Читать книгу Мне нужно выжить - Группа авторов - Страница 4

– Господин Нейт, вы уверены в этом решении? – Голос Дью, обычно бесстрастного, звучал с редкой нотой сомнения. Он почтительно держал папку, но его взгляд был вопросительным. – У нее полугодовой пробел в резюме. Да и проработала, всего ничего. А причина увольнения… «По собственному желанию». После трагедии. Это красный флаг.

Нейт Тейр стоял у панорамного окна своего кабинета, глядя на вечерний город, укутанный в первую зимнюю мглу. Его отражение в стекле было строгим и непроницаемым.

– Я больше, чем уверен, Дью. Я обязан. Принеси мне ее резюме. И всю информацию по ней, что удастся найти.

– Считайте, что уже сделано, – Дью кивнул, отложив возражения. Он знал эту интонацию. Спорить было бесполезно.

Когда дверь закрылась, маска безупречного руководителя с лица Нейта спала. Он схватился за край стола, костяшки пальцев побелели. В голове пронеслось:

«Она даже не знает, кто я. Не вспомнит».

И от этой мысли стало горько и странно обидно.

Он помнил все. Университет. Первый курс, чемпионат юниоров по кибербезопасности. Он, сын Чарльза Тейра, «наследник», которого все либо ненавидели, либо поклонялись. Нейт завалил первый же этап – паническая атака накрыла его прямо в аудитории, перед десятками глаз. Уйти, провалиться сквозь землю, исчезнуть – вот о чем он тогда молил вселенную.

Но тогда старания его отца по продвижению сына были почти неестественными. Когда Нейт рухнул на пол в полуфинале, сраженный панической атакой, Чарльз Тейр не вызывал врача, а вместо этого позвал влиятельных друзей. И пока Нейт приходил в себя в подсобке, глотая воздух и пытаясь понять, где он, его уже включили в финальный круг. «Второй шанс» – так это назвали для прессы. Но для юноши это была новая петля на шее, подаренная «папочкой».

Нейт вышел на сцену с лицом маски, под которой пульсировала дикая, животная мигрень. Но его пальцы знали свое дело. Они двигались по клавиатуре с холодной, безошибочной точностью – не мысли, а чистая мышечная память. Тейр видел код не строками, а живой, дышащей системой, полной скрытых путей и лазеек. Защита противника не была стеной, а скорее схемой, где он инстинктивно находил ослабленный шов. Один точный удар – и система распалась. Он выиграл. Зал ревел. Отец кивал с трибуны. А Нейт чувствовал лишь привкус меди на языке и пустоту, будто только что взломал самого себя.

Тогда младший Тейр и не подозревал, что в финале его ждет не соперник, а «явление», которую звали Эмили Оурен. Для него эта девушка была не просто участницей, а призраком, появляющимся из ниоткуда. Пока Нейт боролся с кодом, она парила над ним. Ее стиль был другим – не взлом, а элегантное разоблачение. Оурен не ломала системы, а заставляла их раскрываться перед ней, будто находила секретный протокол, оставленный создателем. Цифровой почерк, принадлежавший ей, был безупречным, почти художественным.

И когда наступила кульминация, их экраны сошлись в виртуальной дуэли, – Нейт сделал все, что мог. Он бросил в бой все свои методичные, отточенные атаки, но защита, принадлежавшая Эмили была… иной, как зеркало, отражая все нападения противника, заставляя его обороняться от самого себя. Тейр видел, как его собственные инструменты обращаются против него, управляемые чужой, гениальной логикой.

И в тот самый миг, когда Нейт приготовился к финальному, отчаянному удару, он увидел это. Микроскопическую брешь. Не ошибку, а… намеренный, едва заметный изъян в идеальной обороне. Щель, оставленную специально. Его рука замерла над клавиатурой, а мозг, разгоряченный битвой, отказывался верить. Это была ловушка? Невозможно. При ее уровне – нет. Это было то, что унижало его, но одновременно освобождало от гнева отца.

