Читать книгу После того как ты ушел - Кэрол Мэйсон - Страница 10

Лондон, 1963 год

– Тебе посылка, – сказал Мэттью, молодой развязный консьерж, когда в три часа пополудни Эвелин явилась на смену – за стойку регистрации в гостинице «Кларидж».

На двадцатый день рождения Эвелин бабушка вложила ей в ладонь свои немногочисленные сбережения и сказала:

– Ты можешь построить собственную жизнь так, как тебе хочется, а можешь спустить ее в унитаз. – Крепко, будто тисками, сжав пальцы Эвелин, она добавила: – Не проведи ее бесцельно.

Бабушка всегда хорошо ее понимала. Она ощущала во внучке непоседливость и беспокойство, которых не было у ее сверстниц. Эвелин была сыта по горло своим окружением. Уже с пятнадцати лет она начала посещать бары Ньюкасла и перепробовала несколько профессий, которые вполне удовлетворяли других девчонок – парикмахер-стажер, старшая официантка в чопорном ресторане при гостинице, продавщица парфюмерии в крупнейшем в округе универсаме, – но все это ее категорически не устраивало. Она попыталась поступить в колледж, но не добрала несколько баллов, и школа латинской грамматики оказалась недоступна для нее. В голове у Эвелин крутилась смутная идея насчет того, чтобы написать книгу, но стоило ей заикнуться об этом, как родственники сердито на нее прикрикивали, и она быстро научилась помалкивать о подобных глупостях.

Передавая ей букет, составленный из роскошных красных и белых роз, Мэттью нарочно задел пальцем ее грудь. Подумать только, а ведь, как только она здесь появилась, он ей понравился. Эвелин не знала, как поступить и что сказать, и потому предпочла сделать вид, будто ничего не заметила. Она прижимала к себе цветы, от благоухания которых кружилась голова. Ей не терпелось вскрыть маленький белый конверт с визитной карточкой.

– Это от Марка Уэстленда, – обиженно сообщил ей Мэттью, словно она сама должна была об этом догадаться. – Похоже, ты обзавелась очередным поклонником.

– Что? Жалеешь, что он не прислал их тебе? – огрызнулась Эвелин, умирая от желания спросить, кто же такой этот Марк Уэстленд. Но нет, такого удовольствия она Мэттью не доставит.

Эвелин вошла в комнату администрации и открыла конверт, задыхаясь от восторга и предвкушения. Неужели на нее обратила внимание какая-нибудь важная персона? А вдруг этот Марк в нее влюбится? С тех пор как Эвелин перебралась в Лондон и поселилась в квартире, которую удалось найти через третьи руки, вместе с пятью девчонками (жившими там еще до того, как она впервые задумалась о том, чтобы уехать с севера), Эвелин влачила существование, которое никак не соответствовало ее ожиданиям. До сих пор ей удавалось найти лишь работу за мизерную плату. Но не исключено, что теперь все изменится.

Прошу вас поужинать со мной в эту субботу. «У Аннабель». В семь часов вечера. Искренне ваш, Марк Уэстленд.

– Искренне ваш, Марк Уэстленд? – кривляясь, жеманно протянул Мэттью, незаметно последовавший за Эвелин.

Он вытянул шею, заглядывая ей через плечо.

– Ступай прочь. – Эвелин хлопнула его конвертом по рукам. – Это не твое дело. Сопляк!

Мэттью насмешливо захохотал, многозначительно уставившись на ее грудь, и неожиданно покраснел как маков цвет. А Эвелин вдруг прониклась к нему презрением – и ко всем мужчинам заодно. Какое они имеют право запугивать женщин, почему им все сходит с рук? Что ж, поэтому она и презирает их всех, за исключением, пожалуй, мистера Уэстленда.

Этого оказалось достаточно, чтобы принять от него цветы. А заодно и побывать в новом шикарном частном клубе. В то время Эвелин еще не отдавала себе в этом отчета, но, пока приглашение мистера Уэстленда занимало все ее мысли, места для Эдди в них не оставалось…

Какая жалость, что на этот уикенд она уже взяла билет на поезд, идущий на север. Но теперь, разумеется, она никуда не поедет. Оставалось надеяться, что мистер Уэстленд не окажется толстяком.

