Читать книгу Морские рассказы о главном - - Страница 8

После очередного трудового дня, поужинав в отеле и дождавшись живительной прохлады я со своим приятелем вышли прогуляться по старому городу Сплита. Сам факт гуляния по узким каменным улочкам уже приятен. Дошли до Народной площади, что возле городской ратуши, а оттуда спустились на рынок, существующий уже не одну сотню лет, купили персиков и тут же съели. Дальше по пути заходили в маленькие магазинчики, а затем, заметив бар, в котором еще не были, решили посетить его. Заказали по рюмке коньяка, по чашечке кофе и уселись в уютном месте возле окна. Заведение практически пустовало, за исключением молодой пары, мирно сидящей в углу, да подвыпившего немолодого мужчины, одетого в помятый костюм. Он разместился на барном стуле за стойкой, на которой стояла начатая бутылка виски.

– Ну что, давай выпьем за хороший вечер. Вчера на площади видел наших туристов, целая толпа садилась в автобус, – заговорил приятель.

– Интересно, откуда они и где проживают? Может здесь, в Сплите? – спросил я.

– Не-е-ет. Времени не было пообщаться, но назвали другой город, не запомнил какой.

– Жаль, а то можно было к ним в гости махнуть, познакомиться для разнообразия, заодно пригласить к себе в отель. А то сидим здесь вдвоем, от скуки штаны протираем, а душа требует праздника. Кстати ты не хочешь пойти на стриптиз на следующей недели? – спросил я.

– Это куда?

– Я сам толком не знаю, приглашает сварщик, который работает на судоверфи, ты с ним тоже знаком, у него мать русская, отец хорват. По-русски хорошо говорит, любит с нами общаться. Вчера в отель в гости с бутылкой вина приходил.

– Знаю его, конечно пойду, какой разговор, а потрогать стриптизершу можно будет? – спросил он.

– Думаю за деньги все можно, оттопыриваешь ее трусики и опускаешь туда югославские динары, заодно гладишь по голой попе своей шершавой мозолистой рукой, – ответил я.

– Нет так дело не пойдет, я лучше динары на коньяк потрачу, как сейчас, – ответил он.

За окном надвигалась темнота, отдельные прохожие торопились по своим делам. Старые дома на фоне узких улочек казались мрачными и неприступными, как средневековые замки, хранящие многовековые тайны проживающих здесь обывателей. Из летнего кинотеатра с соседней улицы доносились громкие крики и стрельба очередного американского боевика. Как они здесь живут в таком шуме? И это каждый день. С ума можно сойти.

Сидящий за стойкой мужчина изредка посматривал в нашу сторону, прислушивался к разговору, словно пытаясь понять, о чем мы говорим.

– Чего он глядит все время на нас? Делать что ли нечего? Не люблю, когда так вот в упор смотрят.

– Скучно наверное одному пить. Хочет присоединиться к нам, а не знает, как это сделать. Да и по-русски скорее всего ни бум бум, не может толком понять, о чем речь, – ответил я.

– Ну что, еще по одной и домой? – предложил приятель, – завтра вставать на работу рано.

Мы выпили, закусив орешками, и вышли на улицу. В лицо пахнуло свежим вечерним воздухом. Оживленно о чем-то разговаривая, медленно направились на выход к старинным воротам, как вдруг к нам подошел тот самый человек, сидящий за стойкой бара.

– Вы русские? – спросил он с довольно сильным акцентом.

– Да, – ответил я. – А в чем, собственно, дело?

– Вы не представляете, как я рад встретить вас! Я сам русский! Мой отец – бывший генерал царской армии. – Он назвал фамилию, которую я тут же забыл. – Наша семья во время октябрьского переворота покинула Россию. Столько лет прошло с тех пор? Целая вечность! У нас там осталось все, дом, земля, бежали на военном корабле из Севастополя, налегке с одним чемоданом, сначала в Турцию, потом слава богу смогли переехать сюда в Югославию. Он говорил быстро, глотая и подбирая нужные слова, будто в любой момент его мог кто-нибудь остановить. Его голос дрожал. Вы знаете, так хочется хоть одним глазком увидеть Родину. Бедный отец, он так и не дожил до этого. Говорят, сейчас к вам можно ездить туристами. Это правда? Так хочется попасть в Санкт Петербург, город где я родился, где прошла молодость моих родителей.