Он нажал клавишу. На его экране вспыхнула победа. Зал взорвался. А он сидел, онемев, глядя на двухбуквенную метку, оставленную на месте «взлома»: `EO`. Эмили Оурен. Ее инициалы, которые горели в сознании Тейра, как единственные теплые буквы в ледяной вселенной кода.

После он настиг ее. Девушка стояла, поправляя ремень рюкзака, лицо Эмили было спокойным, усталым.

– Почему? – его голос сорвался, хриплый от напряжения. – Почему ты позволила? Я видел. Ты… ты… Ты разнесла бы меня в прах, если бы захотела.

Она обернулась, а зеленые глаза, такие ясные и глубокие, встретились с его взглядом, полным хаоса и непонимания.

– Потому что я так решила. Твое имя сегодня важнее, чем моя победа. Не благодари.

Она повернулась и ушла, растворившись в толпе, оставив его с одним этим необъяснимым поступком. Эта случайная, безмолвная милость от человека, который ничего не ждал, не требовал и даже не знал его самого, стала для Нейта единственной реальной точкой опоры в жизни. Все, что он построил потом – карьеру, компанию, свою холодную маску – все это держалось на тайном, непрочном фундаменте этого мгновения. На мысли, что где-то в мире существует такая непрактичная, нерасчетливая доброта. И пока Тейр помнил об этом, в его собственной, трещащей по швам реальности еще теплился слабый, неугасимый свет.

Эмили Оурен дала Нейту шанс, когда он сам себе в нем отказал.

Теперь он открыл ее резюме. На фотографии та же девушка, но ее глаза… В них не было того живого, цепкого блеска. Они смотрели в объектив с какой-то стеклянной отстраненностью. «Полгода…» – прошептал он про себя. Полгода после аварии, которая унесла ее родителей.

– Дью, – его голос прозвучал резко, когда секретарь вернулся.

– Я уже отправил письмо-приглашение на завтра. На одиннадцать, – поспешил доложить Дью.

– Ты позвонил ей? Лично?

– Господин Нейт, это не протокол. Мы так не…

– Позвони. Сегодня. Сейчас. Убедись, что она получила письмо. Что она… что она придет.

В голосе Нейта прозвучала несвойственная ему тревога. Почему? Он не мог объяснить это даже самому себе. Долг? Да. Но что-то еще. Страх, что та искра, которая когда-то помогла ему, теперь может навсегда погаснуть в ней. И он не даст этому случиться.

– Вы… необычайно обеспокоены этим кандидатом, – осторожно заметил Дью.

– У меня свои причины, – отрезал Нейт, и его взгляд стал непроницаемым, как сталь. – Просто сделай, что сказано.

В этот момент в кабинет, не постучав, вошла Аллэт Девьер. Высокая, ослепительная, пахнущая дорогим, удушающим парфюмом. Ее улыбка была выверенным оружием.

– Нейт, дорогой! Я знаю, наша встреча завтра, но я не могла ждать. Скучала, – ее голос был сладким, даже скорее приторным.

Нейт внутренне содрогнулся. Аллэт – дочь их ключевого партнера, ходячее «стратегическое партнерство». И она давно решила, что Нейт станет ее следующим трофеем.

– Аллэт, я как раз…

– Выезжаю? Опять? – девушка недовольно надула губы. – Ну тогда хоть прими мой скромный подарочек. Чтобы помнил обо мне.

Девушка протянула крошечную бархатную коробочку. Внутри, в оправе из стразов, расположился ароматический диффузор в виде сердца. Она нажала кнопку, и в кабинет хлынула волна приторно-сладкого запаха, от которого у Нейта свело виски.

– Для твоего кабинета. Настроение поднимет! – Девьер сияла.

– Благодарю, – сквозь зубы произнес Нейт, хватая коробку. – Мне, правда, пора.

Он почти выбежал из кабинета, на ходу сунув злополучное «сердце» в руки ошеломленному Дью.

