Читать книгу Пустоши Альтерры, книга 2 - - Страница 2

Воздух в зале заседаний висел густой, тяжёлый, как перед бурей. В стенах въелся запах старого дерева, машинного масла и выгоревшего воска. За массивным столом сидели Старшие Перевозчики, лидеры гильдии – суровые, молчаливые, привыкшие к опасностям. На лицах читалось легкое напряжение, публичный суд над коллегой нельзя было назвать удовольствием.

В центре, под тусклым светом ламп, стоял Вячеслав Жилин. Напротив – Рудольф Марцин. Старший следователь гильдии. Высокий, плечистый, лицо острое, как лезвие. В его глазах плясал огонь фанатичного рвения. Он чуть подался вперёд, словно актёр перед началом монолога.

– Два. Ночных. Форсажа.

Слова падали в зал, как тяжёлые гвозди.

– Не один. Два.

Он выдержал паузу, позволяя тишине вобрать напряжение.

– Я не буду спрашивать, зачем. Да и есть ли вообще такое "зачем", которое оправдало бы этот безумный, смертельный танец?!

Голос сорвался на грань крика. Он взмахнул рукой, будто сметая с воздуха любые оправдания.

– Форсаж ночью! Когда дорога превращается в чёрную бездну! Когда каждая кочка – это могила! Когда перегретые движки ревут, как умирающие звери, а водители выжимают из себя последние силы, потому что не знают – увидят ли они завтрашний день!

Он резко втянул воздух, сцепил пальцы. Выжидал.

– И этот человек сделал это дважды!

Марцин резко развернулся к Жилину, сверля его взглядом.

– Первый раз? Фура потеряна. Не заглохла. Не сломалась. Утрачена. Груз? Утрачен.

Он театрально оглядел зал, будто выискивая среди перевозчиков тех, кто не понимает цену машины.

– Второй раз? Они гнали сутки. Без сна. Сутки!

Он рубанул воздух ладонью.

– Представьте себя на месте этих водителей. Закрываешь глаза и хлоп! Не проснёшься. Руки дрожат, глаза налиты кровью. Каждый манёвр на грани жизни и смерти. Пироцелиевые двигатели выли, как обречённые. Но он…

Марцин резко указал на Жилина. – Он заставил их гнать!

По залу прокатился гул. Кто-то хмурился, кто-то кивал, соглашаясь. Марцин дал шуму угаснуть. Потом, медленно, вкрадчиво продолжил:

– Мы держим в руках судьбу караванов. На нас держится этот мир. И если мы не раздавим подобную безответственность сейчас, завтра мы будем хоронить своих друзей.– А теперь скажите мне, перевозчики… Кто ответит за это? Кто заплатит за потерянную технику? Кто посмотрит в глаза тем людям, вернувшемся из этого ада, и спросит: "Ну что, нормально прокатились?"

В зале воцарилась гробовая тишина. Напряжение висело в воздухе, как перед грозой. Все ждали, что скажет Жилин. Но Марцин пока не давал ему слова.

Он сделал шаг вперёд, как хищник, почуявший кровь.

– Но это ещё не всё.

Голос стал ниже, напряжённее.

– Думаете, проблема в двух ночных форсажах? В смертельной гонке, которая могла угробить экипажи? Нет.

Он резко повернулся, ударил ладонью по столу.

– Кланы, участвовавшие в этом рейде, выкатили своё резкое неодобрение. Не просто слухи в кабаках. Не разговоры на перевалочных пунктах. Официальные. Подписанные. Проштампованные. Документы.

Он дал залу секунду осознать сказанное.

– В них сказано чёрным по белому: «Слишком высокий уровень риска. Слишком неадекватные условия. Спорное руководство рейдом.»

Он качнул головой, лицо выражало крайнее презрение.

– И теперь главный вопрос. Кто пойдёт в следующий рейд после этого?!

***гул голосов**

Кто-то молча переглянулся. Кто-то нахмурился. Лица перевозчиков становились всё жёстче, настороженнее.

– Мы держим Альтерру на своих плечах. Но если караваны перестанут выходить на трассу, это будет концом всего. Вы хотите бойцов, которые отказываются работать? Вы хотите пустые заявки?

