Читать книгу Отражение - - Страница 15

Деймон

На часах было уже далеко за полночь, а сна не было ни в одном глазу. Не только из-за света луны, который пробивался через занавески и светил прямо мне в глаза, но и из-за мыслей, что не давали покоя моей дурацкой башке.

Сегодня мой проект по строительству лыжного комплекса наконец-то перешел на новый этап. Часть необходимых документов были с горем пополам подписаны, место строительства проанализировано “от и до”, так что дело оставалось за малым. И, если все пройдет благополучно, то уже в следующем году мы перейдем непосредственно к отстройке.

Я надеялся, что к новому сезону, трассы, как и сам комплекс, будут готовы, и Тео с другими парнями из клуба биатлонистов смогут спокойно тренироваться, не выезжая за пределы Гаршира. Быть может, однажды и гонки будут проводиться здесь. Кто знает.

Еще одной мыслью, которая не собиралась меня покидать, была о том случае в коридоре университета сегодня днем. Я не понимал, с чего я вообще беспокоился о чувствах Каталины. Зато прекрасно осознавал, что слова, которыми бросался в нее в тот момент, иначе как гадкими не назвать.

Признаюсь, я был ужасно груб и нетактичен. Я не имел права рыться в той информации, которую она по незнанию рассказала мне, а потом использовать ее против нее самой же. И мысли об этом снедали меня с тех самых пор, как я присоединился к собранию в кабинете ректора.

Что я должен был делать теперь? Бежать посреди ночи к общежитиям и извиняться перед ней, потому что совесть не давала мне спать? А ведь завтра у меня еще тест по Истории, а потом и поездка на первую в этом сезоне гонку Тео… Как мне исправить хотя-бы часть своих косяков?

Поднявшись с постели, босыми ногами прошлепал к рабочему столу и вытащил из ящика мятый разноцветный лист.

И все-таки, зачем ей все это? Таких зацикленных на работе людей мне еще не приходилось встречать. Особенно ее возраста. Она училась на первом курсе, следовательно, ей было от силы лет девятнадцать. Девчонки-первокурсницы, с которыми я в свое время общался, обычно, отрывались на вечеринках и вешались на парней, вспоминая о невыполненных домашних заданиях только на рассвете. Но Каталина…

Что с ней не так?

Я пробежался глазами по тексту, выведенному чуть ли не каллиграфическим почерком и усмехнулся, когда взгляд остановился на цифрах ее номера. В тот момент, когда я их записывал в свои контакты, и не думал, что вообще воспользуюсь ими. Однако, сейчас всерьез подумывал…

Может, написать ей?

Нет, плохая, очень плохая идея.

Ты просто спятил, Деймон! Ночь на дворе, она явно отсыпается после, определенно, загруженного дня. А тут ты со своими смсками…

В самом деле, ну что я мог написать? «Хэй, Каталина, как дела? Мне сегодня изрядно помотали нервы, поэтому я был весь как на иголках. Не обращай внимания на мои слова…» – так, что-ли? Судя по выражению ее лица в тот момент, когда мы разошлись в разные стороны, она возненавидела меня еще больше. Вдоль и поперек. А если не чувствовала этого прежде, – в чем я сомневался, – то точно начала после моих нечаянных унижений.

Нечаянных? Тьфу.

С листом в руках, уселся за стол и запустил компьютер. Да, я собирался сделать кое-что очень, очень безумное. Просмотрев оставленные Каталиной ссылки, ввел одну из них в поиск. Когда открылась страница с множеством фотографий, резко втянул воздух ртом.

И это все… ее?

Я ничего не соображал в фотографиях – стили и все в таком роде, – но то, что предстало моим глазам было, определенно, хорошо. Даже слишком.

Работы были самые разнообразные, по большей части предметные и пейзажные. Но стиль, в котором они были выполнены, как будто объединял их между собой. От фотографий веяло непринужденностью и просто жизнью.

Оглядывая одно за другим, создавалось впечатление, что с их помощью Каталина хотела показать людям всю красоту окружающего ее мира. Найти в чем-то обычном и приевшемся нечто сокрытое. То, что можно было бы увидеть только хорошенько приглядевшись.

Вот, казалось бы, ничем не примечательная корзина яблок на деревянном столе. Чем тут можно удивить? Но ракурс, захватывающий зеленые листья какого-то дерева и теплые солнечные лучи, падающие на своеобразный натюрморт, делал общую картину более… детальной что-ли.

Я прокрутил страницу вниз и вдруг наткнулся на фото другого рода. В отличие от предыдущих, на нем была сама Каталина.

Судя по чуть размытому из-за установки ракурса фону, фото было сделано в какой-то комнате, у окна, откуда по стенам и мебели рассыпался солнечный свет. Лица девушки не было видно – к камере она была повернута спиной, – но узнать ее не составило большого труда. Каталина стояла довольно близко к камере, так, чтобы в центр кадра попала лишь правая часть ее тела. Длинные темные волосы были заплетены в две небрежные косы, ниспадающие по спине, и благодаря которым открывался частичный вид на щеку и плавный изгиб шеи. А на виднеющемся краешке ее оголенного плеча сидела божья коровка.

Без понятия, что такого было в этом фото… но, признаться, я рассматривал его добрые минут пять. Или десять.

Каталина на нем казалась такой…

Резко развернувшись на кресле, я зарылся рукой в волосы, уставившись в окно на звездное небо.

Нельзя было этого делать. Влезая в ее пространство, собирая по мелким частицам информацию о ней, все больше и больше уверялся в своей ошибке. В том, что она совсем не такая, какой я ее себе изначально представлял и тем более, какой мне ее представили другие.

Образ наглой стриптизерши-любительницы-денег в коротеньких шортиках никак не вязался с той девушкой-фотографом, с той Каталиной, с которой мы стали пересекаться все чаще и чаще. Конечно, я еще не настолько хорошо знал ее, чтобы утверждать это. Но ощущение, что я был прав сейчас, словно бы сигналило над головой: «тупица», «тупица», «тупица».

Мне не должно было быть до этого дело. Однако было, черт возьми! И мне ужасно не нравились те ощущения, которые я испытывал сейчас от этого осознания.

Шумно вздохнув, снова повернулся к столу и взял телефон. Часы показывали без четверти два ночи.

А что, если все таки написать ей? Пусть не прямое извинение – для этого лучше выбирать личную встречу, – но… для начала можно ей руку своеобразного мира протянуть.

М-да, действительно чувствовал себя тупицей.