Читать книгу Ветер и Сталь - - Страница 6

Глава Шестая. Тени и тетивы

Рамир вдохнул едкий дым, обжигающий легкие. Над выжженной степью кружили вороны-тени, их когти высекали искры из раскаленного воздуха. Пламя лизало остатки шатров, превращая детские игрушки в черные угольки. Ветер доносил обрывки криков – то ли реальных, то ли эхом проклятого сна. Пляшущие огненные тени метались за незримой чертой, очерчивающей окружность с Рамиром в центре. Они шипели, словно кипящее масло, вытягивая к нему когтистые лапы, но не смея переступить границу.

«Почему они боятся?» – мелькнула мысль, когда мальчик заметил седого мужчину на обгоревшем бревне. Отец. Его кожа отсвечивала перламутром, будто тело соткано из дыма и лунного света.

– Учись мечу, – голос Кана звенел, как ветер в пустых кувшинах. – Но будь не скалой, а будь, как ветер.

Он встал, демонстрируя плавные движения. Клинок в его руках оставлял за собой серебристые шлейфы.

– Виланцы, как скала, как сталь, прочные и непоколебимые, ты же должен уподобиться ветру. Пропустить атаку, раствориться в ней и ударить там, где не ждут и так, как не ждут. Обратить силу противника против него же самого.

Кан начал таять, растворяясь в воздухе.

– Папа, стой, подожди! – Заторопился мальчик, – я хочу спросить, что такое Коготь?

Отец сфокусировал на сыне взгляд, всë остальное тело уже стало прозрачным и потихоньку исчезало.

– Это символ, сынок, – сказал он, – это просто символ, который вручается на Соборе каждому новому Гакану, когда предыдущий становится Ветром в Великой Степи.

– А какая в нём есть сила?

– Никакой, Ветерок, это просто символ, – силуэт отца уже еле угадывался.

– Но я же видел… – Закричал было Рамир.

Кан только шевелил губами, уже беззвучно, пока не растворился окончательно.

И Рамир проснулся. С удивлением обнаружив, что сжимает заветный артефакт в руке.

Каран пил хорошее алтейское вино из новой чаши, внимательно изучая карту, когда в шатёр влетел Шафар.

– Мальчишка у торентийцев, – доложил он, сняв шлем, – разведчики обров сопровождают их корабли по моему приказу. И смогли его вычислить. Правда захватить не смогли – потеряли четверых воинов при попытке.

Каран презрительно сплюнул. Обры воины? Даже лучшего из них воином язык не повернётся назвать. Пастухи. И разбойники. Но их много, и в этом их польза. Он пригубил вино.

– Ночью отправь обров на штурм кораблей. Чем больше, тем лучше. И вот здесь, – он ткнул в карту, – поставь катапульты с алтейским огнём. Пусть поджарят этих гордецов.

Затем нашёл взглядом шамана в массивном, рогатом головном уборе.

– Достань мне Коготь, – с нажимом сказал Каран, – иначе разорву лошадьми.

Шаман мелко закивал, бухнулся на колени и попятился задом из шатра.

Мерную тишину ночи, с убаюкивающими песнями сверчков и шелестом крыльев летучих мышей, прервали шлепки вëсел по воде и удары абордажных крюков о борта кораблей.

Обры полезли, как муравьи на мёд – нескончаемым потоком, в боевой раскраске из синей глины, с пустыми глазами, как у ночных рыб.

Горн на корме протрубил тревогу. Возможно несколько запоздало.

– Шақыр! (Атакуй!) – Орали обры. – Оларды соқ! (Бей их!)

Взревел медведем Русолав, разваливая топором врага почти до пояса. Абордажников встретили дежурные воины в полном облачении. Очень скоро палуба стала скользкой от крови.

– Щиты в круг! – Раздался громоподобный крик Жона. – Арбалетчики – на марс! Женщин и детей – в трюм.

Эффект от внезапной атаки прошёл, виланцы занялись привычным делом – методичным перемалыванием вражеской живой силы. Примкнувшие к защитникам воины, бывшие на отдыхе, сомкнули щиты и обеспечили коридор для отступления семей и раненых, затем взяли под контроль центр палубы, методично расширяя своё пространство. Стена щитов, шаг – удар. Враги, как волны цунами бились о несокрушимые скалы и откатывались, оставляя корчащихся товарищей. Только ратники Русолава из вспомогательной сотни орудовали топорами, как мясники, раскалывая атакующим черепные коробки, как орехи.

Защëлкали замки арбалетов, запели тетивы и засвистели болты, добивая оставшихся обров.

Тереза замерла, слившись с мачтой, её арбалет сухо щëлкнул и отправил смертоносную игрушку с гравировкой в виде скалящегося волка, точно в цель. Рамир наблюдал, как обр, даже не успев вскрикнуть, рухнул в воду. И лишь круги на поверхности выдали место падения.

– Двадцать третий, – девушка клацнула щëтами на запястье, – догоняй, степняк.

Он сжал свой арбалет, подаренный Гарриком. Рукоять ещё пахла сосновой смолой и чужим потом. «Левой рукой тянуть не сможешь», – насмехался изобретатель. Но сейчас боль в раненой ладони казалась ничтожной в горячке жаркого боя.

И тут он увидел Лаславу, спешащую на помощь раненому, и врага, занесшего над ней саблю. Не раздумывая ни мгновения, Рамир выстрелил, не целясь. Болт пробил обру кисть, он выронил оружие и взвыл. Перезаряжать нет времени и Ветерок выдернул из-за спины снаряжëнный отцовский лук. Наложил стрелу, натянул тетиву, как учили, до уха.