Марцин шагнул вперёд, его голос резал воздух, как лезвие.

– Вы хотите караваны, которые стоят в шлюзах, потому что люди не хотят умирать за дураков?!

Он перевёл дыхание, будто сам выматывал себя своим гневом.

– Это уже не вопрос одного провального рейда. Это удар по Гильдии. По нашему авторитету. По нашим контрактам. Если мы закроем на это глаза… если мы не покажем, что у нас есть дисциплина и порядок… Завтра никто не захочет идти в рейд.

Он выпрямился, сцепив руки за спиной, и медленно обвёл взглядом зал.

– И тогда, господа, мы не будем обсуждать судьбу одного командира. Мы будем обсуждать, почему Гильдия теряет контроль над трассами.

Он резко замолчал, оставляя тишину нависнуть над залом. Напряжение давило, сгущалось. Оно было почти осязаемым. Марцин вдохнул глубоко, медленно. Будто собираясь с духом перед последним ударом.

– Всё это… возможно, ещё можно было бы замять.

Он говорил медленно, размеренно, разжёвывая каждое слово, будто вбивая его в сознание собравшихся.

– Всё это, с некоторыми уступками, можно было бы оставить в прошлом. Но нет.– Потерянную фуру. – Два ночных форсажа. – Негодование кланов.

Он шагнул вперёд. И теперь его голос был холодным, как сталь.

– Когда караван наконец прибыл в Вулканис, когда всё уже закончилось, когда Кодекс забрал один из экипажей на проверку… Командир рейда сделал нечто из ряда вон выходящее.

Он выдержал паузу.

– Он не сообщил в их клан.

*****гул голосов*****

В рядах перевозчиков волной прокатилось возмущение. Марцин выдержал его. Дал эмоциям разгореться. А затем добил:

– Он пошёл сразу во Власти Вулканиса с официальной нотой Гильдии.

В зале действительно началось движение. Кто-то зашептался. Кто-то покачал головой. Кто-то впился в Жилина взглядом, словно проверяя: он действительно настолько глуп? Марцин сцедил презрительную усмешку.

– Формально… он имел на это право.

Он пожал плечами, словно сам не мог понять, зачем Жилин так поступил.

– Командир каравана может обратиться в администрацию города. Но мы ведь понимаем, что так не делается? Мы ведь понимаем, что у нас есть правила?

Он провёл жёстким взглядом по залу.

– Они обсуждаются с кланами. С Гильдией. С теми, кто действительно заинтересован.– У нас есть иерархия. – Проблемы рейда решаются внутри.

Марцин вздохнул. Медленно. Тяжело. Покачал головой.

– А что сделал Жилин? Он пошёл жаловаться в Вулканис. Официально. Прямо в кабинет властей. Без совета. Без обсуждений.

Он прищурился, его взгляд снова впился в Жилина.

– И вот теперь ответьте мне, господа. Как после этого нас будут воспринимать? Как сильную организацию? Как Гильдию, что контролирует трассы? Или… Как сборище людей, которые при первой же проблеме бегут под крыло городских правителей?!

Последние слова он буквально прошипел. Тишина в зале стала невыносимой. Шагнул вперёд.

– Что дальше? В следующий раз, когда рейд попадёт в переделку… Командиры начнут бегать к любому, кто выше по статусу? Караваны – это наша ответственность. Не городов. Не Кодекса. Наши.

Тишина накрыла зал, словно плотное одеяло. Все ждали ответа Жилина. Он мог бы оправдываться, мог бы спорить, мог бы бросать обвинения в ответ, но вместо этого просто стоял и смотрел в одну точку. В голове звучал голос Марцина, но он его уже почти не слышал.

Вячеслав вспомнил другую историю. Историю, которая не имела отношения к этому суду, но которую стоило рассказать. Жилин заговорил негромко, без эмоций, будто бы просто вспоминал что-то старое и далёкое.

– Давно это было. Никто точно не знает, сколько лет прошло. Одни говорят – сто, другие – двести. Но какая разница? Главное – что было до, и что стало после.

Несколько перевозчиков переглянулись, но никто не перебил.

