Читать книгу Ветер и Сталь - - Страница 7

Глава Седьмая. Кузница гнева

Молот обрушился на раскалëнный металл, высекая сноп искр. Гаррик вслепую потянулся к кожаному фартуку, вытер лоб, оставив полосу сажи. Его руки дрожали – три дня без сна давали о себе знать.

– Ещё одна шестерня… – бормотал он, настраивая пружинный механизм «Скорпиона». Арбалетный станок шипел паром, будто живой зверь. – Если уменьшить диаметр храповика…

Внезапный скрежет. Рычаг вырвался из паза, едва не снеся ему пальцы. Гаррик отшатнулся, прислонившись к бочке с водой.

– Опять играешься? – Жон Алаберто стоял в дверях, его тень плясала в свете горна. – Ты рискуешь нашими жизнями ради этих игрушек?

– Это не игрушки, капитан. Алтейцы УЖЕ бьют огнëм с неба! Если мы не…

– Если мы не будем помнить, кто мы, – Жон подошли, взяв со стола арбалетный болт. – Виланцы выжили не благодаря железу, а благодаря дисциплине. Твой отец…

– Мой отец боится будущего! – Гаррик ударил кулаком по столу. – Он до сих пор куëт мечи, пока мир меняется.

Тереза, заглянувшая в кузницу, замерла у двери. Она видела, как дрожат руки Гаррика – не от страха, от ярости.

– Ты прав, – неожиданно сказал Жон, – но будущее строится на костях тех, кто спешит. Доведи своего «Скорпиона» до ума. Возможно, он нам понадобится.

После памятного ночного боя, распорядок на кораблях изменился. Теперь бригатты не останавливались на ночь. Скорость ночью, конечно, медленнее, но, те не менее, они шли без остановок. Тренировки на суше также были отменены.

Всех раненых собрали на втором корабле, сделав из него единый лазарет. Туда же перешли и почти все лекари, включая Брунхиль. Ласлава, единственная, осталась на флагмане. И один лекарь на замыкающем.

Рамир сидел у борта и молча смотрел на чëрную воду, подсвеченную лунным светом. Пальцы его механически перебирали ленты на рукояти Когтя. Артефакт был холодным, как обычный кусок металла. За прошедшие два дня плавания он так и не смог понять, почему отец назвал его «всего лишь символом». Ведь есть же в нём сила. Могучая! Или… была?

– Спишь? – Ласлава присела рядом, завернувшись в плащ. В руках она держала глиняную чашку с чабрецовым отваром.

– Не выходит. – Рамир судорожно сглотнул. – Каждый раз, как закрываю глаза, вижу их…

Он не договорил. Девушка положила руку ему на плечо, и тепло о её ладони разлилось по телу.

– Мой родной отец погиб, когда мне было два года, – сказала она неожиданно. – Я его плохо помню. Знаю, что он был ратником и служил в пограничном гарнизоне. Тогда случилась война с Перелесским княжеством и перелессичи сожгли их заставу до тла. Мы с моей родной мамой жили потом в семье дяди – брата папы. А в мои шесть, – она вздрогнула, – меня уже нашла Брунхиль. Она тогда сказала: «Мëртвые не хотят, чтобы мы застыли в пепле. Они хотят, чтобы мы строили новое».

Рамир по-новому взглянул на неё. Лунный свет скользил по её светлым волосам, делая их серебряными.

– А что, если… Это страшно? Что если новое страшнее пепла? – Прошептал он.

Ласлава помолчала. Где-то с плеском выпрыгнула из воды ночная рыба.

– Мы построим новое вместе, – тихо сказала она.

Жон Алаберто развернул на столе карту, помеченную значками из киновари и сажи. Русолав, опершись о косяк, грыз кусок вяленой медвежатины, но глаза его неотрывно следили за Рамиром, который учил Алисану стрелять из лука. Прямо среди бочек и ящиков в трюме, дабы никого не зашибить на палубе.

– Ты его в бойню тащишь, – буркнул Русолав, – а сам твердишь, что он «ключ».

Жон не поднял глаз, продолжая водить пером вдоль маршрута:

– Ключ бывает двух видов, дружище. Им либо отпирают двери, либо ломают замки.

Он отложил перо и достал из складок плаща медальон – серебрянного волка. Знак Стража Великого Дома Аргент.

– Сестра доверяет мне не потому, что я лучший капитан. – Он положил медальон на карту, закрыв им Чëрные Столбы. – А потому, что знает, что я лягу костьми, но не пущу врагов к Вилане.

Русолав хмыкнул:

– И как этот ключ-малец в твои планы вписывается?

– Здесь всё слишком запутано. – Жон обвëл пальцем Великую Степь. – И этот клубок ещё предстоит распутать. Интересы многих игроков переплелись в этом месте. И хузгардские Стальные Вороны, пришедшие сюда через пески, и принявшие серебро Алтеи. И сама Алтея. И, скорее всего, без Эоссии дело так же не обошлось. И все державы чего-то хотят. А вот чего именно – это ещё предстоит выяснить. Тем не менее, мы везём наследника правителя Степи и их символ власти. Для Торении это станет козырем.

– Думаешь Алтея хочет взять Степь под контроль? Для чего?

Жон поднял на него глаза:

– Например, чтобы посадить свою марионетку на «степной трон» и усилить давление на Эоссию с востока. Прямопротивоположные цели могут быть у самой Эоссии. Ну а Хузгарду любая грызня между Востоком и Западом на руку. Каран даже может не догадываться, что стал пешкой в руках больших игроков.

