Читать книгу Дерзкие, влюбленные - Кэтти Спини - Страница 9

НЕПРИСТОЙНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Звон в голове начал стихать, а светлячки перед глазами постепенно угомонились. Тепло солнечного луча приятно ощущалось на сомкнутых веках. Но было еще одно приятное ощущение: чья-то нежная рука легонько поигрывала с безвольными пальцами левой руки.

Ферранте медленно приподнял веки. Взор его остановился на прекрасном лице Контессины, на котором отражалась сильная тревога. Взгляды их скрестились, и, осознав это, девушка смущенно опустила глаза и резко убрала руку. Сердце Ферранте дернулось в каком-то мучительном кувырке. Он сжал зубы и попытался приподняться на локте, но в тот же миг невыносимая боль прострелила правую руку, и Ферранте тут же почувствовал жар в плече.

– Ahia! – не смог он сдержать вскрика и рухнул назад на подушку.

– Лежите! – всполошилась Контессина, забыв о своем смущении, а глаза наполнились еще большей тревогой. – Лежите и не двигайтесь! Титубанте с судовым врачом запретили Вам шевелиться! – почти грозно произнесла она.

– А врач, похоже, неплохо поработал здесь, – вяло улыбнулся капитан, прикасаясь к своему плечу и нащупывая плотную повязку. Непривычная слабость царила во всем теле, будто его чем-то опоили, а лицо приобрело нездоровую бледность, которая была заметной даже несмотря на загар.

– Где Руджеро? – спросил Ферранте.

– Они с Джованни ушли некоторое время назад.

– Отбились?

– Да, – кивнула Контессина. – Как Ваше плечо?

Дверь внезапно растворилась без какого-либо предупреждающего стука, и на пороге возникла круглая и колоритная фигура кока.

– Титубанте, как мое плечо? – спросил Ферранте.

Кок возвел глаза к потолку каюты и пробормотал какую-то короткую благодарственную молитву. Потом неодобрительно взглянул на Контессину.

– Если бы Вы раньше сообщили мне, что собираетесь взять на борт женщину, – сказал он капитану, – я бы Вас отговорил, и Ваше плечо было бы в полном порядке. А теперь Вы больной и немощный.

Ферранте хотел засмеяться, но первая же его попытка вызвала приступ боли, и он ограничился лишь теплой улыбкой в адрес кока.

– Уж не думаешь ли ты, что его проткнула эта прекрасная синьорина? – проговорил он.

– Нет, – невозмутимо пожал плечами Титубанте. – Но она, несомненно, поучаствовала в навлечении на Вас этого несчастья.

Глаза Контессины гневно засверкали, а губы сжались в презрительной гримасе, но она промолчала.

– Ладно, Титубанте, шутки в сторону, – серьезно произнес капитан. – Могу я встать?

– Если Вы хотите умереть в столь молодом возрасте, то, конечно, Вы можете встать.

Гнев в глазах девушки сменился на неподдельный страх.

– Преувеличиваешь! – возразил Ферранте.

– Ну еще бы, прям сказки рассказываю… Вы потеряли слишком много крови. Она била из Вас ключом, потому что шпага угодила Вам прямо в сердце, – ответил кок.

– Хм… Тогда в аду не так уж и плохо, – сдерживаемая усмешка исказила губы Ферранте.

– В аду?

– Ну, ты же не раз говорил, что после смерти я попаду в ад.

– Да уж, с Вашими друзьями других дорог нет, – снова метнул кок молниеносный взгляд на Контессину.

– И все же, что там у меня с плечом? Просто царапина или…

– Врач полагает, что у Вас задета артерия, – прервал его кок ворчливо, а Контессина закрыла рот рукой, чтобы подавить вскрик. Титубанте, заметив это движение, снова одарил ее неодобрительным взглядом, потом изрек, обращаясь к капитану: – Да, стрелы, летящие в Вас, отнюдь не Купидоном выпущены.

Ферранте хмыкнул. Он был уверен, что именно Купидон в него и целился.

– Так что, capitano, лежать Вам, как минимум до утра. А там судовой врач посмотрит…

– Да ты в своем уме?! – воскликнул Ферранте, делая порывистое движение в попытке подняться, но боль и новое ощущение жара в плече буквально откинули его назад. – Мне нужно исполнять свои обязанности капитана… – обреченно сказал он, сраженный болью.

– Я бы на месте врача запретил вам вставать даже завтра! Руджеро пока справляется. Да и на море все спокойно. Наоборот, опасаемся штиля, – заверил его Титубанте. – Уж и не знаю, какая еще напасть может обрушиться… Хотя… – он снова недовольно взглянул на девушку, многозначительно замолкнув на полуслове.

Губы Ферранте искривились. В целом, он понимал, что в таких благоприятных условиях Руджеро способен справиться с управлением каравеллой сам. Зато он лично мог не справиться с собой в условиях пребывания целый день вдвоем с Контессиной.

