Читать книгу Нейронный мир – полное объяснение эмпирической реальности. Введение - - Страница 18

1. Научный антропоцентризм

Некоторые учёные-невежды любят выискивать отсутствие навыков, которыми обладает Homo. s., у других видов: например, они указывают [5, стр. 608] на то, что только человек (квотербек) способен попасть мячом в движущуюся цель, а шимпанзе – близкий вид – якобы не может: 1) шимпанзе попадут любую цель, если им это надо; 2) даже если предположить, что шимпанзе не может попасть в движущуюся зигзагом цель, то что это меняет? Ведь это не отрицает детального НМ, создаваемого мозгом шимпанзе; 3) подобные броски – неадаптивная форма поведения, поскольку она не нужна шимпанзе: легко выделить множество навыков других видов, например, феноменальную пространственную память белок, помнящих тысячи мест спрятанной пищи, т.е. развитый гиппокамп – АМПНМ, которыми не обладают лысые обезьяны.

2. АМВНМ

На АМВНМ зиждется счёт, т.е. на чистом нейрональном изменении: но и здесь проявляется парохиализм ЭМНМ. Представим, что мы едем на велосипеде по грунтовой дороге, усыпанной огромным числом мелких камней: мозг моделирует все эти камни, т.е. в ЭМПНМ каждый камень наличествует: в данный момент, пока дорога моделируется, камни содержатся в ЭМНМ, но теперь попробуем их сосчитать. Окажется, что это невозможно, хотя, казалось бы, камни созданы мозгом как нейронные модели материи (ЭММНМ). Т.е. мозг создавал дорогу буквально за миллисекунды, поскольку ехали мы быстро, однако не способен их сосчитать. Либо то же самое с травой в поле: эта неспособность зиждется на парохиализме АМНМ – АМП – АМВ в данном случае. АМНМ – это ГРП, которое эволюционно узко, т.е. не включает в себя множество компонентов ЭМНМ, т.к. это неадаптивно. Получается, что в мозге наличествует врождённое ограничение, ведь очевидно, что мозг всё же способен обработать огромный объём сенсорных данных, а это значит, что каждому камню соответствует либо нейрон, либо группа нейронов. Однако счёт – это выделение нейронного ресурса – внимания – на обработку объектов ЭМНМ и задействование «арифметических» сетей в случае устного счёта – АМСНМ (модель счёта) и ЭМСНМ.

Данный пример указывает на разрыв между АМНМ и ЭМНМ, невозможность вторжения одну в другую в случае здорового мозга: можно предположить, что сосчитанное количество объектов присутствует на уровне ЭМНМ, но не переходит просто так на АМНМ, а счёт – это как раз процесс перехода информации с ЭМНМ на уровень абстрактной. Для того чтобы сосчитать количество объектов ЭМП, нейросети внимания должны потратить какое-то время, чтобы зафиксироваться на каждом объекте, передав информацию в угловую извилину – АМСНМ из нижней височной извилины – зоны, определяющей форму объектов.

3. Детализация АМНМ

АМНМ обусловлена системами, отвечающими за конкретные формы поведения: те нейросети, что отвечают за точные действия, будут формировать абстракции, т.е. воображение, связанные с точными движениями. Воображение, в свою очередь, облекается в понятийную форму в височной доле и при необходимости вербализуется. Поэтому понятия, абстрагирующие цвета, связаны с зоной V4, образуя АМЦНМ (модель цветов): в данном случае корректно выделить связь V4 (ЭМЦНМ) – височная доля (АМЦНМ). Разрушение нейронов V4 приведёт к уничтожению абстракций, а также всех воспоминаний, связанных с цветами. Точно так же понятия, абстрагирующие движения, т.е. нейроны АМДНМ (модели движений), связаны с соматосенсорной и моторной корой. Исходя из того, что АМНМ преимущественно складывается в височной доле левого полушария, следует, что связь «височная кора – корковые сети» образует динамическую систему абстрактно-эмпирической модели НМ с обратными связями. Интересно, что обработку глаголов, выражающих действие, осуществляет левое полушарие, ответственное за детализацию движений, а существительных – оба полушария, что указывает на филогенетическую связь: способность – АМНМ.

