Читать книгу Основы истории философии. Том первый – Философия античности - - Страница 23

§42.

Первый шаг, который необходимо сделать в этом направлении, – показать, что то, что Парменид отрицал, но должен всегда утверждать, есть небытие, так же как бытие – предикат всего. Если они оба таковы, то единство обоих, становление, является единственно верной категорией, несмотря на содержащееся в ней противоречие. В дополнение к этому чисто метафизическому ходу, категория также сразу же рассматривается с физической точки зрения. Становление не может иметь природной субстанции для своего физического облика, а только природный процесс. Гераклит, который делает этот двойной шаг за пределы элеатов, видит становление в процессе улетучивания, особенно в процессе горения. Здесь нет речи о различии между материальным и духовным, физическим и этическим, а разные степени огня – это одновременно и разные стадии жизни и познания. Тот, кто отстраняется или закрывается от влияния первобытного огня, отделяет себя от Все-жизни и Все-разума и впадает в смерть, а также в идиотизм и эгоизм.

§43.

a. Гераклит

Schleiermacher, Herakleitos der Dunkle, etc., in Wolf and Buttmann, Museum der Alterthumswiseensch. 1 vol. 1807. later in: Schl., Sämmtl. WW, II, 2, p. 1—146. Jac. Бернойс, Несколько сочинений, вместе в: Ges. Abhandlungen, ed. by H. Usener, I, 1885. Ders., Die Heraklitischen Briefe, Berlin 1869. Gladisch, см. выше §17. Ferd. Lassalle, Die Philosophie Herakleitos des Dunklen von Ephesos, Berlin 1858, 2 vols. Paul Schütter, Heraclitus of Ephesus, Act. soc. philol. Lips. ed. Ritschelius Tom. 3. Gust. Teichmuller, Neue Studien zur Geschichte der Begriffe, 1 1876, II 1878. J. Bywater, Heracliti Ephesii Reliquiae, Oxon. 1877 Edm. Pfleiderer, Die Philosophie des Heraklit, Berlin 1886, Theod. Gompers, Zu Heraklits Lehre und den Ueben-csten seines Werkes, Vienna 1887. ed. Norden, s. §16, note 13. G. T. W. Patrick, The fragments of tho Work of Heraclitus, Baltimore 1889.

1 Гераклит, сын Блосона, родился в Эфесе, как говорят, процветал около OL.69 и умер в возрасте шестидесяти лет. Выходец из знатной семьи, в которой должность βασιλεύς, которую он оставил своему брату, была наследственной, он всегда оставался презирателем масс. Полемическая манера, в которой он упоминает Фалеса, Ксенофана и Пифагора, а также его настойчивое утверждение, что он был самоучкой, доказывают, что его предшественники поощряли его, в частности, провоцируя его на противоречия. Его приверженность собственным убеждениям стала поговоркой. Его сочинения περὶ φύσεως, которые поздние авторы называли «Музами» из-за платоновского выражения, возможно, содержали еще больше этических и политических директив, чем предполагают сохранившиеся фрагменты. Позднейшие толкователи, которых у него было много, могли отделить эти учения от других, что привело к появлению нескольких разделов его работы и, наконец, к легенде о том, что он написал их несколько. Его мрачный, сжатый характер отразился в его трудах. Их глубокий смысл и лаконичное, прорицательное изложение рано дали философу прозвище Темного.

2. В отличие от элеатов, которые приписывали истину только бытию и отрицали небытие, Гераклит утверждает, что все, или одна и та же вещь, есть и не есть. Таким образом, элеатское бытие заменяется его единством с небытием, т. е. становлением; а идея, что все становится и ничто не покоится, что все находится в постоянном состоянии изменения, как вещи, так и наблюдающий субъект, которому он поэтому прямо отрицает бытие, эта идея выражается у него в самых разнообразных выражениях. Если для Ксенофана сущее совпадало с неизбирательным Единым, а Парменид ставил Эрос или дружбу выше всего, то Гераклит, напротив, выступает за то, чтобы представить все как противоречивое. Он приписывает всему противоположные предикаты, восхваляет борьбу, упрекает Гомера в любви к миру, потому что мир и стазис (βιάβις) есть только у мертвых. Неуверенность чувств связана с этим постоянным потоком вещей. Ведь тот поток, который воспринимает разум, скрыт от них, а поскольку то, что мы видим, негибко и мертво, глаза и уши – плохие свидетели. (Сравните с этим, для контраста, то, чему учит Мелисс в §38, 3.) Возможно, предпочтение, отдаваемое обонянию, основано на том, что оно воспринимает летучесть и, следовательно, наиболее обусловлено изменением формы. Презрение Гераклита к чувственному восприятию, однако, не столь абсолютно, как у элеатов. Органы чувств – плохие свидетели только для тех, кто не понимает, о чем они говорят, то есть кто не добавляет к восприятию μά&ησις, который видит истинное, скрытое за строгой внешностью органов чувств: постоянный поток. Это требование сочетать восприятие и мышление, на котором Шустер справедливо делает большой акцент, характеризует одновременное противопоставление простых метафизиков (рационалистов), таких как элеаты, и чувственников, таких как милезийцы.

