Читать книгу Чаща - Жанна Борменталь - Страница 7

Люди, которые посвятили свою жизнь журналистике, отличаются от обычных людей тем, что не могут комментировать свое отношение к данному событию. Они должны красочно, емко и детально освещать события и факты. Со временем, как мне кажется, это накладывает отпечаток на эмоции журналистов. Я еще не дипломированный журналист, но профессия уже наложила отпечаток постепенной оценки и неспешного принятия решения. То, о чем пойдет дальше речь, не дает мне покоя уже долгое время, но опишу я это очень прямолинейно и постараюсь без эмоций, которые очень хочется включить, потому что в деле задействован мой друг. А еще я хочу рассказать это для того, чтобы другие люди, может быть, прочитав это, поняли, что оттуда существует один лишь путь. Путь в никуда!

Каждый день я планировала зайти к Сереге домой и поговорить с его мамой, тетей Ирой. И каждый раз что-то вклинивалось в мои планы. И дела оказывались настолько важными и неотложными, что я была свободна только за полночь. Вы спросите, что может быть важнее друга? Я гнала от себя мысли, которые мигали красным цветом. Годы дружбы с Серегой убеждали меня, что ничего плохого не случится. Но был небольшой процент вероятности, что он все-таки вляпался в ситуацию, из которой самому не выпутаться! Такая борьба во мне продолжалась неделю. И в воскресенье я отложила все свои важные дела и пошла к Сереге домой.

Он живет в типичной пятиэтажке, хрущевке, в микрорайоне Солнечный. Это относительно новый район. Мало деревьев. Много детей. Шумно, грязно, еще не благоустроено и не облагорожено. Но когда молодая семья получает там квартиру, абсолютно все равно, где она находится и как она отремонтирована, – есть двери и стены, и это счастье! Я бы с удовольствием переехала в квартиру в этот район, так как купить пока не имею возможности и получить по очереди тоже еще не могу.

Серега жил в этом доме с родителями. А тетя Ира и дядя Ваня получили эту квартиру, простояв двадцать лет в очереди и проработав на вредном производстве на заводе лет по двадцать каждый. Поэтому эта квартира была полностью заслуженной. И самое главное, она была очень удобно расположена по отношению к автовокзалу, с которого нам приходилось каждый день стартовать на учебу. После поступления мы с Сергеем переехали жить в общагу универа, но самостоятельность закончилась после первого конфликта с комендантом. Властная тетка устроила геноцид студентам первого курса. Так как ей нужно было поселить пару бригад строителей, которые работали на стройке дома ее племянника. Мы не стали бороться за место на койке в комнате с несколькими соседями. И очень быстро вернулись в родную обитель. Чувствуя себя блудными детьми, не потянувшими тяготы и лишения. И за такое быстрое возвращение наши родственники получили бессловесных, добросовестных уборщиков квартиры. За проживание нужно платить. Но дома в любом случае уютнее, чем в общежитии.

Сейчас же я решила сходить к Сергею и узнать, что за дела у него происходят, почему он пропал с моего горизонта и почему он не хочет, как раньше, общаться со мной, почему он забил на учебу, в конце концов. Вопросов у меня накопилось достаточно, и я шла получить ответ!

Подходя к дому, я увидела скорую помощь, и сердце мое начало биться отбойным молотком! Его стук отдавал гулким эхом по всему телу. Очень быстро я забежала на второй этаж. Врачи выходили из Серегиной квартиры, я прижалась к стенке, чтобы не мешать им выйти. Пропустив медиков, я забежала в квартиру. Тетя Ира, Серегина мама, лежала на диване, лицо у нее было цвета молочной оливки. Я подбежала к ней:

– Тетя Ира, что с вами? Что случилось? Где Сергей?

