Читать книгу Европейская стажировка, или Тонкости общения с итальянскими мужчинами - Кира Кондратьева - Страница 6

На улице было уже совсем темно. Дождь кончился, и воздух наполнился запахами цветущих кустарников и трав. Я поднялась в пустой номер, о котором так мечтала всего пару часов назад, заползла под одеяло, но уснуть не могла. Боль в горле почему-то прошла. Перед глазами снова и снова возникали старинный веронский дом, просторная веранда и бесовские глаза Роберто.

Отец Роберто Рубиани был бизнесменом, итальянцем, родившемся и выросшим в Латинской Америке, а мать – перуанкой. Ее родители, потомки конкистадоров и латифундистов, потеряли свое состояние в 1973 году, после того как Революционное правительство вооруженных сил издало декрет о бесплатной передаче земли мелким крестьянам и об аннулировании у крестьян их задолженности по выкупным платежам. Вследствие этого печального события семья переехала в Бразилию. Именно там мама и папа Роберто и нашли друг друга, впрочем, жили они вместе недолго.

– Мой отец ушел от нас, когда мне было пять лет, сейчас он в Соединенных Штатах, у него новая семья, и мы не общаемся. Меня воспитывали мама и дедушка.

В наследство внуку дед-латифундист оставил аристократичные манеры, квартиру в Рио-де-Жанейро и деньги, которых хватило на получение отличного образования: Пенсильванский университет, МВА в Милане. И все. Деньги кончились.

– Мой отец – порядочная скотина, но я его сын, и чувствую себя итальянцем. Поэтому в один прекрасный день я решил, что должен увидеть Италию, и мне здесь понравилось. Я побывал в разных местах. Работал в Риме и в Милане…

По его словам, к тридцати пяти годам Роберто Рубиани, наконец, осел в маленькой квартирке в центре Вероны, в районе Borgo Trento, приобрел Subaru Impreza, полсотни рубашек разных цветов и оттенков и дюжину отменных костюмов. У него не было ни двухэтажного особняка, ни дома с бассейном на берегу озера Гарда, но я была абсолютно уверена, что очень хочу снова с ним встретиться. К сожалению, вероятность второй нашей встречи, практически, сводилась к нулю.

В воскресенье жители Буссоленго отмечали праздник. Этот маленький итальянский городок, к моему большому удивлению, мог позволить себе неслыханную роскошь – содержать свой собственный духовой оркестр. Этот оркестр назывался «Город Буссоленго», и был предметом особой гордости Лоренцо, не только оттого, что Лоренцо был буссоленжцем, но и потому, что одним из восьмидесяти музыкантов, тромбонистом, был его друг, Андреа.

– Сегодня Андреа будет выступать, едем, я тебя с ним познакомлю.

Тромбонист жил в четырехэтажном многоквартирном доме на окраине, с виду весьма обшарпанном и древнем.

– Его квартира на третьем этаже, вон там, слева, – показал мне рукой Лоренцо. – Андреа живет с родителями, днем работает поваром в пиццерии, а вечерами занимается музыкой.

Простому парню свою квартиру купить не просто. Жилье здесь очень дорогое. Многие всю жизнь снимают квартиры, женятся, рожают детей, но так и не имеют ничего своего.

– Мне показалось, у вас такой высокий уровень жизни, а выясняется, что люди не могут купить жилье.

– Не все, конечно, у меня таких проблем не будет, – он улыбнулся мне и достал из кармана сотовый телефон:

– Эй, приятель! Мы уже приехали!

Из окна выглянул кучерявый парень с голым торсом и помахал нам рукой.

– Он сейчас спустится, – сказал Лоренцо.

Андреа, действительно, через пять минут уже стоял возле нашей машины, длинный и худощавый, в белоснежной рубашке с бабочкой и пожимал мне руку.

– Добрый вечер, Андреа. Очень приятно познакомиться с настоящим музыкантом. Ты давно играешь на тромбоне?

– С детства. В Буссоленго есть музыкальная школа приблизительно со ста пятьюдесятью учениками. Вначале я играл в детском оркестре, «banda dei giovani».

– Какие вы, буссоленжцы, музыкальные. Всего девятнадцать тысяч двести тридцать один житель, и целых два духовых оркестра.

– Девятнадцать тысяч двести тридцать один? Я и понятия не имел, сколько нас живет в этом городе, а ты откуда знаешь?

– Прочитала в Интернете перед тем, как прилететь сюда.

– Значит, по крайней мере на одного человечка больше, девятнадцать тысяч двести тридцать два. Шесть дней назад у меня родилась племянница. Красавица! Я буду ее крестным и когда-нибудь отведу в музыкальную школу. У нас, действительно, все любят духовую музыку. Когда-то наш город был местом проведения важных оркестровых конкурсов.

В центре улицы были украшены гирляндами и флажками. По тротуарам прогуливались нарядные горожане. Молодые мужчины из Буссоленго любили не только духовую музыку, но еще и красные штаны. Именно в таком виде: ярко-красные брюки и белая рубашка навыпуск, гордо расхаживали почти все местные щеголи. В первую минуту я была слегка шокирована, но быстро привыкла, и такая форма одежды даже начала мне нравиться. Загорелые местные парни выглядели весьма аппетитно. «Интересно, а если так нарядить Лоренцо? Красные штаны, белая рубашка, три верхних пуговицы расстегнуты, чтобы продемонстрировать всем смуглую волосатую грудь… А вдруг бы я в него влюбилась?»

– Лоренцо, а ты почему не надел красные брюки? – подмигнула я своему тьютору.

– Я???

Он только развел руками и, как обычно, сморщился. Тем временем мы вышли к месту проведения концерта. На улице, прямо на проезжей части, были расставлены стулья, очень много, так, чтобы могли усесться все желающие. Желающих было в избытке: семейные пары с детьми, пенсионеры, нарядные девушки, ребята в красных штанах… Они здоровались, обнимались, громко рассказывали что-то друг другу, размахивая руками, но когда вышли музыканты, все стихли. Я тоже присела на стульчик и слушала.

Лоренцо несколько раз пытался увести меня, видимо, он видел это выступление регулярно, во время каждого праздника, но не смог. Я дослушала концерт до конца.

– Лоренцо, у вас чудесный оркестр. Мне очень понравилось!

– Устроим сегодня музыкальный день? Здесь недалеко есть Hard Rock Cafe. Там классно, поехали! – в отношении музыки Лоренцо был универсален. Ему нравилось все.

Я тоже ничего не имела против Hard Rock Cafe, тем не менее я ему отказала:

– Спасибо, но лучше мне вернуться в отель и как следует выспаться. Я еще не выздоровела.

На самом деле я прекрасно себя чувствовала, но в тот день я меньше всего хотела находиться в обществе Лоренцо. Он вызывал чувство раздражения и легкой ненависти. Во-первых, оттого, что заставил меня насквозь промокнуть на концерте, а, во-вторых, и это было самое главное, потому что разлучил меня с Роберто.

– Ok, отдыхай, выздоравливай скорее, – Лоренцо вздохнул и повез меня в гостиницу.

Я была в душе, когда в номере зазвонит телефон: «Кто бы это мог быть? Опять Лоренцо?»

– Ciao Elena, – я услышала в трубке незнакомый мужской голос, – не узнаешь меня?

– Нет…