– Чёрная Волна. Так её называют. Катастрофа, что прошла по Альтерре, оставив после себя пустошь, три города и не больше сотни форпостов. Все знают об этом. Но вот что мало кто знает…

Жилин сделал короткую паузу.

– Эта волна была живой.

Он выдохнул и продолжил:

– Говорят, кто-то успел увидеть её. Не до конца, не в полной мере. Те, кто видели её по-настоящему, не могли рассказать. Но были и те, кто был дальше, выше, кто сумел заметить хотя бы часть. Они говорили одно: это было что-то живое.

Кто-то глухо кашлянул, разряжая напряжение, но Жилин не сбился.

– Никто не знает, почему три города выжили. Никто не знает, почему остались форпосты и шоссе. В какой-то момент Волна просто ушла. Как пришла, так и исчезла. Может, насытилась. Может, нашла что-то другое.

Он повёл взглядом по собравшимся.

– Но одно известно точно. Это не было случайностью. Те, кто выжил, начали искать объяснение, но вместо этого нашли страх. Сначала это была просто история. Потом – сказка. А потом…

Жилин выдержал долгую паузу.

– Потом это стало религией.

Он увидел, как несколько перевозчиков непроизвольно кивнули.

– В Вулканисе её называют Испытанием. В Краегоре – Судом. В Альдене – Чумой. И в каждой из этих легенд есть одно общее: никто не знает, почему она пришла. И никто не знает, почему ушла.

Он выпрямился и спокойно добавил:

– И самое главное… Никто не знает, вернётся ли она снова.

Тишина в зале была гробовой. Жилин скользнул взглядом по лицам присутствующих. Перевозчики не могли оторвать от него взгляды, даже Марцин замолчал, будто что-то переваривая.

– Кто-то считает, что это миф, сказка, страшилка для детей… Но я скажу вам одно: мы видели её тень.

Несколько перевозчиков нахмурились, а кто-то подавил нервный смешок, но Жилин не обратил внимания.

– Не так, как в старых рассказах. Не так, как писали те, кто выжил. Но мы столкнулись с чем-то похожим. Мы встретили Рой.

Он сделал паузу, позволяя словам осесть.

– Полумифическая напасть, которую мало кто видел и ещё меньше – пережил. Когда его замечают, уже поздно. О нём ходят рассказы, но нет свидетелей, потому что выживших почти не бывает.

Где-то в углу кто-то тихо чертыхнулся.

– Мы не сразу поняли, что это был Рой.

Некоторые перевозчики переглянулись.

– Сначала это выглядело как обычная охота чудовищ. Сканеры ловили движение, но сигналы шли разрозненные, будто кто-то маячил в песке, выжидая. Караван сразу сжался в стандартное построение. Люди заняли боевые позиции, техника подготовилась к отражению атаки. Мы решили, что это просто очередная вереница тварей.

Он сделал паузу, вспоминая тот момент.

– Начался отстрел. Обычная схема – сначала ведёшь огонь, потом оцениваешь реакцию. Но реакция была… странной. Мы попадали, но ничего не менялось. Они не уходили, не меняли тактику, не прятались. Они продолжали рваться вперед.

Жилин чуть наклонил голову, его голос стал более напряжённым.

– Тогда радар командирской машины начал разбирать сигналы. Всё было слишком… масштабным. Слишком много движущихся точек. Они заполняли экран, будто река. И до меня дошло.

Он поднял взгляд.

– Это не была засада. Это была орда.

В зале кто-то тяжело выдохнул, но никто не прерывал рассказ.

– Нам не оставалось выбора. Мы ушли в форсаж.

Теперь голос Жилина стал твёрдым, как металл.

– Это не было отчаянной попыткой. Это было единственное возможное решение. Если бы мы колебались, если бы пытались разобраться – мы бы пропали.

Жилин перевёл взгляд на Марцина.

– Мы зацепили Рой по касательной. Если бы вонзились в него, нас бы здесь не было. Потерять одну фуру – это удача. Нам повезло. Чертовски повезло. Мне жаль погибших парней, но я рад, что довел задачу до конца.

Он немного замолчал, а затем добавил:

– Куда ушёл Рой? Никто не знает. Он никогда не приближается к городам. Но факт остаётся фактом: он есть.

