Читать книгу Гришенька - - Страница 3

– Делать тебе что-то надо, Аксёнов, – подлетел к другу Мишель, толкаясь плечами и задевая его, отчего Гриша отстранился к полукруглому сверху окну.

– В чём дело? – не воспринял того всерьёз Григорий.

– Знаешь, о чём шептались?

– Кто?

– Да неважно, – махнул рукой Смирнов, скорее желая поделиться новостью с другом.

– Ну же, – поторопил его товарищ.

– Тебя искал Ефим, – наконец выдал юнкер.

Тогда Григорий не на шутку напрягся и на секунду отвернулся к стеклу, чтобы не задерживать на товарище взгляд. Они оба знали, что значит появление этого Ефима здесь.

– Отцовский пёс, слуга… – говорил себе под нос Аксёнов, покусывая изнутри щёку от внезапно накатившего волнения, – значит, нашёл меня.

– Что намерен делать? – подошёл ближе и встал напротив Миша, чтобы продолжить беседу.

– Пока нет никаких идей, – покачал головой Гриша.

– Осип его отвадил, поэтому…

– Это вовсе не значит, что Ефим сюда не вернётся, – перебил товарища Григорий, в голосе которого явным подрагиванием отдавала лёгкая тревога.

– Они не посмеют тебя забрать! Я их ух-х-х! – бойко отозвался Смирнов и стал размахивать шпагой, которая всё это время была у него в правой руке.

Аксёнова это позабавило, поэтому на мгновение он отвлёкся от мрачных мыслей и улыбнулся другу

. . .

Просторный зал с выбеленным высоким потолком, поддерживаемым несколькими колоннами античного образца заполнил звук трущегося друг об дружку металла. Был урок фехтования. Воспитанников юнкерской школы обучали грамотно владеть шпагой, но конкретно в этом заведении сделать это было, пожалуй труднее. В целях экономии то ли средств, то ли места именно в этом зале помимо новенького фортепьяно в центре также стояли по периметру комнаты и различные шкафы с книгами, картами и различными учебными пособиями. Уместился сюда же даже большой глобус, имевший от уроков фехтования пару царапин на своих больших круглых боках.

Авторы сего "шедевра" после содеянного отбывали наказание в подвале под столовой. Именно поэтому было крайне сложно отдаться на уроке столь требующему энтузиазма предмету и не угодить после своего запала в подземелье.

– Живее двигайся, живее! – криком подбадривал кого-то преподаватель фехтования, мужчина средних лет со шрамом на щеке.

– Понял? Живее, – сказал другу Смирнов, вставая с ним в пару.

Гриша просто кивнул и поднял тренировочное оружие. Друзья изо всех сил изображали схватку на рапирах, ведь оба не сильно желали потратить все свои силы.

В какой-то момент Мишель заметил, что сегодня его товарищ более задумчив, поэтому сделал выпад, чтобы приблизиться к другу:

– Чего такой грустный?

– Да вот думаю, надолго ли хватит Осипа и Ефима, – ответил тот, вяло отражая атаку.

«Поменялись местами!» – скомандовал преподаватель. Молодые люди послушно перестроились и продолжили обсуждение.

– А почему тебя это так волнует. Ну пришёл Ефим и пришёл. И от ворот поворот ему дали, – говорил Смирнов, – он что тебя, украдёт что ли.

– Отцовские слуги способны на многое, – совершенно серьёзно ответил на очевидную шутку приятеля Аксёнов, – он им хорошо платит своим почтением.

– Да ну…

– И я насилу от них отбился и самостоятельно поступил сюда, я не готов потерять образование и свободу ради отцовских хотелок.

– На Осипа можно положиться, мы у него на хорошем счету, – попытался подбодрить товарища Миша, украдкой хлопая его по колену при очередном выпаде.

– Да, благодаря ему и держимся, – выдохнул Григорий и направил вперёд рапиру, – давай-ка увернись.

Смирнов отбил удар по уже отработанной схеме, и так оба изображали ожесточенный бой до конца урока.

В заключение учитель приказал всем выстроиться в линию, а потом вышвыривал каждого пятого юнкера из неё.

– Так… – педагог задержался взглядом на двух друзьях.

Оба вытянулись по струнке и застыли. Преподаватель, совершенно не взирая на то, что ученик чуть ли не на голову выше него, своей рукой в грязной перчатке схватил Смирнова за копну волос и выволок из строя. Гриша, быстро сменивший каменное выражение лица, заволновался и попытался схватить товарища за руку, чтобы не позволить ему упасть, но другой из шеренги пресёк его, чтобы не досталось и Аксёнову. Да и Мишель был не из робкого десятка, поэтому не только не упал, но и гордо поднял голову, как только выровнялся.

– Простите, но… – тогда словесно начал противиться Григорий.

– Нет, Аксёнов, нет! – развернулся к нему педагог и махнул в его сторону рукой, – хватит, сладкая парочка!

Смешок украдкой прокатился по строю.

– На этот раз плохо справлялся именно он, – добавил учитель и открыл дверь зала, – все свободны.

И ученики поспешно покинули помещение. Участь оставленных же несчастных на этот раз состояла в том, чтобы после уроков сто раз подниматься по канату вверх.

– Сколько ещё тебе? – спрашивал Гриша, стоя с книгой в руке на мостике под потолком музыкально-тренировочного зала.

– Девяносто восемь, – бодро ответил Смирнов, подтягиваясь на руках к потолку.

