Читать книгу Мне нужно выжить - Группа авторов - Страница 5

День Эмили начался с тихой внутренней бури. Сегодня была встреча в GameProSi. Не просто собеседование, а личная аудиенция у директора. И это после трех настойчивых звонков от его помощника Дью Шэля, как он представился. Вежливых, но неумолимых, как тиканье метронома.

«Мы очень заинтересованы. Господин Тейр лично ознакомился с вашим резюме».

Этот интерес был неестественным, почти пугающим. Кто она? Выпускница с годом опыта в заштатной конторе, да еще с полугодовой дырой в резюме, которую любой HR-специалист обвел бы красным маркером. За ней тянулся шлейф горя и нестабильности. И ее так хотят? Либо это ловушка, либо какая-то роковая ошибка, которая вот-вот раскроется.

Эмили стояла перед зеркалом в ванной. Отражение было чужим: кожа прозрачная, почти фарфоровая от недосыпа и полугода, проведенного в четырех стенах; волосы, некогда блестящие, теперь лежали безжизненной массой.

«Ну что, Эмми, сегодня ты не можешь себе позволить быть призраком», – прошептала девушка, пытаясь разглядеть в глубине этих зеленых глаз хотя бы отсвет прежней Эмили Оурен.

На кухне царила Ида. Запах свежесваренного кофе и омлета был таким… домашним, нормальным, что Эмили на секунду замерла в дверном проеме наблюдая. Спина тети, сосредоточенный наклон головы – это щемящее ощущение дежавю накрыло ее с головой. Так, когда-то стояла мама.

– Эмми, ну кто так подкрадывается! – вздрогнула Ида, обернувшись, но в глазах женщины не было раздражения, лишь живая, теплая тревога. – Все в порядке?

– Все… Просто показалось. Тетя, а у тебя… – Эмили смущенно замялась, жестом показывая на свое лицо. – Арсенал для битвы с реальностью есть?

Ида улыбнулась, понимающе кивнула и увлекла ее в свою комнату. Из недр дорожной сумки появился не «чемоданчик», а целый стратегический набор для возвращения в мир: тональный крем, который не маскирует, а выравнивает, тушь, возвращающая взгляду объем, помада нейтрального, делового оттенка.

– Ты не гримируешь труп, милая, – мягко сказала Ида, помогая ей наносить крем. – Ты просто даешь лицу немного света. Чтобы они увидели не твою боль, а ум. Он-то никуда не делся.

Потом были волны на волосах, долгий спор о наряде. К счастью, Эмили, победили темные джинсы, строгий белый свитер и удлиненный пиджак – компромисс между «я» и «должно». И, наконец, напутственное объятие у двери. В нем была сила, которой Эмили так не хватало.

Такси мчалось по заснеженной трассе за город. Пейзажи за окном сменялись: городская суета осталась позади, уступив место белоснежным полям и хвойным лесам. Иррациональное чувство тянуло ее сюда, будто невидимая нить.

«Может, это и правда шанс?» – думала девушка, но тут же одергивала себя. «Или просто хорошо спланированная иллюзия».

GameProSi возник на горизонте не просто зданием, а целым техногенным замком из стекла и стали. Огромный комплекс, утопающий в снегу, с красной неоновой вывеской, что резала белизну. Ворота бесшумно раздвинулись перед машиной, словно ждали. Дорога к главному входу напоминала подъездную аллею к владениям какого-то цифрового богатства.

Было тихо и нереально красиво. Эмили, выйдя из машины, на мгновение остановилась, протянула руку и поймала пушистую снежинку. Та растаяла на теплой ладони, оставив микроскопическую каплю.

– Короткая и идеальная жизнь, – прошептала она. – Мне бы так.

В холле девушку не остановили. Охранник лишь кивнул с почтительной улыбкой. И сразу же, будто из тени, материализовался молодой человек в безупречном костюме, с азиатской внешностью, которая придавала ему особый шарм.