Рудольф не зря носил звание старшего следователя. Как только спектакль закончился, он стал серьезен и больше не прибегал к театральным уловкам.

– Хорошая история – произнёс он с ноткой насмешки. – Интересная. Захватывающая.

Он даже сделал пару неспешных шагов вдоль стола, будто бы обдумывая слова Жилина.

– Вот только одна проблема…

Он резко развернулся, его голос вновь стал уверенным, цепким, таким, каким он разбирал обвинения минутами ранее.

– Нет никаких доказательств, что это был Рой.

В зале снова прокатился гул. Кто-то согласился, кто-то неуверенно поморщился, но никто не мог сказать, что слова Марцина звучали нелогично.

– Да, участники рейда подтверждают, что монстры были странные. Да, их было много. Но скажите мне, господа… мало ли что в пустошах появляется?

Он снова начал ходить перед старшими перевозчиками, словно проводя для них показательный разбор.

– Кто-то видел точный масштаб? Кто-то засёк реальное число особей? Может, есть снимки, данные со сканеров?

Он чуть склонил голову, ожидая ответа, но, разумеется, никто ему ничего не дал.

– Ну вот. Всё, что у нас есть, это эмоции. Паника, пыль, разрозненные сигналы. А когда люди напуганы – они склонны видеть то, чего нет.

Он остановился и, чуть склонившись, посмотрел прямо в глаза Жилину.

– Может, это была крупная стая? Может, просто новый мутировавший вид? Раз в десяток лет пустоши выбрасывают что-то, о чём мы раньше не слышали.

Он выпрямился, вздохнул и пожал плечами, как будто не верил, что вообще приходится объяснять это.

– А сказки про Рой… Ну, извините. В детстве я тоже слышал страшилки про Чёрную Волну, но как-то не помню, чтобы кто-то приносил доказательства.

Он повернулся к старшим перевозчикам, снова заговорил громко, обращаясь ко всем:

– Мы здесь не для того, чтобы разбирать мифы! Мы решаем реальные вопросы. Потерянная фура – реальна. Два форсажа – реальны. Подрыв доверия к Гильдии – реален.

Он указал на Жилина.

– А Рой? Это красивая легенда, которой не место в нашем деле.

Он замолчал. Теперь слово снова было за Жилиным.

Жилин выслушал Марцина, не шевелясь. Выслушал, как тот разобрал его рассказ по частям, отбросил «легенду» о Рое, оставив только холодную логику. Это было ожидаемо.

Он кивнул, соглашаясь.

– Хорошо – спокойно сказал Жилин.

Он перевёл взгляд на старших перевозчиков. В зале снова воцарилась тишина – теперь все ждали, что он скажет дальше.

– Тогда давайте вернёмся ко второму форсажу.

Он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, а потом заговорил:

– Он случился не просто так. Не по глупости, не по упрямству, не по личным причинам. Караван шёл на пределе, потому что у нас не было выбора.

Где-то в дальнем ряду кто-то тихо хмыкнул, но не перебил.

– Мы были уже почти у цели, но всё пошло не так, когда караван Грифов из Вулканиса попёрся по ночной пустоши со светом нам навстречу.

Жилин обвёл взглядом зал.

– Свет в ночной пустоши – это приглашение. Это маяк для всех хищников, которые прячутся в темноте. Кто-то об этом забыл. Может, думали, что доберутся быстро, но позабыли о соратниках. Хотя их можно понять, по графику мы должны были прибыть днем, не ночью.

Он тяжело выдохнул.

– Гончие увидели свет. И учуяли нас.

Некоторые перевозчики невольно напряглись.

– Пришли со всех сторон. Они плохо видят в темноте, мы до последнего шли на дневных огня, однако гончие нашли след и не отпустили. Караван Грифов ушел вперёд, надеясь добраться до ворот Форта Триал, а по дороге погнал на нас стаю.

Жилин покачал головой.

– Если бы мы замедлились, если бы пытались остановиться и отбиваться… Нас бы просто разорвали.

Он сделал паузу, затем продолжил:

– И если бы не Стражи Вулканиса, нас тоже здесь не было бы. Они вышли навстречу и отбили тех, кто преследовал нас.

Жилин перевёл взгляд на старших перевозчиков.