3. Предложение, подобное предложению о всеобщем потоке, отделяет Гераклита от ионийских гилиан и делает его, поскольку этот принцип мыслительный, метафизиком. Это делает его метафизиком, как и только что рассмотренных элеатов. С другой стороны, тот факт, что принцип здесь также имеет физическое строение, составляет контраст с ними. Становление, став физическим, возникает сначала во времени, которое, по словам Секста Эмпирика, Гераклит действительно превратил в принцип – в то время как Ксенофан, а также Парменид отрицали это – но затем более конкретным образом в элементарном процессе горения. Гераклит не искал причину мироздания в созидающем божестве, но это всегда был вечно горящий огонь. Рассматривать его как субстанцию, сгущение и разбавление которой объясняет многообразие, было бы заблуждением.

Скорее, Гераклит видит различные степени процесса горения или улетучивания в различных потенциях природы, которые как πυςός τςοπαΐ стоят по отношению друг к другу таким образом, что каждый живет смертью другого, но во всех них процесс горения является мерилом истинного бытия, как золото является мерилом ценности вещей. Это воплощение всего сущего сразу же мыслится как то, что может быть постигнуто пространственно, и получает имена ττερ^χον, πεςιοδικόν πνρ и т. д. Две формы становления, возникновение и исчезновение, проявляются, как первая в процессе возгорания, так вторая в подъеме и спаде того же самого, в том οδός άνω κάτω, в котором пространственное направление не более существенно, чем увеличение и ослабление. Становление жестким и холодным – это спуск.

4 Неразрывная связь двух моментов становления предстает у Гераклита в самых разнообразных формах. Иногда он описывает оба пути как один, иногда говорит о чередовании желания и насыщения или об игре, в которой производится мир, иногда – о том, что необходимость регулирует эти два встречных течения. (Для позиции Гераклита по отношению к чистым физиологам и метафизикам характерно, что там, где у Анаксимандра и Пифагора были ἐναντία, противоположности, он находит ἐναντίᾶ δοὴ, противотечение). Этой силе даны следующие названия Εἱμαῥμὲνη, Δαίμων, Γνώμη, Δίκη, Λόγος и Α. Персидско-магическое влияние было ошибочно найдено в том, что слуги этой силы, которую он называет семенем всех событий и мерой всего порядка, называются языками. Искусственно построено утверждение, что Гераклит, по общему признанию, переосмысливая, следует патристической мифологии, помещая Аполлона (верхний мир) и Диониса (Аид) рядом с Зевсом (т. е. первозданным огнем) как две стороны своего существа. В двойном направлении, то есть в масштабе, крайние точки образуются твердой землей внизу и подвижный огонь вверху, который выделяется как элемент (Гефест) из первородного огня (Зевс), скрытого во всех элементах. Последний – это то, что остается в круговороте стихий и поэтому никогда не возникает как таковое. Огонь, как крайняя противоположность жесткой телесности, мыслится как движущий и оживляющий принцип. Между ним и землей в центре находится море, состоящее наполовину из земли, наполовину из огненного воздуха, поэтому оно бьет по первому, испаряя второе, и часто называется семенем мира. Поэтому переход в жесткую телесность иногда описывается как угасание, иногда как влажность, тогда как становление огненным – это становление живым. Поэтому, даже если выражение έκπύρωσις, используемое стоиками, было гераклитовским, его следует понимать не как падение, а скорее как поворотный пункт в вечном цикле всего сущего, концом которого может быть великий год Гераклита, что диаметрально противоположно превращению в грязь земли.