Жон вновь склонился над картой.

– И тем не менее, если Каран не дурак, то Чëрные Столбы нам не пройти.

– А он не дурак. – Русолав до жевал мясо и подошёл к столу. – Мы можем высадиться здесь, – он ткнул в карту, – здесь песчаная отмель. И пойти ему на встречу. Места там мало и его коннице придëтся идти на таран, прямо на наши пики, там их и положим. Ну или возьмём Чëрные Столбы, если они струсят, под свой контроль и проведём корабли.

Алаберто задумчиво побарабанил пальцами по столу, глядя проём двери, откуда слышался заливистый смех Алисаны.

– Всё так, – сказал он, – но ты забыл про алтейский огонь. Они просто сожгут нас издали.

В проёме появился весь перепачканный сажей Гаррик.

– «Скорпион» готов, – буркнул он, избегая взгляда капитана. – Но для перезарядки нужны двое.

Жон вскинулся.

– Это хорошо, что ты зашёл, Гаррик. Мне нужно, чтобы «Скорпион» стрелял горшками с алтейским огнём.

Изобретатель задумчиво потом лоб, оставляя грязные следы. Но по вспызнувшему пламенем взгляду стало ясно, что сложная задача пришлась ему по нраву и он уже включился в работу

– Я знаю, что нужно сделать. – Воскликнул он, резко выходя из отсека и едва сбив с ног Терезу.

– Позовите Корвина. – Попросил Жон.

– Не целься по стреле, – сказал Рамир Алисане, которая упорно продолжала пытаться это делать, – лук – не арбалет, здесь нужно чувствовать. Просто реши, куда должна прилететь стрела и спускай тетиву.

Тетива звонко щëлкнула и и стрела, тонко взвизгнув, вонзилась прямо в центр бочки, служившей мишенью.

– Вот видишь, у тебя отлично получается. – Похвалил он девочку.

Она помялась:

– А если в бою я промахнусь?

Взгляд Ветерка стал стальным.

– Тогда я прикрою тебя.

Корвин сидел на ящике и наблюдал за их тренировкой, вертя в руках Коготь, который взял посмотреть.

– Знаешь, Рамир, – сказал он, – в год, когда звезда рухнула в Степь, шаманы перестали слышать голоса звёзд. Тогда появились светлые люди, давшие начало вашим родам. И у них оказался этот Коготь. Ел Елi (Народ ветра – самоназвание обров) верят, что твои предки завладели этим Когтем Вещего Вепрея и закрыли Синее Небо. С тех пор они стремятся вернуть его. Поэтому они и пошли так легко на союз с хузгардцами.

– Откуда ты знаешь? – Спросил Рамир.

Корвин сбросил рубаху, демонстрируя синие татуировки и рабское клеймо.

– Я сам обр, – ответил он, – был им. Мой клан Жылан Балалар (Дети Змеи) потерпел поражение от объединенных кланов Детей Коршуна и Детей Сайгака, и был развеян. Бóльшая часть моего народа погибла, кто-то, как я попал в рабство, кто-то примкнул к другим кланам, кто-то вовсе покинул степь…

– Корвин! – Раздался голос Терезы. – Капитан зовëт.

Этой ночью бригатты причалили к берегу. Виланцы демонстративно развели большие костры, поставили шатры и боевое охранение. Пусть вороги видят. Нападать они сейчас не будут, а начинать дерзкую операцию, разработанную днём совместным мозговым штурмом, лучше будучи на берегу.

Рамир, кутаясь в рваный и сильно поношенный халат, зябко жался к огню. Дрожа не от холода, а от волнения. К тому же дыры в старом обрском халате сохранению тепла никак не способствовали. Аккуратно сдвинув саблю, рядом грузно уселся Русолав. Порывшись в своём меховом обрском наряде, он достал откуда-то из-под костяных доспехов деревянную лошадку. Очень грубая резьба, неровные ноги с кривыми копытами. Как будто резал боевым топором однорукий пьяный сурок. Но на гриве аккуратно выжжена руна «Ветер».

– Для Лаславы резал, – повертел он игрушку в в своих огромных пальцах, – да так и не отдал. Всё боялся, что смеяться будет.

Рамир взял коня. На его боках явно угадывались десятки попыток переделок и улучшений.

– Отец говорил, что я родился в бурю. Поэтому и прозвище – Ветерок.

Русолав хрипло рассмеялся:

– У меня сын… – Он резко оборвал себя, сжав кулаки. – Был бы твоего возраста. Милава, жена моя первая, родила в Олосене. А когда мы возвращались домой, по дороге на нас напали. Мы ехали с обозом купца. Кто напал – я не знаю до сих пор, – он отвернулся, скрывая выступившую влагу, – я задавил тогда двоих. Потом меня оглушили. Очнулся весь в крови, вороги верно решили, что я мëртв и не добили. Я побежал к телеге… А там, – он проводил пальцем по зарубке на рукояти обр ской сабли, – в общем, не пощадили никого.

Рамир, повинуясь внезапному порыву, обнял великана.

– Мы отомстим, – прошептал он, – всем нашим врагам отомстим. И будем помнить.

Русолав неуклюже похлопал мальчика по спине. Где-то ухнула сова, да часовые начали перекличку.