– Да, машины были на грани. Да, это был второй форсаж. Но это не было безумием. Это было выживанием.

Рудольф Марцин внимательно слушал Жилина. Теперь в его взгляде не было насмешки – он анализировал каждое слово, сверяя детали с уже известными фактами. Когда Жилин закончил, следователь выдержал короткую паузу, а затем, чуть склонив голову, задал вопрос, который висел в воздухе:

– А почему вы шли сутки без сна?

Его голос прозвучал спокойно, без обвинения, но достаточно громко, чтобы все в зале услышали. Жилин не отвёл взгляда. Он знал, что этот вопрос прозвучит, и ответил без колебаний:

– Форпост Триал не смог нас принять.

Гул прошёл по залу, кто-то удивлённо поднял брови, кто-то скрестил руки.

– Ворота были сломаны. Форпост оказался закрыт. Нам просто не было куда деться.

Марцин сдвинул брови, словно припоминая что-то, затем коротко кивнул.

– Верно. На момент вашего прибытия ворота действительно не работали.

Но затем следователь сделал шаг вперёд, сцепив руки за спиной, и его голос стал холоднее:

– Но вы забыли сказать одну важную деталь.

Он посмотрел прямо на Жилина.

– Их починили через час после заката.

Некоторые из перевозчиков нахмурились.

– Час, Жилин. Час. Вам нужно было просто подождать.

Он развёл руками, как будто удивляясь, насколько всё было просто.

– Вместо этого вы приняли решение идти дальше. Вместо того, чтобы остановиться, дождаться, отдохнуть и двигаться дальше с полноценным экипажем – вы погнали караван в ночь, нарушая график.

Марцин покачал головой, его голос снова стал пропитанным уверенностью.

– Так что не надо говорить, что у вас не было выбора. Вы сами сделали его.

Он повернулся к старшим перевозчикам.

– Мы видим чёткую картину: караван двигался на износе не из-за обстоятельств, а из-за решений командира.

Он снова посмотрел на Жилина, на этот раз с лёгкой победной ухмылкой.

– И вот теперь, Вячеслав, скажите нам: стоило ли оно того?

Жилин не ответил. Он смотрел в одну точку перед собой, не выражая ни согласия, ни эмоций. Историю легко разбирать, сидя в тепле, под крышей, когда знаешь, как всё закончилось. В ретроспективе всё кажется простым: подожди час – и всё будет хорошо. Но тогда, в тот момент, решали минуты.

Ночные хищники выли совсем рядом, форпост был закрыт, люди были на грани. Никто не знал, починят ли ворота через час или через сутки.

И стоило ли тогда рисковать, оставаясь снаружи, когда единственный выход – двигаться дальше? Но это невозможно объяснить тем, кто находится в безопасности. Тем, кто не слышал этот вой, кто не чувствовал, как напряжение сжимает грудь железными клещами. Жилин знал, что какие бы слова он ни сказал – они не передадут той ночи.

Рудольф Марцин ждал несколько секунд. Потом усмехнулся, покачал головой и выпрямился.

– Ну что ж. Видимо, ответа мы не услышим.

Он развернулся к Старшим перевозчикам и громко, чётко произнёс:

– Я думаю, нам пора вынести вердикт.

В зале снова воцарилась гробовая тишина. Жилин ожидал, что решение будет быстрым и формальным. Протокол. Чёткие выводы. Наказание по уставу.

Ведь так работала Гильдия, верно?

Он видел перед собой людей, которые, как ему казалось, уже вынесли свой вердикт ещё до того, как он вошёл в этот зал. Бюрократы, привыкшие работать с отчётами, цифрами и формальными нарушениями. Их дело – следить за порядком, а не вникать в обстоятельства.

Но теперь, когда он вгляделся в облик Старших Перевозчиков, понял, что всё не так просто.

Центральное место за столом занимал мужчина с тростью. На вид ему было далеко за шестьдесят, но в глубине глаз не было ни усталости, ни рассеянности, ни пустого высокомерия. Его левая нога заканчивалась массивным механическим протезом – старым, ухоженным, с заводскими клеймами Краегора. Это был Ментрор.