– Поль, Сережа и дядя Ваня в больнице, они отравились… наркотиками, – слабым голосом сказал она. – Сходи, пожалуйста, поговори с доктором. Я боюсь услышать, что он мне скажет. – Тетя Ира взяла меня за руку. Это было прикосновение призрака. Ледяная безжизненная рука холодом обжигала мою ладонь.

– Я все сделаю, все узнаю. Может, мне позвонить, чтобы Юлия пришла с вами посидеть? Как вы останетесь в таком состоянии?

– Я нормально, доктор сделал укол. Все нормально, обо мне не думай, узнай про ребят…

Отравились наркотиками… Голос тети Иры звучал у меня в ушах. Я не ослышалась, это было произнесено четко и ясно. Просто я не могла это переварить. Как это? Два человека, которые никогда не употребляли, и вдруг – отравились наркотиками.

Мы с Серегой были категорически против наркотиков. Мы принципиально не пробовали траву, которую регулярно курили наши сокурсники. На дискотеке периодически предлагают попробовать веселые таблетки. Одна из наших одноклассниц как-то выпила странную таблетку, которую купила у парня на дискотеке. Не в здравом уме была красавица в то время. Естественно, пригубила какой-то горячительный напиток, и в немалом количестве. Проглотила она пилюлю и потеряла покой. В прямом и переносном смысле. Ночь она оттанцевала, день отучилась, еще ночь оттанцевала и следующий день еще жива была. Вы скажете, что же тут плохого? Ведь красна девица столько полезного могла сделать с таким количеством энергии. Если пустить эту самую энергию в мирное русло. Все было бы не плохо, но подвел побочный эффект препарата. А именно, после такого драйвового времяпрепровождения наступило время покоя. То есть она пришла домой, искупалась и уснула. Утром родители не смогли ее разбудить. Вызвали скорую помощь, врачи тоже ничего не смогли сделать. Забрали в больницу, положили под капельницу. Семь дней никто не мог разбудить спящую красавицу, только на восьмой день проснулась она сама. Причем встала сама как ни в чем не бывало. Одного не могла понять, почему она в больнице. А в это время успели похоронить ее бабулю, которая разнервничалась от неизвестной хвори внученьки. А молодой организм как ни в чем не бывало взял свой отдых, и все – здоров, без особых последствий. Кроме моральных терзаний о бабушке, жизнь которой оборвалась в переживании за внучку.

Так, перебирая всякие мысли, я мчалась к больнице. И мне пришла мысль: наша жизнь так устроена, что в течение ее мы встречаем множество людей, присутствие которых очень нужно нам.

Я надеялась, что сейчас в больнице встречу Юрия Петровича Чайку, лучшего доктора из всех мне известных.

Прошлой весной я писала статью для курсовой работы. И мне досталась тема «Люди-хирурги». Я искала по всем местным больницам. Опросила несколько десятков людей. Но очень много было противоречивых мнений. Уже отчаялась найти человека, который бы отвечал всем требованиям специалиста высокого уровня и человека с большой буквы. И тут я встретила его, человека – хирурга с большой буквы. Чайка Юрий Петрович. Большинство людей, с которыми я разговаривала, говорили приблизительно одну фразу: «Если бы не он, я бы не выжил…» Я поняла, нужно писать о нем.

Потом я встретилась с человеком-доктором, очень человечным доктором. Общаясь с ним, ты уже лечишься. И это исцеление начинается с души. Есть люди с огромной харизмой, а Юрий Петрович притягивал всем сразу: манерой общения (это тихая, вкрадчивая, но в то же время четкая и предельно правильная речь), несмотря на преклонный возраст (ему около 60 лет), никаких признаков старческой заторможенности. Каждое его слово проникает глубоко тебе в душу, и ты его понимаешь, на какую бы тему ни говорил. Я провела незабываемые сорок минут, интервьюируя этого чудо-человека и доктора с большой буквы. Он так мало говорил о себе, но я узнала о чудесных людях, которые его окружают. О его работе и о том, как он живет каждый день на своем рабочем месте. Каждый случай из его практики – это отдельный рассказ, он помнит всех своих пациентов. Многие общаются с ним и после лечения много лет подряд.