4. Познавательные способности коннектома

Истоки мышления следует искать в двигательном подражании – нейронном расширении модели тела. Это следует из того, что более фундаментальные и филогенетически ранние модели ветвятся, создавая синаптические контакты и значимые связи: изначальными можно считать 1) модель мира (ЭМНМ), без которой невозможна ориентация в пространстве; 2) модель тела, без которой невозможно движение. Более поздние – 1) я-модель; 1.1) модель субъекта 2) ты-модель; 2.1.) теория разума; 3) модель причинности. Я-модель поддерживает иллюзию субъектности, но сама предполагает иллюзию объектности, т.е. детальную модель мира, распадающуюся на разнообразные спецификации тоннелей НМ. Когда две базовые модели НМ – я-модель и модель мира – транспарентно связываются мозгом, становится возможным познание, исходящее из двигательного подражания: более абстрактные формы познания – математические навыки – предопределяются АМНМ, ведь, как было доказано, АМНМ представляет диссоциацию ЭМНМ – двигательных программ преимущественно.

Теперь обратимся к конкретному примеру для подтверждения этой мысли: Медди Хоппер предложил шимпанзе коробку, открывающуюся с помощью лески, в которой лежали фрукты: коробка некоторое время «сама» открывалась и закрывалась за счёт движения лески, но это наблюдение ничего не объяснило шимпанзе, т.к. основывалось на модели мира (ЭМНМ), а, как мы предполагаем, познание исходит из модели тела (ЭМТ) и требует демонстрации движений. Действительно: как только обученная обезьяна в присутствии других продемонстрировала, как открывать коробку, дёргая за леску, так буквально сразу остальные шимпанзе разобрались в её механизме и научились открывать коробку самостоятельно, что подтверждает тот факт, что познание изначально зиждется на двигательном подражании, являясь его расширением на более абстрактных уровнях, т.е. основывается на модели тела (ЭМТ), а условием познания является детальная модель мира (ЭМНМ), без которой коробка не будет моделироваться и, следовательно, модель тела бесполезна. В ходе познания ЭМТ диссоциируется в АМТ – в невербальное либо вербальное о теле представление, из которого корковые сети выводят следствия-заключения. Если бы познание филогенетически исходило из ЭМНМ, то обезьяны раскрыли бы механизм коробки без наблюдения за обученными шимпанзе. Это в очередной раз указывает, что стимул-специфичные нейроны, реагирующие на эмпирические модели особей своего вида, с большей вероятностью активируют двигательно-познавательную сеть ЭМТ – АМТ. Косвенное подтверждение этой мысли состоит и в том, что запоминается лучше та информация, которую мы записали от руки, чем та, что напечатали на клавиатуре.

5. Соотношение АМНМ и ЭМНМ

Подпороговая активность нейронов является воображением, т.е. именно слабая активность формирует абстрактную модель мира (АМНМ). Нейроны моторной коры демонстрируют подпороговую активность: она моделирует воображение движений, а более высокая активность – сами движения. В случае абстрактной модели НМ центры бодрствования подавляют её активность, поддерживая таким образом воображение.

Выходит, абстрактная модель мира выступает в форме воображения до тех пор, пока активно подавляется. Исходя из того, что осознанные сны индуцируются именно воображением движений либо попыткой двинуться, следует, что в данном случае моторные подпороговые нейроны приводят абстрактную модель НМ в действие: примечателен тот факт, что при индукции ОС зрение либо какой-то аспект ЭМНМ отсутствует, либо модель мутная. Это объясняется тем, что моторные нейроны, активируя абстрактную модель мира и переводя её в разряд эмпирической, могут не включить, например, зрение, что зависит от каузальных интерферирующих волн электрической активности, их распространения: тогда мы применяем техники сенсоризации, чтобы активировать недостающий аспект.