– Они хоть до конца отбились от врагов?

– Руджеро сказал, что всех нападавших сбросили за борт, – сообщил кок.

– Я не понимаю, вахтенные что, уснули стоя? Почему никто не предупредил, что на нас готовится нападение?

– Вы видели это судно? – спросил Титубанте. Ферранте отрицательно мотнул головой, и кок продолжил: – Оно было раза в два меньше нашего, какая-то жалкая лодчонка. Полагаю, никому из экипажа даже в голову не пришло, что они вздумают на нас напасть. У этих неудачников, видимо, произошло помутнение рассудка, раз они решились на такое. Или…ммммм… синьорина заколдовала их, что они потеряли всякий разум…

Ферранте начал смеяться, но пронзительная боль снова подавила смех.

– Потери, раненые есть? – поинтересовался он.

– Насчет потерь не знаю, а раненые есть, правда куда меньше вашего.

– Позаботьтесь о них.

– Разумеется. Ладно, я пойду, – неспешно заторопился кок. – Команду кормить надо.

– Титубанте! – с едва уловимой ноткой отчаяния остановил его капитан, ища предлог, чтобы задержать кока. Но предлог не находился. – Позови Джованни, – выдохнул он.

– Джованни? Кто это? – удивленно поднял брови Титубанте.

– Жених синьорины, – бесцветным голосом пояснил Ферранте.

Кок ничего не сказал, а лишь метнул очередной недовольный взгляд на Контессину и вышел из каюты.

Ферранте положил здоровую руку на глаза, словно хотел отгородиться от волнующего присутствия девушки.

– Почему Вы это сделали? – послышался ее робкий вопрос.

– Что именно?

– Рискнули своей жизнью ради меня.

Ферранте убрал руку от глаз и испытующе посмотрел на девушку.

– А Вы что хотели? Чтобы я с наслаждением созерцал, как этот мерзавец протыкает Вашу тонкую шейку, пуская из нее кровь? – с налетом язвительности в голосе спросил капитан.

– То есть Вы бы так безрассудно пожертвовали своей жизнью ради любого? – сузила она глаза.

– Нет. Ради того, кто намеревался воткнуть в Вас шпагу, я не стал бы жертвовать жизнью, – ответил Ферранте, прекрасно поняв, что она хотела услышать. Только он не намерен был этого говорить.

– Но ради любой девушки Вы бы рискнули? – продолжала она допытываться.

– Разумеется, – ответил Ферранте. Мгновением позже он увидел разочарование в ее глазах, которое Контессина не сумела скрыть. – Правда, должен признать, что ради Вас я отдал бы жизнь с особым удовольствием.

– Почему? – зажглись ее глаза.

– Мне было бы приятно, что меня стала бы оплакивать такая красивая девушка, – слабо улыбнулся он с искорками коварства во взгляде.

– Я никогда не плачу! – сердито воскликнула она.

– То есть Вам бы ни капельки не было жаль меня? – усмехнулся Ферранте.

– Вы невыносимы, синьор!

– Женщина начинает сердиться и нервничать, когда не слышит того, что хотела бы услышать, – насмешливо произнес Ферранте. – Что Вы хотели услышать? Признание в любви? Зачем оно Вам, если у Вас есть жених?

Гнев в глазах Контессины вспыхнул, словно пожар. Она резко вскочила и, казалось, намеревалась топнуть ногой и убежать из каюты. Но потом на лице появилась надменная насмешка.

– Я бы Вам все равно не поверила, – фыркнула Контессина.

Ферранте вопросительно посмотрел на нее.

– Разве я уже имел неосторожность обмануть Вас?

– Нет. Но и любить Вы меня не можете! Мы только вчера познакомились!

– О любви с первого взгляда Вы никогда не слышали? – нагнав на себя наивное выражение, спросил Ферранте, с трудом сдерживая смех.

На миг Контессина застыла, и на лице ее отразилось волнение.

– Это удел восемнадцатилетних. Вряд ли Вы способны на это, – ответила она с легким придыханием, а в интонации прозвучали едва заметные вопросительные нотки.

– Разумеется, не способен, – саркастично ответил Ферранте.

Контессина лихорадочным взором принялась обводить пространство вокруг себя в поисках что-нибудь тяжелого, чтобы запустить им в этого наглеца. Она уже даже забыла, что он серьезно ранен.

– К тому же я не имею на это права. Я не имею права влюбляться в девушек, которые собрались замуж по любви, – плеснул он на ее гнев свое пояснение, словно воду на огонь.

Дверь снова без стука растворилась, и в щель просунулась голова Джованни. За три дня у него отросла небольшая борода, и он словно возмужал, став выглядеть старше.

– Звал меня, Ферранте? – спросил парень.

– Да. Я наконец-то нашел тебе работу, – ответил капитан.

– Какую?

– Я очень нуждаюсь в дружеской компании, – улыбнулся Ферранте.