Поэтому, узнав, что Серега с дядей Ваней находятся в реанимации в отделении у Юрия Петровича, я немного успокоилась. Если есть хоть малейший шанс, то он будет использован.

В ординаторской Юрия Петровича не было, он был в отделении.

Если вы хоть раз были в реанимации, то вы понимаете, что просто так туда не попасть. Я начала наворачивать круги по коридорчику перед дверью в отделение. Каждые несколько минут заглядывая в окошко на двери. Наконец в конце коридорчика показался доктор. Я начала махать руками, чтобы привлечь его внимание. Юрий Петрович вышел из отделения. Лицо его было уставшее, но очень сосредоточенное. Я поздоровалась с доктором, он тоже меня поприветствовал. Потом выжидающе посмотрел на меня:

– Ну, девушка, я так понимаю, проблемы вас привели в мою обитель?

– Юрий Петрович, к вам в отделение попали мой друг и его отец. Скажите, как вы оцениваете их состояние? – Я увидела, как изменился его взгляд. Мне показалось, что он как-то посуровел, взгляд из уставшего стал колючим и пронизывающим.

– А вы знаете, девушка, по какой причине они оказались здесь?

– Мать Сергея сказала, что они отравились.

– Ну, формулировка почти правильная. Пациенты были доставлены в больницу с подозрением на передозировку тяжелыми наркотиками. – Глаза мои, наверное, были навыкате, а рот открылся сам по себе.

– Эээ, но… ээээ, дааа?

– Какие это были препараты, мы сейчас выясняем, но картина печальная. У отца была клиническая смерть, и как сильно пострадал мозг, пока не можем оценить. Мы его ввели в медицинскую кому, чтобы поддержать организм. Сын в более привлекательном положении, но состояние стабильно тяжелое. Ничем не порадую.

Друг ваш не тем совсем занимается. Он занес ногу над могилой, еще шаг, и пропасть! Сейчас не могу сделать прогноз, еще все очень зыбко. Не на чем основываться. Посмотрим, как организм будет реагировать на лечение. А с отцом картина печальная. Я хотел бы ошибаться, но организм ослаблен приемом наркотиков и бороться уже не будет, органы в плохом состоянии, зависимость налицо, попробуем почистить его принудительно, а там как Бог даст.

– Ослаблен приемом наркотиков? Я их знаю сто лет, они ничего не принимали, это какая-то ошибка.

– Леди Полина, я понимаю ваше возмущение, и в нашей работе ошибки случаются, но это не тот случай. Анализы проведены не один раз, ошибка исключена. Сожалею.

– Я могу его увидеть?

– Пока нет, он находится в палате интенсивной терапии, если состояние за ночь изменится, мы переведем его в обычную палату, вы сможете с ним пообщаться. Но по личному опыту, это не лучшее время для общения с пациентами данного диагноза. Извините за резкие замечания, но это факт.

– Юрий Петрович, вы как-то по-другому относитесь к людям с «этим диагнозом»? – Я специально сделала акцент на его формулировке.

– Извините, если я вас задел этим, и мой ответ «да». Никогда не смирюсь с тем, что здоровые, я имею в виду здоровые физически, люди терзают свое тело, вливая в него агрессивную химию, для сомнительного удовольствия. Это пустые люди, люди без души. Вокруг тысячи людей с абсолютной душой, но с больными телами, и они борются, карабкаются, обманывают обстоятельства, но живут, по секундам, держатся зубами… Как могут, продлевают свое пребывание на земле! Чтобы как можно больше побыть с близкими, что-то доделать. А эти… да, я предвзято к ним отношусь. Извините.

И он развернулся и пошел по коридору к своему кабинету, немного ссутулив плечи, как бы защищая сердце от боли, которую ему приносят эти события.