Или стариком.

И у него не будет бородавки на щеке.

Святой остров, 1983 год

Услышав стук, Эвелин сразу же поняла, что это Эдди. Она открыла дверь, и он предстал перед ней с широкой улыбкой на губах.

– Я забыл свои грабли. – Он привалился левым плечом к дверному косяку. – Это не слишком надуманный повод, чтобы вернуться и поговорить с тобой?

– Крайне надуманный.

Эвелин попыталась сделать вид, будто такое происходит с ней чуть ли не каждый день. Должно быть, румянец, заливший ее лицо, был такого же цвета, как спелые помидоры.

Эдди переоделся в зеленую трикотажную рубашку с длинными рукавами, которая плотно облегала его мускулы. Его телосложению мог бы позавидовать любой мужчина в два раза моложе. На голове у него была черная бейсболка. Волосы по-прежнему были темными, не считая нескольких седых прядей на висках. Эвелин спросила себя: «А какой повод для отлучки он придумал для своей жены?»

– Ты действительно пришел только для того, чтобы меня повидать? – простодушно поинтересовалась она.

– Да. С той самой минуты, как я ушел отсюда, я не мог думать ни о ком другом.

Их взгляды встретились. Было в нем нечто такое, что подсказало Эвелин: эта поза дается ему не так легко, как он хотел показать. Да и жилка у него на шее напряженно пульсировала.

– Ты о многом заставила меня вспомнить, Эвелин. Я весь день предавался воспоминаниям.

– Неужели у тебя не нашлось занятия получше?

Эдди рассмеялся, вспомнив, наверное, как они перебрасывались шутками много лет назад.

– Очевидно нет! – В его глазах светились тепло и участие – свидетельствующие о том, что дистанция между прошлым и будущим обезоруживающе и стремительно сокращается. – Собственно говоря, с возрастом я все чаще вспоминаю минувшие деньки.

– Ты еще слишком молод для стариковских причитаний: «А вот, бывало, раньше…» – не так ли?

– Ты права. И это печально, верно?

Эвелин была уже не уверена, что он над ней подшучивает. Сейчас Эдди, должно быть, сорок пять. Он ведь был на пять лет старше ее. Для Эвелин сорокалетний юбилей стал настоящей мукой. Она даже не заметила, как пролетели последние десять лет, и только сейчас у нее появилась возможность остановиться и оглянуться на прожитую жизнь. Скорее всего, у меня никогда не будет детей. И мы с Марком, наверное, уже никого не усыновим. Я уверена, что раз уж мы столько лет прожили вдвоем, то останемся вместе до самого конца. Едва ли я полюблю еще раз. Последняя мысль была лукавой, и Эвелин ненадолго задумалась, как такое вообще могло прийти ей в голову.

– Анита и Билли прожили в браке всего три года. Я всегда знал, что у них ничего не выйдет, – сказал Эдди.

Он был свидетелем на свадьбе у Билли. Анита дружила с подругой Эвелин, Элизабет. «А ведь я даже не собиралась туда идти!» – снова поймала себя на мысли Эвелин. Воспоминания об этом дне были свежи, словно все было вчера. «Если бы парень Элизабет не сбежал с другой девчонкой, она не потащила бы меня на эту свадьбу и мы с Эдди никогда бы не встретились». Прошлое стремительно возвращалось к ней; мелкие детали смягчались ослепительным сиянием – воспоминанием о том, как сильно она в него влюбилась.

– Почему ты это сделала? – спросил Эдди.

– Пришла на ту свадьбу? – спросила Эвелин, хотя и знала, что он имеет в виду совсем другое.

– Не явилась на свидание.

– Эдди…

Она чувствовала себя крайне неловко, пытаясь объяснить то, что объяснить невозможно и что к тому же случилось много лет назад. Она сама часто задавала себе этот вопрос: «Почему?»

– Я не знаю, что тебе ответить, – честно призналась Эвелин. – Когда мы с тобой встретились, в кармане у меня уже лежал билет на поезд до Лондона. Я собиралась уехать через неделю. Благодаря рекомендациям незнакомки меня ждала квартира, и я уже внесла первый взнос за аренду. У меня была работа! И, когда ты пригласил меня на свидание, мне следовало бы просто рассказать тебе обо всем. Но в тот момент, поддавшись очарованию вечера, я не могла допустить, чтобы все закончилось так печально. Ты произвел на меня большое впечатление. И я не хотела говорить тебе «прощай».