– Спрячь. Глубоко. Чтобы я никогда больше этого не видел и не чувствовал, – бросил он, заходя в лифт. – Никогда, – добавил он сквозь закрывающиеся двери.

***

В опустевшем кабинете улыбка Аллэт испарилась, как иней на стекле. Глаза, только что сиявшие притворной нежностью, стали холодными и острыми, как осколки. Никто не отмахивался от нее, как от назойливой мухи. Нейт был вызовом. А она обожала выигрывать.

– Дьююю! – ее зов прозвучал, как скрип ножа по стеклу.

Когда запыхавшийся помощник появился на пороге, она медленно обошла его кругом, изучая, как товар.

– Скажи честно. Что ему нужно? Что купить, чтобы он стал моим?

– Госпожа Девьер, господина Тейра нельзя купить, – тихо, но твердо ответил Дью.

– Все на свете имеет свою цену, – она провела пальцем по лацкану его пиджака. – Даже такая редкая птица, как верность. Назови свою. Я щедра.

Дью отшатнулся, будто его ударили. В глазах вспыхнуло негодование.

– Вам пора идти.

Аллэт лишь презрительно фыркнула и вышла, оставив за собой шлейф дорогих духов и ощущение легкой, ядовитой грязи.

***

Дорога к ресторану была адом пробок, но Нейт почти не замечал их. Его мир сузился до одного вопроса:

«Почему отец хочет видеть его именно сегодня?»

Ответ, как всегда, был прост и циничен: контроль. Полный, тотальный контроль.

Чарльз Тейр ждал его в пустом, арендованном на вечер ресторане. Живая скрипка пела для одного слушателя – него самого. Он не любил публичности для семейных разборок.

– Ты опаздываешь на три минуты, – начал Чарльз, даже не глядя на сына.

– Привет, отец, – Нейт опустился в кресло напротив, игнорируя ледяной тон.

– Я не давал тебе разрешения садиться.

– Мне двадцать пять. И я пришел по твоему приказу. Давай без церемоний.

Чарльз, наконец, посмотрел на него. Взгляд был, как рентген, выискивающий слабости.

– Ладно. Первое: хватит избегать Аллэт Девьер. Это идеальная партия. Она красива, богата, и ее отец – наш главный инвестор. Женитьба на ней – не романтика, это слияние активов. Ты понял?

Внутри Нейта что-то оборвалось. Холодная, знакомая ярость поднялась к горлу.

– Нет. Аллэт, ее деньги и ее отец – твои заботы. Я не стану частью этой сделки.

– Ты эгоистичный глупец! – голос Чарльза прогремел, эхом отозвавшись в пустом зале. – Ты думаешь, у тебя есть выбор? Все, что у тебя есть – это я!

– У меня есть выбор не повторять твоих ошибок! – вырвалось у Нейта. Он не кричал, а сказал это тихо, но так, что каждое слово упало, как гиря. – Я не хочу твоей жизни, отец. И не хочу твоей жены. Мама заслуживала большего, чем быть твоим тихим, несчастным приложением.

Наступила мертвая тишина. Скрипка умолкла. Чарльз смотрел на сына, будто видел впервые. В его глазах мелькнуло нечто похожее на удар, но тут же сменилось ледяным презрением.

– Пререкаться научился блестяще, – прошипел он. – Ладно. Отложим, Аллэт. Перейдем к твоей новой… сотруднице. Эмили Оурен. Не смей ее принимать!

Все внутри Нейта сжалось в твердый, холодный ком.

– Нет.

– Что?

– Пока я директор, она останется. Если только сама не уйдет. Хватит лезть в мою компанию.

– Мою компанию, – поправил Чарльз, и его улыбка стала опасной. – И я говорю: Оурен проблема. Я проверил. Не принимать. Это приказ.

Нейт медленно поднялся. Он смотрел на отца не со страхом, как обычно, это делал, а с вызовом равного противника.

– Запомни, отец. Я не ты. И я не позволю тебе сломать еще одну жизнь просто потому, что эта девушка… которую ты совсем не знаешь, не вписывается в твой безупречный бизнес-план. Особенно ее ты не тронешь.

