Читать книгу Театрализация – партитурная основа искусства. Том IV. Вербальные и невербальные опоры зримого действа - Александр Петрович Тюрин, Александр Петрович Горюшкин, Александр Петрович Сухецкий - Страница 14

Свет струнами-лучами далёкого Божественного Чуда, проник в космическую пустошь, стремительно ворвался и остался капельками звёзд, и в капельке одной согрел росинку, в космических просторах, как пылинку, вальсом закружил свой Рай со вкусом Ада: от восхода до заката, от восхода до заката…

В лунно-солнечных объятьях, в нежных струнах пульс родился, с общим ритмом Неба слился, сефиротовый и вечный земной пульс стал скоротечным – Жизнью стал, а Жизнь конечна и теперь скоропостижна, и чувствительна и страстна, тамасичен только Логас, давший нам и боль, и кровь…

Из бесчувствия Вселенной, равнодушной плоти-тьмы: так прекрасно и опасно Утро солнцем осветилось, и росою прослезилось, и на миг остановилось Время-чувство – нерв земли: и Они нашли друг друга и вошли к слиянью душ… смешались в крыльях Ангелов…

Всё пространство гармонично струны музыкой питала, в естестве свой миг желала, – проживала: наполняясь всем земным, и простым, и важным – ведь Жизнь теряет каждый, другому продолжая жизнь…

Миг Любви – мгновенье-чувство Бытия земли коснулось или только обманулось от Лукавого Амура, но Она, вдруг, улыбнулась, из реальности сойдя, вместе с Ним, таким простым и нежным, милым, дорогим, в ночь пред утром – в свет прозрачный, в свет без света, где нельзя сейчас найти ни вопроса, ни ответа – лишь глаза где страсти-муки и слеза – часть счастья Бытия – если из реальности сойдя, – ты Любишь!…

Желание сердец свершилось: они шагнули под Венец, – их благословили, – и зазвучала Лира, – и Ангелы в обряд цветы внесли: цветами стали сами! Венец Архангела – это венец Любви – головокруженье – танец! И закружила их весна:

– Ах, как кружится голова, как голова кружится!…

Лёгкий шаг, и бал, и общество, – улыбки… Лёгкий шаг и Он ведёт Её, но, вдруг, глаза проникновенно в Его плоть вцепились, – лёгким поведением, – томно, как вино…

И Он сошёл с Небес на пять минут, на час, – к траве, – к цветам пахучим: так увлекал Его соблазн иметь к удовлетворенью ключик. Она раскрыла лепестки, раздвинулась пред Ним, Он утонул в объятиях желанной Незнакомки – на час, – на пять минут…

– А как тебя зовут? – хотел спросить Он после, но было пусто возле… и на душе, и в сердце было тоже пусто…

Ночь под крылами тёмного Архангела рассеялась, свет Солнца вновь соткал из своей плоти Утро, и озарил всю свою высь, и к очищению позвал:

– Коснись меня, коснись, коснись…

Он потянулся к Ангельскому миру в круг вознесения: за искушение – Мольбы, Веры и Любви, Надежды на прощение…

Но в эстетике парящего круженья, среди душ, что пали в искушенье и теперь в стремленьи, – хотя бы на мгновенье, – желали стать Святыми, Верными – вызвали паренье, будто Крылья…

И Он летал, раскаявшись, над Ней Архангелом, Он обнимал и целовал, но в небесах без плоти – ветром стал и только щекотал…

Она бесчувственна была и сквозь Его произнесла…

– Как ты мог Меня обидеть… Ах, если б Я могла увидеть… без шага к ненависти, когда Любовь ещё не жаждет ненавидеть!… Такой хотела бы всегда Вас видеть, но…

Город сквозь окно…

Ритм… пульс… но не от Логоса, а от человека…

Жизнь: сплошная маята: что опасно, то прекрасно, и велик соблазн яблочко надкушать, и никого не слушать.

А город-грохот, город-сад, – ритм людского Бытия не видел человека, он видел только лишь себя, где грубость, наглость, хохот-мат, где слёзы и тоска, и одиночество в семье, в толпе, в большом народе. Ни сострадания, ни понимания… И, вроде, не один, но и не вместе, вроде… И редкий взгляд тревогою изложен:

– Будь осторожен…

Её глаза вмещали эту редкость и не терпели мир толпы: Ей так хотелось в мир избы, утерянной в российских далях, где никого и лишь столбы, столбы, столбы… где сны о Нём, и где Она летает, по облакам шагает и мечтает… с Ним… с таким родным и близким и, вдруг, душа сквозь сон с Её губ слетает:

Во сне к Тебе Я —

приближаюсь…

С рассветом —

удаляюсь…

Но:

Я всегда!…

буду принадлежать —

Тебе…

Ведь,

Ты —

единственный!…

в Моей судьбе…

И Он, подхваченный Её мольбой, безгрошевое Сущее оставил и с ангельским крылом к Её словам добавил:

– И Я, любимая, буду всегда с Тобой…

– Ты Мой!…

– И Ты Моя!…

И в Небеса умчались!… На крыльях Ангелов, под ауру Архангела!… В рай, где чистый светлый край, где Логос из бесчувствия Вселенной, из равнодушной плоти-тьмы Счастьем утро озарил и уста соединил, и в друг друге растворил чувства… И Божественная музыка над Бытием земли, ранимый миг Любви превознесла; или Они возвысили Её до Бога; или под аурой парящих душ, Архангел Ангелам велел приблизить к этим чувствам Бога, стащить мирянина-Иисуса в шалашный рай, на сеновал в сарай, к блаженству при Луне. И когда Утро струнами-лучами проникнет Солнцем в капельках росы и заискрится в каплях звёзд мгновенье-чувство, миг Любви, где губы-руки, и глаза, и страсти-муки, и слеза, – часть лунного огня, часть счастья Бытия, когда в Пришествие сойдя – Ты Любишь…

2000 год,

город Ханты-Мансийск