Читать книгу Чаща - Жанна Борменталь - Страница 3

Старый средневековый замок погружен в темноту. В подвальном помещении горят факелы, но света очень мало. Языки пламени облизывают каменные стены и делают свет рассеянным и дрожащим.

Каменный алтарь, сделанный с виртуозным мастерством. Камень, вырезанный, как кружево. Перед алтарем фигура в черном атласном плаще в капюшоне. В руке большой жертвенный кинжал, инкрустированный драгоценными камнями. Рука, которая держит нож, тонкая, хрупкая. Через белую фарфоровую кожу проступают синеватые сосуды. Это, несомненно, молодая девушка. Другая девушка копошится в темном углу помещения. Она, наклонившись над мешком, пытается достать что-то из него. Руки дрожат, и дыхание сбивается, поэтому получается поднять из мешка не с первой попытки.

– Розалина, что ты копаешься! – звучит глухой и глубокий женский голос.

Девушка дрожащими руками подносит к алтарю маленького новорожденного ребенка. Девушка в плаще берет всхлипывающего младенца за ножку…

Кровь течет по красивым белокожим рукам девушки, стекает на белый камень алтаря. Заполняет вырубленный в камне знак. Девушка поднимает окровавленные руки вверх и произносит текст на красивом незнакомом языке. Ее голос звучит жутко и завораживающе. Это песня, фонтанирующая из ада.

Кружится голова, я подлетаю вверх к куполу, боясь оглянуться назад, к центру комнаты…

Вскакиваю ночью, вся мокрая, сердце выскакивает наружу. Но самое страшное, я смотрю на свои руки: они по локоть залиты кровью. Моя ночная сорочка пропитана кровью, и запах на всю комнату, пахнет сладко и упоительно, но я точно знаю, так пахнет кровь! Я в ужасе бегу к бабушке в комнату, плачу и кричу. Бабушка включает свет и прижимает меня к груди. Я плачу навзрыд, не в силах остановиться. В голове мелькают картинки от только что увиденного действия. И главное, я точно понимаю, что руки, тонкие руки там, в замке, – мои. Я смотрю на синеватую сетку сосудов, нет никаких сомнений: это мои руки. И мне не страшно, а как-то неприятно. Сыро, противно, но это не страх. За несколько минут я успокаиваюсь, прихожу в себя. Бабуля приносит мне теплой воды с резко пахнущими каплями. И все проходит. Все опять становится понятным и родным. Я дома, мне ничего не угрожает, я с бабушкой…

Мне хорошо, спокойно, я могу пойти спать. И уже мне кажется, что это не ночной кошмар. Таких явно реальных ночных кошмаров с массой деталей и подробностей просто не бывает. Это какая-то другая жизнь, в другой реальности. Потому что это происходит не один раз. Я возвращаюсь к этому часто. И каждый раз я вижу больше подробностей и рассматриваю все новые детали. Замечаю мелочи, могу рассмотреть антураж, великолепные античные витражи. Великолепие и монументальность самого строения. Но каждый раз эмоции выбивают меня оттуда. Сердцебиение зашкаливает, и я не могу смириться с самим процессом. И не могу изменить действия. Как будто кто-то включает повтор. Я знаю, что сейчас проснусь, и все закончится. Просто нужно немного потерпеть, пока пропадет кровь с рук и запах. Вот с запахом все было совсем плохо! Как пахнет человеческая кровь, я знала всегда. Этот запах всегда был в моей голове. Это сладковато-тягучий и очень запоминающийся аромат. Я чувствую его на расстоянии, я знаю, как это выглядит, знаю, как пахнет много крови… я люблю этот запах.

Когда прошло много лет, я стала понимать, что бабушка знала, что со мной происходит, знала, но молчала, потому что не пришло мое время. Чтобы не испугать, не навредить или просто потому, что не могла ничего изменить, все двигалось постепенно и своим путем.

А раз изменить ничего нельзя, нужно принять. И мы с бабушкой приняли. Поддерживали друг друга, молча переживали все эти неприятности и ждали, когда все закончится. Потому что обратиться к доктору, специалисту по неврологии, в маленьком городе – это поставить на себе клеймо сумасшедшей. Это было незачем моей бабушке и мне соответственно.

Сны повторялись с периодичностью пару раз в месяц. Не были связаны с луной, моим месячным циклом, ни с чем таким. И действия во сне практически не отличались. Был один и тот же старинный замок, один и тот же плащ, руки, ребенок или несколько детей. И тот же результат: я вся залитая кровью. И ни одного раза я не видела свое лицо. Хоть в глубине души я не хотела этого. Со временем я смирилась с тем, что некая фигура в плаще выполняет обряд в моем сне. Это не я приношу в жертву младенцев, и это всего-навсего сон. И этот страшный ритуал почему-то должен проходить именно в моем сне. Это иллюзия, которая не имеет ко мне никакого отношения.