Жилин узнал его только по протезу, это была легенда. Неофициально. Его имя не печатали в документах, о его рейдах не писали отчёты. Но в караванах его знали. Тридцать лет в пустошах на посту командира. Тридцать лет решений, от которых зависели жизни экипажей. Он был там, где теряли людей, где приходилось бросать технику, где каждое принятое решение было либо спасением, либо смертным приговором.

Жилин почувствовал его взгляд. В нём не было злобы, но что-то намного хуже. Понимание.

Рядом сидел человек в потёртом, но чистом кителе с позывным Сапфир. У него не было орденов или статусных знаков, но его знали все, кто умел читать. Мужчина уже не водил караваны. Теперь он создавал правила, по которым они ходили.

Все стандарты Гильдии, построение машин, правила применения форсажа, многочисленные инструкции и регламенты выходили из-под его руки. Тысячи спасённых жизней. Жилин задумался, сколько рейдов этот человек прошёл сам, тестируя свои теории.

Справа сидел молчаливый, холодный бюрократ с позывным Фрактал, но чаще его звали Фрак. Высокий, седой, с прямой осанкой, он изучал Жилина, словно не человека, а уравнение. Это тот, кто знает каждую монету, каждую потерянную фуру, каждую затраченную каплю пироцелия. Он не умел вести бой. Не умел командовать караванами. Но умел планировать логистику так, чтобы Альтерра продолжала жить.

Только одно было не ясно – зачем им Вячеслав? Одна фура и два форсажа, ну бывает, нет смысла созывать совет в таком составе.Жилин посмотрел на остальных членов Совета. Теперь он видел, что тут не было случайных людей. Матёрые бойцы. Выдающиеся командиры. Одарённые стратеги. Не те, кто лишь следит за уставами. Те, кто знал цену решениям.

Старший с тростью медленно выдохнул, постучал пальцами по столу и кивнул.

– Совет уходит на совещание.

Они встали, переглянулись между собой и направились в отдельную комнату. Дверь закрылась. Жилин стоял неподвижно. Он думал, что готов к этому, знает, как всё устроено. Но только сейчас, когда напряжение чуть спало, он начал по-настоящему понимать, кого видел за столом.

Ему казалось, что он просто доказывает свою правоту бюрократам, людям, которые судят по отчётам, а не по реальности. Но теперь он понял, насколько ошибался.

Ментрор. Легенда. Вячеслав мог говорить всё, что угодно, но этот человек уже делал то же самое десятки раз. Он видел погибающие караваны, принимал решения, когда смерть шла рядом, и, возможно, сам водил рейды, когда Гильдия только начинала становиться той силой, какой она была сейчас.

Сапфир. Жилин говорил про ответственность, про то, что иногда приходится идти на риск. Но перед ним сидел человек, который систематизировал этот риск. Разложил хаос по полкам. Сделал так, чтобы караваны могли планировать и не зависеть от удачи.

Фрак, бюрократ. Только он не был просто чиновником. Он управлял логистикой Альтерры. И если бы он не умел считать, тысячи людей остались бы без еды, топлива, запчастей. Это был человек, который понимал, что цена ошибки – не жизнь одного каравана, а целой системы.

Жилин вспомнил свои слова. Про Чёрную Волну. Про Рой. Про форсажи. И вдруг ощутил резкий укол стыда. Как пафосно это звучало.

Он видел себя со стороны. Стоит перед Советом, рассказывает байки. Да, он хотел, чтобы они поняли. Чтобы они прочувствовали ситуацию, в которой оказался он и его люди. Но теперь, в тишине, ему казалось, что он просто пытался произвести впечатление.

И на кого? На тех, кто сам прошёл через ад и вернулся? Он стиснул зубы, опустил голову и тяжело выдохнул. Они поймут. Если захотят, они уже сделали выводы. Без лишних слов. В зале было тихо. Жилин сел на жёсткий стул в дальнем углу, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Он не собирался спать, просто ждал.

Разговоры вокруг были приглушёнными. Никто не подходил, никто не спрашивал его ни о чём.

Кто-то кашлянул. Где-то кто-то негромко обсуждал что-то своё.

В углу два перевозчика негромко переговаривались:

– Час уже там сидят… Думаешь, спорят?

– Не знаю. Может, просто взвешивают.