– Значит, вот как мы заговорили! – Чарльз тоже встал и уперся ладонями на стол. Пространство между ними наэлектризовалось, стало серым, как туча, и тяжелым.

– Я не стану играть по твоим правилам. С меня достаточно. А Беатрис Дуалас передай мой пламенный привет, за особую оперативность.

Он развернулся и ушел, не дожидаясь ответа. Стук его каблуков по мрамору звучал как отчетливые, твердые удары: отсчет нового времени.

***

На улице его обдало колючим зимним воздухом. Он шел, не видя пути, глухой к предновогоднему веселью вокруг. Гиперболоидные башни города сияли холодным светом, но в его душе была лишь пустота и тяжелое удовлетворение от только что произнесенной правды.

«Особенно ее».

Почему? Потому что долг? Или, потому что в спасении этой девушки он, возможно, искал спасение для какой-то части себя?

Его остановил легкий тычок в бок.

– Дядя? – перед ним стояла крошка лет пяти в помятой шапке с помпоном. Лицо – веснушчатое, взгляд – дерзкий и в то же время неуверенный. – Помоги слепить снеговика. Никто не помогает.

Нейт, привыкший отшивать всех на корню, буркнул:

– Не сейчас. Уйди.

– Ну, пожа-а-алуйста, – девочка надулась. – Я одна. Родителей нет. Сестра на работе. Скучно.

Эти слова – «родителей нет» – пронзили его с неожиданной силой. Они эхом отозвались от другой истории, другой потери.

– Умерли? – собственный голос Тейра прозвучал непривычно мягко.

– Ага. Давно. Поэтому помогать некому. Все думают, я маленькая и глупая.

Нейт посмотрел на нее – на озябшие красные ручонки, на комок снега, с которым она безуспешно пыталась справиться. На упрямый огонек в глазах, который не давал ей просто сидеть и плакать. В этом ребенке и ее стойкости, он увидел отблеск того же духа, что когда-то заставил незнакомку протянуть флешку спасения сломленному парню.

Все его высокомерие и броня, выкованная годами под давлением отца, вдруг дала микроскопическую трещину. Не из жалости. А скорее, из-за странного, внезапного узнавания.

– Ладно, – он снял перчатки, его тонкие, длинные пальцы, привыкшие к клавиатуре, погрузились в ледяной снег. – Но только если он будет самым ужасным снеговиком в истории. С кривой мордой и одной рукой.

Девочка рассмеялась – звонко, заразительно. И Нейт, к собственному изумлению, почувствовал, как уголки его губ сами собой дрогнули в ответ. Это был не расчетливый светский жест, не дежурная улыбка для прессы, а нечто почти забытое – спонтанное и настоящее. То, что ранее, не видел никто.

Он купил ей горячий шоколад и булочку, отвергнув ее робкие попытки отказаться, потому что сестра будет ругаться. Когда девочка уплетала свою булку, прижавшись к нему боком, чтобы согреться, он узнал, что ее зовут Тильда. А себя он назвал просто: «Случайный прохожий. Можно – Волшебник».

Проводив ее до подъезда, где она жила со старшей сестрой, Нейт остался стоять на морозе. На ладони, сжимавшей пустой бумажный стаканчик, еще сохранялось призрачное тепло. Внутри него бушевала буря противоречий: ярость на отца, тревога за завтрашнюю встречу с Эмили и странная, щемящая нежность к только что встречному ребенку.

Он поднял взгляд на огромные цифры на билборде, отсчитывавшие дни до Нового года. Мир вокруг был полон чужих надежд и праздников. Но впервые за долгое время в его собственном, выстроенном из стали и амбиций мире, появилась крошечная, едва уловимая точка тепла. Как звездочка в черной воде. Он не знал, что с ней делать. Но знал, что завтра, в одиннадцать, он должен быть там. Для нее. Той, которая вряд ли его вспомнит.