Читать книгу Мы не такие - - Страница 15

После ссоры с подругами за ужином на Алтае я была глубоко оскорблена и уязвлена и даже обдумывала, какими эффектными колкостями я могла бы задеть девочек в ответ. Да, соглашусь, такой подход совершенно неправильный, ведь отвечать обидой на обиду – как минимум по-детски, как максимум – путь к разрушению отношений, которые выстраивались годами. Когда эмоции берут верх, то чаще всего кажется, что нападение – единственный способ защититься. И почему слова подруги так красочно нокаутировали моё самолюбие, которое находится в долгосрочной спячке? Хороший вопрос.

Когда же негативная реакция на фразу Карины о развязной девочке, которую они активно требуют на выход, трансформировалась во вполне безобидные размышления, я стала пробовать анализировать, что и где пошло наперекосяк в моем поведении за последние годы. Карина – прямолинейная сучка, но до вранья опускаться не станет, а подобную тираду высказала мне при всех, потому что «в моей жизни скоро настанет критический предел». Ну это в ее сучьем понимании. Подруга чересчур проницательна, чтобы делать выводы, не имея внушительных аргументов.

Эта женщина никогда не подключает сердце – только холодный расчетливый ум. Я точно знаю, что некоторые эпизоды моей жизни случились исключительно по моей вине: где-то я не смогла отстоять личные границы, а где-то ставила интересы других выше своих. Выбор всегда был осознанный. Каждый раз я задавала себе один и тот же вопрос: «Критична ли эта ситуация для меня?», и каждый раз мой внутренний голос спокойно отвечал: «Нет». А сейчас имеем то, что имеем. Непрерывный груз ответственности в ателье лишь усугубляет ситуацию, а сложный и не по годам серьезный Никита вынуждает подстраиваться и быть ему ровней. В идеале ещё стать покорной. Я – та самая женщина из племени Химба, которая балансирует с глиняным горшком на голове.

Пока разнородные мысли снова не просочились в кору головного мозга, словно утреннее похмелье, я промакиваю кисточку в растворителе и принимаюсь за дело. До начала процесса расчистки картины мы проводим пробы и подбираем подходящий раствор, чтобы не испортить объект искусства. Бывали случаи, когда лаборатория ошибалась и участки полотна безвозвратно портились, как и настроение владельца. До судебных тяжб ни разу не доходило, потому что в соглашении на оказание услуг в условиях ателье прописаны определенные пункты, в числе которых значится пометка о лабораторных исследованиях и пробах.

Герман Сигизмундович знает, что сарафанное радио распространяет слухи быстрее официальных СМИ, а подпорченная репутация практически не подлежит восстановлению. В нашем случае директор вовремя одумался и предложил всем пострадавшим – благо, их было всего несколько человек —выгодные условия.

Провожу кистью по самому затемнённому участку полотна. Яркие безупречные очертания начинают проступать под каждым мазком – нежные образы двух молоденьких девочек оживают на промазанных участках. Белоснежные кружевные вставки на воротничках утонченных пышных платьев Belle Époque с завышенной талией даже сквозь слои потрескавшегося лака передают завораживающий дух романтики. Под движениями моей руки картина будто оживает: я ощущаю невыносимо палящее жаркое солнце, которое безжалостно пробивается через густые кроны деревьев, скользит между аллей и узких дорожек, настигая каждого, кто не успевает скрыться. Две юные подружки спасаются в тени огромного раскидистого дуба, аккуратно присев на лавочку. Одна из них осторожно снимает шляпу с головы своей подруги, поправляя ее влажные от жары светлые локоны. Дует лёгкий ветерок, принося с собой мимолётную свежесть и прохладу. Девочка улыбается, поднимает глаза на подругу, сжимая в руке букет полевых цветов.

Когда нам с Лизой было лет по тринадцать, мы постоянно находили на свои детские задницы какие-то невероятные приключения. Сколько возможностей было друг друга сдать перед Ларисой Геральдовной, нашим завучем, не сосчитать на пальцах обеих рук. Лиза выгораживала меня даже тогда, когда моя вина была очевидна, но она всегда перетягивала её на себя. Я была очень активной и любознательной девочкой и часто лезла не в своё дело, за что мне регулярно прилетало от родителей.

Однажды я подговорила весь класс натереть парты апельсиновыми корками, чтобы проучить учительницу биологии. Она была отвратительной персоной: злой, несправедливой и коварной женщиной. В нашем классе не было ни одного ученика, которому она не залепила бы по три двойки в четверти. Сумасшедшая дама, скажу я вам, с аллергией на цитрусы. Когда директор явился самолично в класс, дабы выведать, кому вообще взбрело в голову использовать апельсиновые корки как средство отмщения, Лиза совершила акт самопожертвования на глазах у всего класса. И для всех это был достойный поступок. Зато, когда Лёша Ягайло из 6-Б класса хватал меня за косички и угощал компотом из школьной столовой, она убеждала меня, что он противный мальчишка из неблагополучной семьи и мне не стоит с ним водить дружбу. А через неделю на перемене я случайно застукала, как у класса русского языка и литературы она целовала его в щёчку. Тогда мне стало стыдно. Ну что такого? Какой-то Лёша! Не ссориться же из-за него? Ведь у нас с Лизой такая сильная дружба длиною в целую жизнь.

– Алё, гараж! – Чьи-то пальцы хаотично щелкают перед глазами, выводя меня из забористого транса. Всё же размышления о детстве и запах лака умудрились просочиться в мою черепную коробку и пустить корни.

– Тебя до понедельника тут запереть или ты всё же собираешься домой? – раздражённый Герман Сигизмундович, размахивая руками, подгоняет меня сворачивать рабочий процесс.

Казалось бы, руководитель должен поощрять работоспособность своих сотрудников, но сегодня пятница, и, похоже, у директора на вечер грандиозные планы, а задержка на работе в них не входит. На часах уже почти пять, и через десять минут у меня встреча с Лизой в «Аль Капоне». Краситься и наряжаться мне не нужно, поэтому я успею вовремя: ресторан расположен через дорогу от «Арс Витае».