Эвелин с удивлением обнаружила, что разволновалась, как девчонка; ей стало трудно дышать. Она мысленно вернулась на двадцать лет назад. И отчетливо ощутила вставшую тогда перед ней дилемму, как будто это было вчера.

– Но потом… Я просто подумала, что это будет неправильно. Нам с тобой было совершенно ни к чему видеться снова. Я отчаянно хотела уехать. В то время – да, сейчас я отдаю себе отчет в том, что преувеличивала, – я хотела достичь больше, чем предлагали мои тогдашние возможности, хотя, честно говоря, даже не знала, чего именно ожидаю. И потому просто подумала: «К чему рисковать и встречаться с кем-то, кто…»

– …кто может заставить тебя передумать?

– Пожалуйста, не смотри на меня так. – Эвелин на мгновение прикрыла глаза, вспомнив, что подумала тогда: «А что, если я его полюблю? Но я не могу в него влюбиться, потому что должна уехать. Мне двадцать лет, а здесь у меня нет будущего – по той простой причине, что я так решила!» Сколько раз она оглядывалась назад, но не могла узнать себя в той девчонке, мыслившей подобными категориями.

– Знаешь, я ведь приходил к тебе домой еще раз. Я понял, что ты солгала, когда сказала, что работаешь допоздна. Твоя мать сообщила мне, что ты переехала в Лондон. Уверен, по моей реакции она догадалась, что ты для меня – не просто минутная прихоть. По-моему, твоя мама обладала острой интуицией и проницательностью.

Эвелин не знала об этом эпизоде. Ее мать, так любившая тайны и сюрпризы, ни словом об этом не обмолвилась.

– Я не горжусь тем, что не пришла к тебе на свидание, Эдди. С тех пор я никогда не нарушала своего слова… Это был ужасный поступок.

– Значит, мне одному не повезло, да?

Он, конечно, мог притворяться оскорбленным до глубины души, хотя не исключено, что ей просто хотелось так думать. Эвелин видела жгучую боль в его глазах, и это сбивало ее с толку.

– Это случилось двадцать лет назад, Эдди.

– Я был опустошен и подавлен, когда постучал в дверь твоего дома, а тебя там не оказалось. Откровенно говоря, я даже удивился тому, что так сильно расстроился. И дело было не только в моей уязвленной гордости. Просто я ожидал большего от тебя – и от всей этой ситуации. Я думал, что встреча со мной породила в тебе те же чувства, что и во мне. Помню, как танцевал с тобой и думал: «Кажется, случилось чудо и сейчас я обнимаю свою единственную». Ты произвела на меня неизгладимое впечатление, Эвелин.

– Скорее всего, ты просто слишком много выпил.

Похоже, его не удивило и не огорчило то, что она попыталась свести все к шутке. Он просто вспоминал прошлое.

– Анита говорила, что ты всегда задирала нос.

У Эвелин от изумления отвисла челюсть.

– Что? Да как она смела? Она ведь почти меня не знала! До дня ее свадьбы я никогда с ней не встречалась!

Лицо Эдди, на котором мгновение назад было написано серьезное выражение, расплылось в улыбке.

– Ты меня дразнишь! – догадалась Эвелин.

– Так и есть.

– Господи боже мой, ты совсем не изменился!

Да, он оставался прежним Эдди.

– Угу. Держу пари, ты укатила в свой расчудесный Лондон и даже не вспоминала обо мне!

Эвелин устало ему подмигнула.

– Знаешь, уезжая отсюда, я понятия не имела о том, какая жизнь меня ждет. Мне просто отчаянно хотелось уехать; по какой-то безумной причине я желала этого больше всего на свете – жить не так, как моя мать или любая другая женщина, которую я знала. Впрочем, я и сейчас не понимаю, что в этом такого уж плохого. Может, перестанем делать из меня чудовище? Это становится утомительным.

– Я только начал. – На губах Эдди заиграла прежняя улыбка.