Я насторожился. Для моего поколения, белогвардейцы и всякие царские прихвостни считались заклятыми врагами нашей великой державы, с которыми наши отцы и деды вели беспощадную, но справедливую борьбу – так нас учили в школе и так я читал в книгах про революцию и гражданскую войну. Мы с приятелем от неожиданности лишились дара речи.

– Чего это он от нас хочет? Может, какая-то провокация? – спросил он шепотом, пугливо оглядываясь по сторонам.

– Не думаю, – ответил я, одновременно убыстряя шаг.

– Во-первых не Санкт Петербург, а Ленинград, – ответил я незнакомцу, – а во-вторых мы не знаем, кто и как может ездить туристами в нашу страну. Он легонько дотронулся до моей руки, словно пытаясь остановить меня.

– Друзья, я приглашаю вас к себе в гости, – продолжил подвыпивший мужчина.

– Посидим выпьем виски. Вы любите виски? Хотя нет, о чем это я, совсем забыл, мы будем пить водку, настоящую русскую водку, закусывая селедочкой с вареной картошкой и солеными огурчиками. Жаль черного хлеба нет. Как вы на это смотрите? Живу я здесь недалеко отсюда, всего десять минут ходьбы. Мне есть что вам рассказать, посмотрим старые фотографии… Мой отец был близок к самому царю, Николаю II! Я вам покажу его медали, ордена, остались кое какие его записи, как он воевал в Первую мировую войну. Это так интересно, я хочу написать книгу об отце и о тех трудных временах. Как вы считаете, можно будет ее опубликовать в России?

«Этого еще не хватало, – подумал я. – Кто-то из наших узнает – политическое дело пришьют».

– Извините, мы не можем пойти к вам в гости, мы моряки, нам надо сейчас на пароход, ночью в рейс уходим, – ответил я.

– Да, да, конечно, я понимаю, работа прежде всего, но поверьте господа, мне так хотелось с вами поговорить, еще когда мы сидели в баре, но я стеснялся этого сделать. И только сейчас не выдержал, подошел к вам. Однако жаль, очень жаль, – сказал он и нетвердой походкой двинулся в противоположную от нас сторону. Фигура его сгорбилась под гнетом нахлынувших чувств и сам он в тот момент казался жалким и потерянным. Но через несколько шагов, будто споткнувшись обо что-то невидимое для всех нас, он выпрямился, резко обернулся и неожиданно громко крикнул на всю улицу: – Я люблю вас, русские! Я люблю вас! – повторил он еще раз.

С каким-то надрывом прозвучал его голос. Это был даже не крик, а зов души. Нет, не к нам лично, а скорее всего к тому прошлому времени, которое до сих пор помнят с тоской и ностальгией, к той жизни, которой лишилась вся его семья во время революции. В вечерней тишине его шаги гулко отдавались под каменными сводами древних ворот до тех пор, пока он не исчез, растворясь в темноте уходящего дня. После этого странного разговора, мы вздохнули с облегчением и поспешили в отель. Через пару недель выходя из музыкального магазина, где я выбирал виниловые пластинки для своей домашней коллекции, нос к носу вплотную столкнулся с нашим незнакомцем. Тщательно выбритый, одетый в белоснежную рубашку, в галстуке, он равнодушным взглядом окинул меня и прошел мимо.

– Хорошо, что не узнал, а то как-то неудобно получилось бы, – подумал я.

Спустя много лет я иногда вспоминаю встречу с этим странным, как мне тогда казалось, человеком, и думаю: «Может, и не было тех слов? Может, все придумал?». Но нет, все действительно было так, как бы удивительно это не звучало. Эх, если бы сейчас я встретился с ним, с какой радостью и удовольствием я зашел к нему в гости! О многом поговорили бы, вспомнили исторические события, посидели за одним столом и выпили не одну бутылку вина, а может что и по крепче, за всех нас, русских, какого бы цвета и сословия мы ни были – белые или красные, анархисты или социал-революционеры, без разницы, – за всех, любящих нашу Родину. Но время вспять не повернешь. Сколько их, бывших русских, покинувших свою страну в смутные революционные времена, разбросано по всему миру, одному богу известно. А надо же Родину помнят и не забывают никогда.