Читать книгу Золотой треугольник - Kalakazo - Страница 8

Люблю свой град пустым

и точно вымершим,

когда при вдруг нагрянувшем

десятиградусном морозце

шаги становятся гулкими

и иногда с отчётливо

тебя же и настигающим

эхом,

будто кто-то

как тень

явственно

со мною же

и вышагивает.

Люблю уже в четвёртом часу ночи

всмотреться в окна

Павловой опочивальни

в Инженерном

и мысленно пройтись

уже вслед за Его тенью

по ночным коридорам и переходам,

лестницам и закуткам;

вступить вслед за Ним

в парадные залы

и, оглянувшись

в венецианском

от потолка до полу

зазеркалье,

самому раствориться,

повстречавшись

только с Его,

карих глаз,

базедовым взглядом.

После царской погибели

Александр здесь уже никогда не появлялся:

все греческие антики и

гобелены самой Марии-Антуанетты,

кабинетные бюро и парадные ложа

были насовсем изнесены из замка,

кроме этих самых

венецианских зеркал,

куда, заглянув ненароком,

кадетики времён

Брянчанинова и Достоевского

как подрубленные

падали в обморок…

Люблю, вслед за Ним,

выйти на террасу,

присмотреться

за всполохами на Марсовом,

к игле Петропавловки,

к охранникам,

мирно посапывающим

в стеклянных будках

за оградой Летнего

и Инженерного тоже,

и к мальчишкам,

на похрустывающем ледку

у самого Чижика-Пыжика

ползающим

в поисках

в лунном отражении

блескучих

евроденежек…