Аксёнов на это только пожал плечами и углубился дальше в чтение книги, облокотившись руками на перила мостика.

– Что читаешь? – поинтересовался Миша, поднявшись уже который раз к потолку, чтобы продолжить беседу.

– Роман, – ответил тот, не отрываясь от страниц.

– Ого, ты увлекаешься романами?

– А что с ними не так? – наклонив осуждающе голову, спросил ровным тоном Григорий.

– Но это же… вроде как, кхм, для кисейных барышень? – пожал плечами Смирнов, не придавая особого значения словам.

– Но тем не менее пишут их мужчины, – захлопнул книгу Аксёнов и усмехнулся на явное замешательство на лице друга.

– Ну… да.

– Сколько тебе ещё?

– Десять… – прохрипел Миша, из последних сил поднимаясь вверх.

– Бросай это, иди сюда, – сказал Гриша и протянул руку.

Смирнов охотно схватил чужую ладонь и забрался на мостик. Он сел на доски и вытер рукавом лоб, пытаясь в это же время отдышаться. Григорий встал рядом и терпеливо ждал, пока друг переведёт дух.

– Ну и взбучку он устроил, – буркнул Миша, делая глубокий вдох.

– Скажи спасибо, что Берёза к тебе сегодня не пристал, – кивнул Аксёнов.

– Это верно. И на том спасибо.

Мишель поднялся на ноги и подошёл ближе к товарищу:

– Гриш…

– Ну не-е-ет, – качал головой Григорий, смотря в чужие глаза.

– Душу отвести охота! – хлопал себя по груди Смирнов.

– Миш…

– Ну я прошу тебя! Ну, Гришенька!

Он дёргал товарища за рукав будто маленький мальчик, выпрашивающий не то ласки, не то денег.

– Хорошо, – выдохнул Гриша, не в силах отказать, и оглянулся, а потом добавил, – когда все уйдут.

– Спасибо, друг!

Мишель буквально просиял и от нахлынувших эмоций и в искреннем порыве обнял друга. На этот раз Аксёнов решил его не отталкивать, а даже наоборот придерживал за талию, чтобы от усталости товарищ не упал.

И вот оба уже стояли внизу этого же зала. Смирнов с воодушевлением открыл крышку фортепиано, и показались белые и чёрные клавиши, отблёскивавшие в поздней вечерней темноте от света единственной свечи.

Мишель взмахнул руками, и комнату заполнила спокойная музыка, перераставшая в грусть и душевный плач. Это был Моцарт. Юноше нравилось его творчество, поэтому реквием он исполнял каждый раз, когда ему хотелось излить душу. Григорий это тоже прекрасно знал. Он стоял на прежнем для таких музыкальных встреч месте, положив правую ладонь на инструмент. Звуки стройными рядами выскользали из-под пальцев исполнителя, но внезапно вдруг сделали паузу перед самым началом куплета.

Тогда Гриша, ожидавший услышать продолжение, приподнял голову и встретился со взглядом друга, таившим надежду. Аксёнов кивнул и медленно опустил глаза. Он набрал в грудь воздуха, и музыка зазвучала вновь.

– Lacrimosa… – неуверенно начал Гриша, покосившись на товарища, но тот лишь заиграл громче, тогда, набравшись смелости, юноша продолжил, – dies illa…

qua resurget ex favilla

judicandus homo reus.

Huic ergo parce, Deus.

Под конец Гриша так распелся, что потолок начал отдавать звучание его голоса эхом.

Это был высокий стройный голос, трепетавший от каждого слова, от каждого вторящего музыке звука, поглотившего этот вечер.

– Pie Jesu Domine,

dona eis requiem.

Amen…

Аксёнов вздохнул, чтобы продолжить, но внезапный шорох у двери испугал обоих. После единоразового появления Ефима у спальни молодые люди теперь всегда были начеку.

– Боже мой, настоящий тенор-альтино! Как открывается эта чёртова дверь?! – послышалось снаружи.

– Тенор-альтино? – Григорий кинул непонимающий взгляд на друга.

– Это точно про тебя! – громким шёпотом заверил Смирнов.

– Что?

– У тебя тенор-альтино!

Металлическая ручка двери задёргалась, грозясь отвалиться, поэтому друзья не на шутку заволновались. Гриша явно подумал, что пришли за ним, поэтому Мишель, вскочивший на ноги, схватил друга за руку и поспешил с ним к канату. Оба, не сговариваясь, забрались по канату на мостик, а оттуда понеслись к двери, выходящей в служебный коридор.

В зале послышались шаги, поэтому молодые люди ненадолго замерли, затаив дыхание, а как только стук подошвы о паркет стал более стремительным, то юнкер рванули к маленькой дверце со всех ног. Там они спустились по закрученной чугунной лесенке и, оказавшись благодаря этому на улице, понеслись в общую спальню.

Оба быстро разделись и заняли свои места.

– Миш, мне тревожно, – шёпотом признался Гриша, вынув голову из-под одеяла.

– Мне лечь к тебе? – уточнил Смирнов.

– Нет, я не об этом, – вздохнул юноша и уставился в потолок.

Через некоторое время Аксёнов продолжил:

– Тебе точно кажется, что Осип справится?

– Всё в порядке будет, Гриш, – пытался успокоить друга Мишель.

Но вдруг задёргалась уже дверь в спальню, поэтому оба накрылись одеялами и замерли.