или же алкоголики. Они смотрят нижние параллели, поэтому видят чертей и всякую нечисть. Все на самом деле очень просто. А вы… Вы – это отдельная история, долгая, и не мне ее вам рассказывать. Вы нас видите, потому что вы не такая, как все. Вы другая. Вы же не только нас видите? Правда?

– Я… только в детстве и всего несколько раз.

– В детстве, потому что вы дали себе разрешение, и сейчас можете, но не хотите. Замок поставили и закрыли дверцу. Вы другая.

– Мне может кто-то более подробно об этом рассказать? Или вы…

– Мы нет, но кто-то может. Найдите ту, с которой все началось. Она все знает, и если вы ее расположите к себе, она вам очень много сможет пояснить.

– А вы Сергея обижали? Резали?

– Ну, вы про нас совсем плохо думаете. Нет, пугали, может, пару раз.

– Так он мне следы порезов показывал.

– Нет и еще раз нет. У нас воспитание другое и политика отношений. Мы же не знаем, что он еще употреблял. И что делал под действием. Так что, девушка, нет и еще раз нет. А теперь верните нашу вещь, и мы откланяемся.

Я, как честный человек отдала не принадлежащую мне вещь, но так хотелось еще поспрашивать. Но эти неразговорчивые гномы!

Я, отдавая ножик, слегка дотронулась кончиком пальца до ручки милого гнома, он правда был из плоти, очень вполне себе материальный. Он улыбнулся кончиками губ, потому что понял, зачем я это сделала.

Рубин взял маленькими ручками золотой меч, поцеловал его совсем так, как показывают в фильмах, засунул куда-то под пиджак, и они все развернулись и ушли в темный угол комнаты. Как я ни старалась, не смогла понять, куда они делись.

А я так и осталась стоять посередине комнаты, не могла сдвинуться с места. Кому рассказать, не поверят. Еще и в дурдом определят. Я только что десять минут разговаривала с гномами. Настоящими, живыми!!! Бред.

Серега, Серега, где же бродило твое сознание, чтобы докопаться до таких чудес.

Я попробую выяснить, ведь механизм любопытства запущен. Не очень еще понимаю, как я это буду делать, но обязательно буду. Давно, когда я считала себя ребенком, со мной произошел странный случай. Я видела женщину у себя в комнате. И появилась она странно. Тогда я не хотела об этом думать. Ведь сны уже к тому времени закончились, и я не хотела, чтобы что-то подобное опять началось.

Но недели через две после того случая я опять увидела что-то необычное. Как я уже говорила, ночь – это мое время. Я никогда не боялась темноты. Один раз боялась, но ровно пару часиков. После просмотра первого фильма ужаса «Всадник без головы». Ох и неприятный был фильм. Больше было жалко парня, чем страшно. Так вот, бабушка была на работе, а я сдуру посмотрела весь фильм целиком. И ночью он, этот всадник, прямо цокал по нашей с бабулей квартире. Я решила даже спать со светом. Включила ночник, а чтобы он ярко не светил, накрыла его майкой от своей пижамы. И естественно, пижама начала гореть от лампы, я чуть не задохнулась, спасибо бабулечке, что ей не спалось и захотелось проведать внучку. Но после этого случая я больше не боюсь ни темноты, ни странных существ, которые страшны только маленьким детям, и это осознанное состояние покоя, я пришла в него сама.

Так вот, сплю я как-то у себя в комнате, бабуля похрапывает в своей комнате, идиллия. И только я начала засыпать, как услышала шаги. Шел не один человек. Я напряглась, но не испугалась. Лежу, жду. А в комнате темнота, ничего не видно. Но тут, как по заказу, тучи разошлись, и луна заглянула в мою комнату. С луной в комнату зашли три женщины в белых саванах. Очень странная картина, я вам скажу. Молча подошли к моей кровати. Одна села в ногах и просто смотрела на меня. Обычная внешность – распущенные темные волосы, бледное лицо, в общем, ничего необычного, кроме того, что они пришли ко мне в комнату ночью… Я не могла промолвить ни слова, молчали и они. Сколько это длилось, не могу вам сказать. Так мы смотрели друг на друга, и ничего не происходило, я уже подумывала заорать и позвать бабулю. Но они поняли, что долго я терпеть не буду. И сидевшая барышня поднялась с кровати, подняла руку вверх и сказала, не открывая рот: «Ты узнаешь». Потом она красиво встала, с ровной спиной, и, не поворачиваясь, пошла к двери. Остальные тетеньки были рядом с ней. Они пропали так же быстро, как и появились.

Сказать, что я удивилась, значит, ничего не сказать. Но, несмотря ни на что, я развернулась к стенке и заснула.

Ну, скажите, кто после такого случая смог бы вообще спать? Но с определенного момента, а именно с момента, когда я поняла, что я не такая, как все, на меня накатило спокойствие.