И я даже не хочу знать, было ли это раньше, или мой очень много фантазирующий мозг создает такие видения, чтобы напугать меня.

Какое-то время я все же пугалась, плакала, кричала, бежала к бабушке. Но через пару лет такой нервотрепки я просто привыкла к этим снам-ужасам и перестала на них реагировать. Я просыпалась, сердце, конечно, стучало и пыталось покинуть привычное ему место. Но мозг спокойно давал команду никуда не бежать, не орать! Потому что это всего лишь сон! Крови на мне нет, это тоже, мне кажется, все скоро исчезнет. И вместо того чтобы бежать к бабушке, орать и истерить, я очень спокойно шла на кухню, пила воду, съедала ложку сахара (требовал организм), потом возвращалась к себе в комнату и спокойно засыпала до утра. Спокойно, глубоко вдыхая, как будто ничего не произошло.

Бабуля всегда знала, что происходило у меня ночью. И на утро всегда спрашивала:

– Опять?

– Да.

– Как ты?

– Нормально.

После нашего диалога бабушка хмурилась, но видно было, что она довольна моей реакцией. А я в свою очередь так привыкла к моей ночной жизни, что просто перестала обращать на это внимание. Но и на дневную жизнь это наложило определенный отпечаток. Я перестала бояться жуков, пауков, мышей, темноты. А также окружающие меня люди стали мне не то чтобы безразличны, а я совсем не переживала по поводу общественного мнения, и моя социальная жизнь сошла на нет. Социопатом я не стала, но люди мне перестали быть интересными в плане их неурядиц и страхов.

А так как я жила в маленьком городе и все вокруг строилось на общественном мнении, вскоре у меня появилась репутация одиночки и странной девочки.

Так вот я и жила в таком комфортном состоянии лет до четырнадцати, я никого не трогаю, и меня никто не трогает!

Но еще хочу рассказать о моем близком окружении, людях, которые были рядом и насыщали мою жизнь красками.

Моя единственная подруга Юлька, она же соседка, которая жила этажом ниже. Со своей семейкой жила прямо под моей квартирой. Только у нас с бабушкой была двушка, а у Кособениных (фамилия Юлии) – трехкомнатная квартира. Но нас с бабушкой было двое. В квартире с Юлией жили: бабушка с дедом, тетя Ира (старшая дочь), дядя Ваня (муж т. Иры) и Серега (сын т. Иры), тетя Аня (младшая дочь) и Антоха (сын т. Ани), ну и, соответственно, маман Юльки, тетя Лена (средняя дочь) и сама Юлька. При всем этом многообразии людей у них всегда жили и домашние питомцы. Кошка-альбинос Мэри и немецкая овчарка Фрам. Животные, как и люди, отличались неординарным характером. Кошка была абсолютно белой с небесно-синими глазами. При такой красивейшей внешности она была крайне аморальна. И поэтому каждые полгода Юлия раздавала котят. Котята всегда получались красивыми, и проблем с пристраиванием питомцев не было.

Фрам же страдал отсутствием воспитания. Он был веселый и жизнерадостный, а также асоциальный пес. Когда Юлия его выводила на прогулку, детям нужно было быстро спрятаться. Потому что собака играла всем, что попадалось на пути! Как-то раз наша общая знакомая Мира, жившая в соседнем парадном, вышла на улицу в новеньком, только что купленном пальто. Как назло, в это время Фрам вырвался с поводка. И этот бестолковый пес так обрадовался свободе, что хотел поделиться радостью со всем миром. А тут на пути попалась Мирка. И он, не останавливаясь, всей семидесятикилограммовой тушей летел навстречу обнимашкам. Но так как она начала бежать от него, а ему хотелось ее остановить любыми судьбами, он зубами вцепился в самое хорошо захватываемое место – рукав. И с такой силой начал тянуть его, что в конце концов нитки не выдержали, и рукав остался в зубах добродушной, но не умной псины. Так родился конфликт между семьями. Но в конце концов пальто было отремонтировано бабушкой Юльки.

Брат Юлии Серега – мой друг. И он особая глава моей книги. Потому что он мне как брат, которого у меня никогда не было. Это человек, с которым мы на одной волне. Отчасти для него я начала писать этот рассказ. Из-за него, в память о нем и в назидание другим!