– Если хочешь знать, уехав отсюда, я вовсе не забыла обо всем и обо всех. Меня мучили серьезные сомнения. Казалось, будто в погоне за мечтой я отказалась от чего-то… – Эвелин никак не могла подобрать нужное слово. Чего-то монументального. Вечного. Того, что встречается в жизни только раз. – Полагаю, что тогда, когда я уверилась в том, что все повидала и перепробовала в родном городе, на моем пути вдруг встретился ты, и оказалось, что ты отличаешься от остальных. Странно, ведь я совсем тебя не знала, но, уезжая, чувствовала боль потери. И это чувство еще долго меня не отпускало.

Эвелин вспомнила, как сидела в поезде и думала: «Почему я не радуюсь тому, что ждет меня впереди? Почему размышляю о том, что могло бы быть между мной и Эдди? Почему хочу увезти его с собой? И почему не могу этого сделать?» И наконец: «Почему у меня вечно все идет наперекосяк?»

– Но ты, совершенно очевидно, нашла то, что искала, потому что так и не вернулась обратно.

Эвелин спросила себя, не имеет ли Эдди в виду Марка, хоть он и видел-то его один-единственный раз, тогда, в «Мэйфэйр».

Она зябко поежилась, кутаясь в свой хлопчатобумажный кардиган оранжевого цвета. Эдди, похоже, подмечал каждое ее движение, то и дело поглядывая на ее волосы. Чуть раньше Эвелин распустила свой конский хвост, и теперь они свободно падали ей на плечи. Ей вдруг стало интересно, верен ли Эдди до сих пор своей жене и какой муж из него получился.

– Значит, ты всерьез настроена продать этот дом? – осведомился он, и Эвелин испытала облегчение оттого, что он сменил тему.

– Не думаю, что у меня есть выбор.

– Не слышу особого энтузиазма в твоем голосе. – Эдди не сводил глаз с ее лица, всматриваясь в него; он кружил вокруг да около, словно колибри возле петунии.

– Не знаю, что тебе сказать. Я всегда любила Cвятой остров. Он был и остается частью меня. Разумеется, я не осознавала этого, пока не уехала отсюда. Иногда мне кажется, что мое сердце разорвется, если я лишусь дома, в котором родилась и выросла.

Эвелин вспомнила, как приезжала сюда в первые годы своего замужества, когда у нее возникло подозрение, что она далеко не так счастлива, как полагалось бы молодой жене. Отсюда Лондон и Марк представлялись ей другими. И ей неизменно становилось грустно оттого, что она не скучает по ним так, как должна бы. Они с Марком познакомились через шесть месяцев после того, как Эвелин приехала в столицу. Она представляла, что к этому времени у нее за спиной останется уже несколько увлекательных интрижек. Тем не менее оказалось, что Марк обладал качествами, которые она даже не надеялась обнаружить в одном человеке. Живя рядом с ним, Эвелин никак не могла понять причину своей неудовлетворенности, особенно если учесть, что она вела образ жизни, который для большинства девушек ее круга оставался недостижимой мечтой. Эвелин умела быть благодарной. И, кроме того, любила Марка… Но стоило ей вернуться домой, и она наконец сообразила, в чем тут дело. Она отправилась в Лондон, не зная, куда приведет ее избранный путь. Почему-то вышло так, что она прибыла в пункт назначения слишком быстро и выяснила все слишком рано.

– Не жалей о доме, Эвелин. Это всего лишь постройка. Главное хранится вот здесь. – Эдди легонько постучал себя пальцем по виску. – И ты всегда носишь это с собой… Если ты счастлива, прошлое лучше оставить в прошлом и ценить его с безопасного расстояния.

Ее брови сошлись на переносице.

– От твоих слов мне становится грустно.

– Не грусти. У тебя остались прекрасные воспоминания, и никто не сможет их отнять. Знаешь, если хочешь знать мое мнение, тебе повезло. Это гораздо больше, чем могут похвастаться многие люди.

Его слова тронули Эвелин. Встретив взгляд Эдди, она вдруг отметила пунктирную линию, начерченную карандашом вокруг вероятности того, что он мог оказаться тем самым, единственным, если бы только она осталась тут.

– Наверное, если бы я пришла тогда на свидание, мы бы в конце концов возненавидели друг друга, – сказала она.