Сначала это состояние я приписывала тому, что меня воспитывают не родители. Как бы одинокий оставленный ребенок, неполноценное воспитание, ну и бла, бла, бла, что мог придумать себе ребенок в одиннадцать лет. И я думала, что от этого состояния мое сердце не выдержит и разорвется на части, а спокойствие – это временное состояние, как затишье перед бурей.

Я не знала, как это происходит в жизни, и поэтому мое воображение рисовало мрачные картины разорванного сердца. Я почему-то думала, что грудь вывернет наизнанку, и я буду испытывать нестерпимую боль… в моей крови будет вся комната, и горю окружающих не будет предела!

Но шло время, сердце все стучало и служило мне, причем не только сердце. Я была на удивление здоровым ребенком. И не только здоровье было моей гордостью. Я была красивая и умная, а еще очень скромная. Нет, правда. Рыжие волосы, зеленые глаза и белоснежная кожа. Но я делала все, чтобы эти достоинства не были достоянием общества. Волосы собирались в пучок, глаза всегда были закрыты солнцезащитными очками. Это был не юношеский протест, а образ жизни. Я молодая спортивная девушка, а вычурные наряды мне не чужды, у меня нет повода и мест, куда я могу это надеть.

Бабулечки старались, чтобы их внучка была не хуже других и ни в чем не нуждалась. Мне покупались красивые вещи. Но ничего не могло сравниться с джинсами «Райфл», которые мне пришлось два дня тереть кирпичом до белого цвета, потому что в моде были потертые, как бы состаренные джинсы, а не новенькие темно-синие, и даже после того, как они отслужили мне, я сделала из них шорты.

Так вот, про мой покой. Как только я вышла из возраста молочного поросенка, я почувствовала себя под защитой кого-то или чего-то. Я упивалась этим состоянием. Но был и недостаток – отсутствие эмоций. Я стала этакой снежной королевой. Там, где девочкам свойственно рыдать навзрыд, я была непоколебима и неприступна, как скала. Девчонки растирали по щечкам розовые сопли от неудач или побед на поприще любви. Я в это время благополучно училась и занималась спортом. Не скажу, что мне не доставляло удовольствие наблюдать за любовными муками моих ровесниц. Это было забавно и грустно одновременно. А грустно мне было только потому, что я не могла похвастаться хоть чем-то подобным. Не потому, что не было ухажеров: потому что не было в них необходимости. Совсем. Я считала это пустой тратой времени. И когда бабуля говорила – погуляй, пойди с кем-нибудь, я всегда протестовала! Но во-первых, как это: с кем-нибудь! А во-вторых – мне совсем не интересно даже с кем-то особенным!

Один был особенно настырный ухажер. Сын местного батюшки. Долго пытался за мной ухаживать. Оказывал знаки внимания в виде цветов, милых плюшевых животных и надеялся, что я все-таки паду в его объятия. Ведь он высокий блондин, с карими глазами, мечта любой девушки. Но и он, устав от моего равнодушия, начал действовать через бабушку. То платочек ей принесет, но чаю с ней попьет, ну не парень – золото. Как-то бабуля сказала, чтобы я хотя бы присмотрелась. Ну все, подумала я! Пора заканчивать этот цирк. Поехала с ним на свидание на его красной девятке. И вот представьте! Закат, я сижу на капоте, он не может найти слов, краснеет и пыжится. Потом достает красную бархатную коробочку. Протягивает мне и говорит:

– Я поступил в духовную семинарию, учиться мне четыре года, и мне хочется, чтобы ты ждала меня, когда я закончу, мы поженимся. – И открывает коробочку, а там такое милое золотое колечко. На лепестке лежит росинка. Нежненько и приятно. А я в этот момент понимаю, что мне придется стать попадьей. И я тут же представляю себя в длинной юбке, с толстым задом и с платком на голове, завязанном по типу заячьих ушей. И после этого меня было не остановить. Я залилась таким звонким смехом, что все местные лягушки затихли, чтобы послушать меня.

Как он взбесился, «попенок» (так его звали в городе), захлопнул коробку и выбросил ее в реку. Потом молча открыл дверь автомобиля, я, все еще хохочущая, завалилась на сиденье, дверь закрылась тихо, но эмоционально. Все. Это был конец так и не начавшихся отношений! И пока я закрыла для себя эти эмоции! Тем более теперь, скорее всего, в ближайшее время мне некогда будет строить личную жизнь, потому что хочется разобраться в более интересных вещах.

Я не ставлю на себе крест! И не говорю – никогда в жизни! Но пока, скорее всего, нет!

И это мой выбор, я за него несу ответственность, потому что мне безумно интересно, что там, на другой стороне…

Тонкий мир всегда привлекал меня, это мой мир, я имею к нему прямое отношение. Я его житель! Почему меня занесло на другую сторону, мне вообще непонятно!