– Ну, Жилин влетел по-крупному. Форсажи, потеря фуры, доклады мимо кланов… Такого не прощают.

– Да. Но если его выкинут из Гильдии, кто тогда пойдёт в такие рейды?

Они замолчали.

Спустя несколько минут Жилин услышал другой разговор, ближе к выходу. Говорили два опытных водителя, оба уже седые, с глубокими морщинами на лицах.

– Думаешь, его оставят?

– Не знаю… Но кое-что я скажу. Если бы не этот второй форсаж… они бы не дошли.

– Ты так уверен?

– Я знаю, что такое ночь в пустоши. Сами же говорили – Гончие шли за Грифами и напоролись на них. Это не «небольшая ошибка». Это было кровавое месиво.

– Но правила есть правила.

– Да… – Водитель задумался. – Только правила писали те, кто там был.

Они замолчали.

Жилин чуть качнул головой, но так и не открыл глаз.

Совет думал. Он не знал, что решат эти люди, но теперь он понимал, что это не просто приговор, они действительно решали его судьбу.

Дверь открылась без спешки, и члены Совета один за другим вернулись в зал. Их лица были сосредоточены, но никаких эмоций на них не читалось. Никто не переглядывался, не обменивался тихими словами – они уже всё обсудили.

Жилин сидел на том же месте и наблюдал, как мэтры занимают свои места. Он не ожидал увидеть на их лицах ни сочувствия, ни гнева, но чем дольше он смотрел на них, тем яснее становилось: они знали всё.

Секретарь Совета, худощавый мужчина с седыми висками и строгим, но не злым лицом, стоял перед столом, развернув перед собой несколько листов с заметками.

Он поднял глаза на Жилина и спокойно произнёс:

– Вам не повезло.

Глухой шум прошёл по залу. Это была простая фраза, но за ней скрывалось слишком многое.

– Мы ознакомились со всеми данными, – продолжил он, слегка поправляя бумаги в руках. – Мы знаем о каждом эпизоде вашего рейда. Мы знаем всё, что с вами произошло.

Он слегка наклонил голову, глядя на Жилина так, будто изучал его реакцию.

– Воистину короткая спичка.

Несколько перевозчиков тяжело вздохнули. Жилин не вздрогнул, не отвёл взгляда. Он понимал, что эти слова значили: бывают ситуации, когда всё идёт не так. Когда судьба кидает в лицо отвратительные карты, и ты не можешь их поменять.

Секретарь продолжил ровным голосом:

– Гильдия Перевозчиков не оценивает только обстоятельства. Мы оцениваем людей, которые принимают решения в этих обстоятельствах.

Он перевёл взгляд на зал.

– Каждый командир получает в своё распоряжение десятки лучших бронированных машин Альтерры, сотни тонн груза, людей, которые ему доверяют. Мы не ставим во главе таких караванов случайных людей. Гильдия доверяет эту работу только тем, кто умеет играть плохими картами.

Он снова посмотрел на Жилина.

– И вы сыграли.

В зале стало ещё тише.

– Вы смогли провести караван через пустошь, дошли до Вулканиса. Вернули людей. Но цена была высокой.

Секретарь снова глянул в свои бумаги.

– Потери среди экипажей, подбитая техника, подорванная репутация. Это часть сделки. Вы провели караван, но оставили после себя вопросы.

Жилин сжал пальцы, но не опустил взгляд. Знал, что это главный аргумент. Какой ценой?

Секретарь поправил очки и кивнул:

– Совет вынес решение.

Зал замер.

Мужчина перевернул последнюю страницу в своих записях, пробежался глазами по выводам, сделал короткую паузу, словно давая залу подготовиться к решению, а затем заговорил ровным, уверенным голосом.

– Совет рассмотрел обстоятельства рейда Вячеслава Жилина номер четыре-два-два Вулканис, изучил доклады, свидетельства экипажей, отчёты о потерях и оценил последствия принятых им решений.

Он сделал небольшую паузу, перевёл взгляд на собравшихся, а затем продолжил:

– Мы пришли к выводу, что целый ряд решений, принятых во время командования караваном, были ошибочными.

Тишина в зале стала ощутимо плотнее. Люди слушали, не перебивая, не переговариваясь между собой.