– Нет. Но теперь это осталось в прошлом.

Эвелин оглянулась на сад, и под тяжким грузом необъяснимого сожаления уголки ее губ поползли вниз.

– Линдисфарн – самое волшебное место на свете. Я разрываюсь между желанием рассказать о нем всем и каждому и сохранить его только для себя. – Ей на глаза навернулись слезы. – Иногда мне хочется, чтобы прилив навсегда отрезал нас от остального мира и я осталась бы здесь пленницей, пусть даже в молодости это было одним из самых страшных моих кошмаров!

– В конце концов ты бы зачахла и умерла или бросилась бы в море, намереваясь добраться вплавь до материка, и утонула. И тогда твои дети остались бы без матери.

– У меня нет детей.

– Тогда о тебе скорбел бы твой граф.

Они вновь взглянули друг на друга. Небрежность, с которой Эдди упомянул о Марке, заставила Эвелин кое-что вспомнить. Он был мужем другой женщины, а она – женой другого мужчины.

– Наверное, тебе уже пора, – сказала Эвелин.

– Ты имела в виду, что хочешь, чтобы я ушел.

– Может быть.

Эдди еще несколько мгновений смотрел на нее, а потом развернулся и зашагал к садовой калитке, очевидно, нисколько не сомневаясь: Эвелин последует за ним. Что она и сделала.

У нее не было ощущения, будто они вновь встретились спустя двадцать лет. Вдвоем они чувствовали себя легко и непринужденно; этого не должно было быть, но, как ни странно, так и было на самом деле.

– Мой отец вырастил их в теплице. – Эвелин указала на растущие у калитки три или четыре кустика фуксии с розово-белыми колокольчиками. – После того как он умер, мама высадила их здесь, не надеясь, что они приживутся, но они прижились. Наверное, отец с небес передал ей способности к садоводству.

Эдди присел на корточки рядом с одним из кустов и осторожно взял в руки ало-фиолетовую головку цветка, и на Эвелин мгновенно обрушились воспоминания о том, как эти руки касались ее.

– Эта разновидность садовой фуксии из-за своей формы называется «Сережки». Но кое-кто уверяет, будто она похожа на балерину. Смотри, тычинки напоминают ноги танцовщицы, а лепестки образуют балетную пачку. – Эдди машинально покосился на ее ноги, и по коже Эвелин пробежали мурашки. Она вспомнила, как отчаянно хотела переспать с ним, но она была девушкой строгих правил, а подобное поведение было бы неприличным.

– Ты прав. – Она окинула внимательным взглядом маленький яркий цветок на его ладони. – Он действительно похож на балерину. – Сделав над собой усилие, Эвелин оторвала взгляд от его руки.

У ворот Эдди приостановился в нерешительности.

– В общем, графиня Линдисфарн, если вы планируете привести свой дом в порядок, можете на меня рассчитывать. Я на все руки мастер.

– Я всего лишь собираюсь его покрасить. Ничего больше.

– Я отлично умею обращаться с малярной кистью.

– Не могу просить тебя об этом…

– А ты и не просила. Я сам это предложил. И если мы пожелаем, я могу начать хоть завтра.

Мы? Эвелин едва не рассмеялась.

– А что, другой работы у тебя нет?

– Завтра будет дождь.

– В самом деле? – Она с сомнением посмотрела на ярко-голубое небо.

– Я буду молиться об этом.

Вот теперь она все-таки рассмеялась. Прямота и смелость Эдди никуда не делись, и они стали для нее глотком свежего воздуха. Эвелин снова вспомнила, какой была в двадцать лет. Вот чего ей не хватало в браке: Марк больше не добивался ее, не ухаживал за ней. Он не считал это нужным и не придавал значения таким мелочам. Ему и в голову не приходит, что ей этого недостает.

«Гони Эдди прочь, – сказала себе Эвелин. – Все равно ничего хорошего из этого не выйдет». Однако она уже подошла к краю пропасти, и лишь крохотный шажок отделял ее от сладкого падения в бездонную пустоту. Либо она воспарит и полетит, либо разобьется и сгорит в пламени. Но от предвкушения у нее кружилась голова. – Что ж, мне и впрямь не помешает пара умелых рук…