Читать книгу Прижизненные записки Пенсил-клуба (сборник) - Коллектив авторов - Страница 12

Итак, мы снова вместе, господа,

И к творческим свершениям готовы.

Осталось, так сказать, отдать швартовы,

И пусть несет нас полая вода.

Во-первых, интересно знать куда.

Как это всё у нас легко и просто:

Отдал концы, и сразу понесло.

А во-вторых, когда во лбу короста,

Ни парус не поможет, ни весло,

Как сказывал Петрарке Ариосто.

Когда утилитарно ремесло,

Любое воплощенье бездуховно.

Как ни верти, известно издавна:

Сложнее сделать из барана Овна,

Чем сотворить барана из Овна.

Поволокло. Уже глаза горят,

Уже друг друга злобят и корят,

Уже и губы дергаются, пенясь.

Друзья, мы этак сладимся навряд.

Возможно ли, взаимно ерепенясь,

Искомого согласия достичь

И двинуть к результату наше дело,

Когда один привычно порет дичь,

А у другого, как всегда, набдело.

Один творить не может за бабло,

Другому выжрать дринка и на хауз.

Один боится мельпоменопауз,

Другому быть публичным западло.

А публика меж тем ломает руки

От полной безысходности и скуки,

Поскольку нет у названных людей

Ни творческих позывов, ни идей,

А только жизнерадостные муки.

Довольно! Хватит! Ты уже достал.

С твоих щедрот попробуй не повой-ка.

Карабкаться всю жизнь на пьедестал

И понимать, что твой удел – помойка,

Где судит соумышленников круг

О веществе твоем, и вправду сером,

Где ждет тебя неотвратимый друг,

Зовимый в просторечье продюсером.

Ты наловчился с некоторых пор

Метать икру и обрывать на спор

С берез и сосен смоквы типа фиги.

Но публика не зрит тебя в упор,

Поскольку ей по барабану книги,

Тем паче поэтические. Мир

Ей кажется воистину реален,

Когда он заклиширован до дыр,

А главное, когда засериален.

Уговорил. Ну что мы в самом деле

Друг друга в сокровенное одели

И норовим сыскать источник зла

В традиционно благостном борделе,

Где душно, как в подпашье у козла.

Я не Антониони, не Годар,

И даже, так сказать, не Юрий Мамин,

Но если дан мне некоторый дар,

То я готов поторговаться. Амен.

И я готов. Тем более, что для

Восторгов – ни сантима, ни рубля.

Пегас линяет. Жизни нет в природе.

И понимаешь, лист пером скобля:

Закончен бал, как не было. И вроде

Нам некуда деваться с корабля.

И вечный дрейф. И, грусть усугубляя,

Ни брода нет, ни бутера на броде.

Осталось соус ссасывать с манжет…

Тогда о'кей. С утра качнем бюджет,

Построим смету и погоним мыло

На три десятка серий. Но сюжет!

О ком? О чём? Всё было, было, было!

А вот, допустим, молодость, мечты,

Балкон, гитара – полная хренада.

Внезапно появляются менты

И наш на нарах…

Про ментов не надо.

Он – адвокат. Дамьё на все лады.

Одной из них он как-то странно лаком.

Соединились от большой нужды.

Плеснул, уснул. Очнулся вурдалаком.

Имущество, изящество, талант

Пошли под хвост взбесившейся корове.

Куда?

Под хвост. И вот он лаборант

На станции переливанья крови.

А в вытяжном шкафу стоял скелет…

Тоска…

Один попал под пистолет,

Но не до смерти. Впрочем, отрубило.

Очнулся через два десятка лет —

А все вокруг прищуренные.

Было.

Одна мадам, поняв, как жизнь горька,

Решила всем знакомым вставить шило

И с тем скрестила скунса и хорька…

И это было. Всё, ребята, было.

Мы тронемся с ума, собьёмся с ног,

Смешаем с глобализмом СПИД и смог

И ничего новее не отыщем…

А может быть, в угоду нищим тыщам

Великих расчленять?

Зазря просвищем

И время, и бабло…

А Бортко смог.

Он проходную классику берет,

Ни сраму, ни смущения не имет —

Слегка осовременил и вперед:

То Шарикова публике вотрет,

То идиота с Чуриковой снимет.

Твоих суждений очевидна нить.

А если нам, допустим, расчленить

Булгаковского Мастера?

Уже там

Внебрачный сын глумится над сюжетом.

И ты бы мог.

И я бы. Но, увы,

Такого рода страсти не новы.

Не разомкнет невольная строфа уст.

Чуть общепит – и я иду на вы…

Пошли вы все на вы.

А если Фауст?

Чудак, до ста дотлевший без греха,

Учуяв, что теория суха,

А древо зеленеет, но не вечно,

В момент раскочегарил потроха

И стал себя вести вполне беспечно.

На голый кумпол натянув кулек,

Он фолиант ведический достал,

Зеленой серы бросил в камелек

И вдруг полночной птицей засвистал.

И тут же обнаружился и лег

У ног его заблудший пуделек…

Наш доктор фолиант перелистал

И Сатану из пуделя извлек,

Который сей же миг защебетал

Про то, как люди бьются за металл,

Который есть первичный капитал…

Там будет шиз, и мистика, и слезы,

И реализовавшиеся грезы,

И разочаровавшиеся крезы,

Попавшие на дамские курьезы.

Там будет прясть божественная медхен,

По-ихнему зовущаяся Гретхен,

А старец наш, помолодевшей вдвое,

Сидеть вокруг, от вожделенья воя.

Там трансвеститом обернется Зибель,

Там Валентин найдет свою погибель.

А замочивший бедолагу киллер

Окажется кутила и зингшпиллер.

Там будет все: и стол дырявый в чайной,

Откуда градус хлещет неслучайный,

И прокуратор, дующий в трубу…

И верится, что герр советник тайный

Не станет зло ворочаться в гробу…

Сплетая воедино эти звенья,

Мы явим фантастическое рвенье

По части воплощения феерий.

И пусть не остановится мгновенье,

А мы его растянем.

На сто серий.