«Не целься глазами», – всплыло в памяти, – «целься сердцем, просто знай куда должна прилететь стрела». И отпустил. Мощные плечи лука упруго разогнулись, разгоняя подарочек ворогу и стрела, взвизгнув, вонзилась тому в шею. Обр нелепо взмахнул руками, словно пытаясь избавиться от ужалившего его смертельного предмета и завалился на спину, семеня ногами в агонии.

– Спасибо, – одними губами шепнула девушка, взглянув на Рамира. И её шёпот обжог сильнее пламени.

– Стрелы! – Раздался крик кого-то из виланцев. Воздух наполнился противным писком и первые оперëнные снаряды начали вонзаться в борта и палубы кораблей.

– Щиты! – Раз Жона перекрыл шум битвы. Виланцы подняли щиты, закрывая себя и товарищей, кто-то рубанул верëвки, держащие скатанными шкуры, и вдоль бортов опустились полотнища – защита от стрел. – Огни на нос! Вслед на воду! Уходим отсюда.

Бригатты, как гигантские проснувшиеся сороконожки, выпустили ряды вëсел и, подпрыгивая после каждого слаженного гребка, заторопились прочь.

Рамир устало опустился на скамью, сжав в кармане Коготь, с которым теперь не расставался. И, вдруг, увидел себя со стороны – худой мальчишка с луком, заляпанный чужой кровью. Потом увидел, как Каран Железная Глотка где-то на берегу, возле роскошного шатра пьëт из черепа его отца. Потом увидел яркую звезду, падающую в степь…

Наваждение прошло, только дрожь в руках осталась. Тут он ощутил лëгкую вибрацию артефакта и его кончик как бы засветился изнутри. Рамир потрясëнно уставился на него, не заметив, как тени, дрожащие в неровном свете звëзд и факелов, уплотнились, превращаясь в некий гибрид ворона и шакала. Вот тень распахнула пасть, полную острейших зубов и потянулась когтистой лапой к Когтю.

– Мениңди бер! (Моё, отдай!) – Зашипела тень.

Артефакт засветился, странные письмена под рунами забегали стремительными огоньками, а внутри головы зазвучал холодный голос на непонятном языке:

«Астральное вторжение в обережный периметр. Ментальная атака на объект. Активация протокола активной защиты". Голос в голове звучал как лязг железных шестерен: «Система идентификации: Рамир Ветров. Активирован модуль квантовой синхронизации». Картины боя наложились на странные видения: стальные птицы, плюющиеся огнем, воины в зеркальных доспехах, сражающиеся под черным небом без звезд. Где-то в этом хаосе он увидел женщину с лицом Лаславы, кричащую ему что-то сквозь толстое стекло шлема. Подсознание мальчика переработало увиденное и выдало в виде более подходящего видения. Он увидел степь, залитую огнём падающей звезды, а среди первородной Тьмы стоит огромный и могучий зверь с блюдцами светящихся глаз. Бивни Вещего Вепрея мерцали пламенем, а из ноздрей шёл дым. Он тоже видел злого духа и в момент гневно топнул копытом. Тень рассыпалась в прах.

Реальность вернулась рывком. Так, что Рамир едва не упал со скамьи. Перед глазами плясали яркие круги и подташнивало.

– Ты жив? – Схватила его за плечи, подскочившая Ласлава. Её амулет из трав слабо светился в темноте, – здесь был злой дух…

Ветерок раскрыл ладонь, показывая Коготь.

– Он меня защитил. Сам.

В это время тело шамана на берегу выгнулось дугой, он взвыл и захлебнулся чëрной жижей, хлынувшей изо рта. Его ритуальный бубен лопнул пополам.

– Никчëмный колдун, – пнул труп Каран, – значит заберëм своë в мире плоти и стали.

Он повернулся к воинам в алтейских кирасах и шлемах с красными гребнями.

– Готовьте свои огненные горшки. Поджарим их.

И вновь всё повторяется. Снова глухие удары абордажных крюков, снова полчища синих, размазанных врагов, карабкающихся на палубы разгоняющихся кораблей, вновь хлюпанье разрубаемой человеческой плоти, и фонтаны тëплой, ещё живой, крови.

Рядом, с холодной точностью часового механизма, перезаряжает свой арбалет Тереза и снова спускает тетиву, сопровождая каждый выстрел счëтом. Сражается, как медведь, попавший в капкан, Русолав. Рубят врагов, будто вековые дубы, ратники из вспомогательной сотни. Держат строй, словно стальной панцирь, виланцы. Гаррик разряжает своего скорпиона, накрывая сетью и отправляя обратно за борт, сразу нескольких врагов. Кровь обильными красными ручьями стекает с палубы в реку.

Откуда-то, как бы материализовавшись в воздухе, появляется перепачканный, с ножом в руке и с блеском боевого безумия в глазах, Корвин.

– Жон, гаси факелы,– кричит он, – алтейский огонь!

Первые горшки падают рядом, растекаясь маслянистой горящей плëнкой по поверхности воды. Теперь света хватает и без факелов – горит сама река. Следующие попадают по стремительно ускоряющийся бригаттам. Дерево вспыхивает, пламя охватывает и людей.

– Тушить песком! – Кричит Жон и от хранилища в трюме выстраивается вереница.

– Жеңiс бiзге! (Победа будет за нами!) – Воодушевлённо вопят обры. – Тәңри жолына! (Во имя Тенгри!)

Корабли вырвались из этой смертельной карусели только когда небо начало светлеть. Катапульты уже не добивали, а юркие лодки кочевников не могли догнать разогнавшиеся бригатты.