Получается, что раз базовым условием активации абстрактной модели НМ и её переходом в ЭМНМ является REM-фаза сна и закрытые глаза (при некоторых нарушениях мозга абстрактная модель переходит в эмпирическую сразу при мсыкании век, т.е. индивид видит яркие модели материи), то ясно, что активация эмпирической модели обусловлена сенсорной стимуляцией: на фоне сенсорной стимуляции мы способны воображать что-либо, и воображение, т.е. абстрактная модель НМ, всегда будет однородным (в норме). И при открытых глазах, и при закрытых воображение одинаково, что говорит, что абстрактная модель одинаково подавляется в обоих случаях, покуда центр бодрствования работает корректно.

Однако что является воображением в ОС? Ведь и в его рамках воображение сохраняет привычные свойства: если то, что в бодрствовании было воображением – абстрактная модель в ОС стало эмпирической, то что стало абстрактной? Т.е. не произошёл ли в данном случае своеобразный рециклинг, когда абстрактная и эмпирическая модели поменялись местами, и первичные зрительные зоны стали абстрактной моделью? Нет. Скорее всего дело обстоит так: эмпирической моделью НМ является то, что наиболее активно в данный момент, а раз в ОС наиболее активна абстрактная модель НМ, то она становится эмпирической, а абстрактной становятся нейроны с подпороговым значением активности. Либо возможно иное: в ОС активируется та же эмпирическая модель мира, т.е. всё остаётся на своих местах: но как тогда объяснить нередкую мутность ОС без сенсоризации? Ведь когда мы открываем глаза утром, мир предстаёт в максимально реалистичной форме, т.е. эмпирическая модель активируется, сразу становясь детальной, тогда как абстрактная требует «раскачивания» для детализации. Хотя возможно, что эмпирическая модель требует «раскачки», когда активируется из мозга, точнее, не через сенсорные системы. На данный момент склоняюсь к первому варианту, отталкиваясь от явления галлюцинаций.

Галлюцинация – это элемент абстрактной модели НМ, который, превышая подпороговое значение вследствие сбоя в центре бодрствования, стал эмпирическим объектом. Антипсихотики и нейролептики действуют так, что подавляют этот объект, воздействуя на дофаминовые D2 рецепторы и блокируя 65%: значит, абстрактная модель мира так или иначе связана с метаболизмом дофамина. Серотониновые же антипсихотики также окольным путём воздействуют на дофамин, т.е. механизм перехода абстрактной модели на уровень эмпирической связан с повышением интенсивности метаболизма дофамина. Однако очевидно, что многие нейромедиаторные системы опосредуют переключение «абстрактная модель – эмпирическая», а не какая-то одна. В этом отношении уместно вспомнить состояние сонного паралича, когда абстрактная модель НМ сливается с эмпирической и получается так, что активны как объекты сенсорных воздействий, так и объекты абстрактной модели, которые не были подавлены центром бодрствования.

Деперсонализация представляет подавление модели субъекта (ЭЯМНМ), её нейронных компонентов: исходя из того, что деперсонализация и дереализация нередко сопутствуют друг другу, необходим вывод, что их возникновение, т.е. сбой соответствующих нейромедиаторных систем и нейронных модулей, имеет общую природу. В первом случае нарушаются обширные зоны мозга, предположительно, затылочно-теменные, опосредующие эмпирическую модель мира, а во втором схема разума (височно-теменной участок), теория разума – сети ментализации, модули внимания. Всякое «психическое» расстройство связано с тем или иным аспектом НМ, поэтому имеет конкретную нейрональную природу. Не существует расстройств, не имеющих основания, т.е. как раз таки «психических», т.к. психики не существует. Наоборот, дереализация – это подавление эмпирической модели мира, в рамках которой НМ становится притупленным, декоративным и нереальным, теряет объём и краски: возможно, это как-то связано с тем же центром бодрствования, его нарушением, но скорее всего проблема в нарушении нейромедиаторного баласна, который, как следствие, влечёт сбои модулей, конструирующих эмпирическую реальность (ЭМНМ).