Остаток дня Ферранте провел в обществе Джованни и Контессины, которая по большей части молча сидела в кресле с хмурым видом и читала. Или только делала вид, что читает, прислушиваясь к разговору мужчин. Время от времени заходил Руджеро и докладывал ситуацию, которая, по его словам, была «безоблачнее самого безоблачного дня».

Когда солнце начало клониться к горизонту, все в каюте окрасилось тревожными багровыми красками. Джованни отправился пройтись и размяться, а на смену ему пришел Титубанте вместе с судовым врачом, который сделал капитану перевязку, а Контессина в это время пряталась за спинкой кресла, оставаясь незамеченной. Едва врач покинул каюту, а девушка вышла из своего укрытия, Титубанте снова недобро взглянул на нее, потом повернулся к кровати и изрек:

– Вам, синьор, необходим ПОЛНЫЙ покой и полноценный отдых, – красноречиво посмотрел он на Ферранте.

– Хорошо, командир, – улыбнулся Ферранте. – Не волнуйся, я так и сделаю: прямо сейчас погружусь в сон. Только с Руджеро поговорю.

В каюту как раз вернулся Джованни и услышал приказ Титубанте.

– Ферранте, Руджеро ужинает с матросами. Он просил передать, что все под контролем, ты можешь отдыхать.

Что-то внутри у Ферранте сжалось в беспокойстве, но он попытался задушить в себе сомнения.

Когда кок ушел, Джованни повернулся к своей невесте:

– Amore, но где сегодня будешь спать ты?

– Теперь моя очередь спать на кресле, – беззаботно ответила она. – Не волнуйся. Оно очень удобное.

– Хорошо, – кивнул Джованни, и долгим поцелуем накрыл ее губы.

Ферранте закрыл глаза, чтобы не видеть этот поцелуй даже боковым зрением. Джованни, оторвавшись от возлюбленной, пожелал капитану спокойной ночи и вышел из каюты. Ферранте с Контессиной снова остались вдвоем.

– Могу я взять покрывало? – спросила Контессина, намекая на покрывало, в которое она заворачивалась предыдущей ночью. Ферранте был укрыт плащом.

– Разумеется, – ответил он и открыл глаза. – Простите, что Вы будете вынуждены спать в кресле по моей вине, – насмешливо произнес он. – Хотя, если Вас мучает ревматизм, можете ложиться рядом. Кровать весьма широка, а я Вас в любом случае не трону, – еще насмешливей стал его тон. Ферранте очень нравилось подтрунивать над девушкой, и он полагал, что она снова разозлится от такого непристойного предложения.

Но к его изумлению она молчала, оценивающе разглядывая кровать, в то время как на лице отразилась борьба: привитое воспитание, нормы поведения убеждали ее, что она должна молча и гордо удалиться и сесть в кресло, повернувшись спиной к этому нахальному типу. Но ее непокорная, авантюрная и бунтарская натура жаждали воспользоваться этим непристойным предложением и поиграть с огнем.

– Идет, – с вызовом проговорила Контессина. – Только имейте в виду, capitano, что обещания даются для того, чтобы их сдерживать. Помимо того, что Вы не должны даже пальцем меня трогать, Вы еще и обязаны хранить это в секрете.

Ферранте воззрился на нее с нескрываемым ужасом. Он очень хотел отдохнуть и поспать, но если она ляжет рядом, едва ли это будет возможным!

– Вы не стесняетесь выдвигать условия, – сухо улыбнувшись, произнес Ферранте. – Buonanotte, – добавил он и закрыл глаза.

Через несколько мгновений он почувствовал, как Контессина легла рядом, скромно примостившись на самом краешке. Расстояние, их разделявшее, было немаленьким, но преодолимым, если вытянуть руку. Ферранте благодарил небо, что ранение лишило его такой возможности.

Капитан прилагал все усилия, чтобы усмирить свой пылающий мозг и поскорее заснуть. Ему мучительно долго не удавалось это сделать. Душа его была объята сладостным трепетом, и ему казалось, что он несколько часов без сна. Но в реальности не прошло и пятнадцати минут, как Ферранте погрузился в приятные сновидения под влиянием зелья судового врача.

Услышав равномерное глубокое дыхание капитана, Контессина осторожно повернулась к нему лицом. Ферранте расслабленно лежал на спине, веки были плотно сомкнуты, дыхание ровным, а на губах застыло выражение мучительного удовольствия. Голова его склонилась на бок, а небритый подбородок почти уткнулся в перевязанное плечо.

Контессина долго его рассматривала, не сводя глаз. На лице ее отразилось смятение. Она напоминала человека, который стоит на распутье дорог и не знает, какое направление выбрать. Потом она приподнялась на локте, не особо отдавая себе в этом отчета. В груди все задрожало в предвкушении. Голова ее медленно приближалась к лицу Ферранте. Когда их губы разделяли лишь несколько сантиметров, она замерла. Сердце тоже замерло.

Контессина осторожно прикоснулась губами к его губам.