– В других моментах, неисполнение стандартных протоколов привело к дополнительным рискам для экипажей и техники. Эти риски могли быть минимизированы, если бы соблюдение правил и стандартов Гильдии оставалось на должном уровне.

Секретарь говорил ровно, не делая обвинительных интонаций, но каждое его слово ложилось тяжёлым грузом.

– Однако самым серьёзным нарушением, с точки зрения Совета, является обход структуры Гильдии и кланов в момент обращения в администрацию Вулканиса.

Жилин не пошевелился, продолжая смотреть перед собой, но внутри напрягся.

– Этот шаг, каким бы ни был его мотив, подрывает принципы работы Гильдии.

Секретарь чуть склонил голову, будто ещё раз оценивая стоящего перед ним мужчину, а затем произнёс:

– Тем не менее, Совет знает истинную причину этого поступка.

Вячеслав вздрогнул. Эти слова вызвали слабый ропот в зале, но никто не осмелился сказать что-то вслух.

– Даже несмотря на это, данное решение создаёт опасный прецедент. Мы не можем игнорировать последствия.

Секретарь снова перевёл взгляд на бумаги, затем спокойно и уверенно объявил:

– На основании всех данных Совет постановил: не исключать Вячеслава Жилина из состава Гильдии Перевозчиков.

Кто-то в зале едва слышно выдохнул.

– Однако – голос секретаря стал твёрже, – за допущенные ошибки в управлении караваном, несоблюдении уставов и нарушение цепочки командования, вы бессрочно понижаетесь в звании.

Жилин сохранял невозмутимое выражение лица, хотя внутри уже всё сжалось в ожидании окончательного приговора.

– С этого момента – продолжил секретарь, медленно и чётко, – Вячеслав Жилин переводится с должности командира каравана на клерка центральной канцелярии.

Секретарь закрыл папку с отчётом и добавил последнее:

– До особого распоряжения.

В зале повисла тяжёлая, густая тишина.

Никто не остался в зале дольше, чем это было необходимо. Стоило прозвучать последним словам секретаря, как перевозчики и представители кланов начали расходиться. Без слов. Без эмоций. Без ненужных взглядов.

Это не было проявлением презрения или равнодушия – просто таковы правила. Вынесенное решение не обсуждается, не комментируется, не требует постороннего мнения. Оно принимается и исполняется.

Жилин остался на своём месте, наблюдая, как последние люди покидают помещение, а за ними медленно закрываются тяжёлые двери. Шаги удалялись, разговоры стихали. Вскоре наступила полная тишина.

Он был один.

Жилин провёл рукой по лицу, потом откинулся на стену и прикрыл глаза. Мысли не лезли в привычные рамки, слишком многое случилось, слишком многое изменилось.

Клерк канцелярии. Слово звучало чуждо. Он мог представить себя в любом другом положении – изгнанником, одиноким наёмником, простым водителем, но не тем, кто сидит в канцелярии над бумагами, заполняя бесконечные отчёты.

Смерть в пустошах казалась бы более естественным исходом.

А теперь – бессрочное понижение. Не на месяц. Не на год.

В Гильдии редко произносили «навсегда». Это слово не соответствовало реальности Альтерры, где всё менялось слишком быстро. Но формулировка «до особого распоряжения» не давала надежды.

Жилин провёл взглядом по пустому залу. Совсем недавно здесь кипели споры, звучали обвинения, выносились судьбоносные решения. Теперь же только мебель и тёмные углы напоминали, что тут вершилась его жизнь.

Вчера он был командиром каравана, а сегодня – никто. Вячеслав не ощущал ни злости, ни боли. Только пустоту.

Где-то там, далеко, на трассах Альтерры, снова грохотали тяжёлые колёса, двигались колонны машин, вылетали искры из-под гусениц фур, охранники проверяли оружие, водители обменивались короткими фразами по рации.

Мир караванов продолжал двигаться без него. Жилин должен был оттолкнуться, выйти из этого зала, пойти туда, куда его отправили. Но пока он просто стоял.

Потому что, как только он выйдет за эти двери, всё это станет реальностью. А пока… Пока можно ещё немного побыть командиром боевого рейда, которым он числился пять минут назад.