– Мисс Оурен? Добро пожаловать. Меня зовут Дью. Пожалуйста, за мной.

Его движения были четкими, без суеты. Они сели в стеклянный лифт, и кабина поплыла вверх, открывая панораму внутреннего атриума – футуристичного пространства с живыми деревьями и летающими голограммами логотипов игр. Эмили молчала. Давящая тишина в кабине нарушалась лишь едва слышным гулом механизмов. Это не было клаустрофобией, а, скорее, ощущением ловушки, которая мягко и неотвратимо захлопывается. Дежавю накрыло снова, только теперь сильнее. Она знала это ощущение подъема в неизвестность.

Кабинет директора был минималистичным и холодным. Вся стена – панорамное окно в зимний лес. И у окна, спиной к ней, стоял человек, который мгновенно обернулся.

Время споткнулось.

Нейт Тейр. Он был… нереальным. Слишком идеальные черты лица, слишком яркие, пронзительно-голубые глаза на фоне темных волос. Он улыбнулся – отработанной, безупречной улыбкой бизнесмена, но та не дотянулась до глаз. В них была лишь ледяная любопытствующая оценка.

А Эмили… ее пронзила странная смесь чувств. Лед в животе и одновременно вспышка тепла где-то в глубине памяти. Оурен не могла отвести взгляд. Ей было страшно, но не так, как в толпе. Это был иной страх – перед чем-то знакомым и давно забытым, что внезапно явилось в новой, пугающей форме. Девушка застыла, словно обнаружив в темной комнате спящего хищника.

Они молча смотрели друг на друга несколько секунд, которые растянулись в вечность. Это было мгновенное, безмолвное измерение сил.

– Со мной что-то не так? – его голос, бархатный и ровный, разорвал тишину. Вопрос прозвучал как укол.

Эмили вздрогнула, вынырнув из транса.

«Очнись!» – приказала она себе.

– Нет… Все в порядке. Простите, я задумалась.

Директор медленно подошел к столу, не сводя глаз с девушки. Этот взгляд был тяжелым, изучающим, будто он сравнивал ее с каким-то внутренним эталоном.

– Эмили Оурен. Мы готовы предложить вам позицию младшего аналитика в отделе кибербезопасности. Испытательный срок – месяц. Вы согласны?

Вот и все. Ни тестов, ни каверзных вопросов о пробеле в резюме. Такая легкость была оскорбительной. Подозрительной.

– Да… Спасибо, – ее собственный голос прозвучал глухо и отстраненно.

– Отлично. Приступайте завтра. В девять. Дью все покажет.

Нейт говорил, но его взгляд снова уперся в нее с немым вопросом. И вдруг Тейр спросил, почти небрежно. Но именно в этой небрежности ощущалась стальная пружина:

– А мы с вами… раньше не пересекались? Случайно?

Сердце Эмили екнуло.

«Пересекались».

Слово зацепилось в сознании.

– Нет, – ответила она слишком быстро. – Не думаю. Это маловероятно.

На лице Нейта мелькнула тень – то ли разочарования, то ли облегчения.

– Да. Вы правы. Маловероятно. – Тейр отвернулся к окну, сигнализируя, что аудиенция окончена.

***

Когда дверь кабинета закрылась за Эмили, наступила тишина, густая, как смола. Нейт остался стоять посреди стерильного пространства, где эхом витал ее легкий, неуловимый запах чистой души, ветра и чего-то давно забытого. Она ушла, но словно оставила за собой трещину во времени, сквозь которую хлынули воспоминания.

Тейр подошел к панорамному окну, за которым бушевала зима, и уставился на одинокую фигурку, удаляющуюся по белоснежной аллее. Ее силуэт, такой хрупкий и прямой, на мгновение совпал с другим силуэтом – из далекого, залитого искусственным светом прошлого. Он закрыл глаза, и холодное стекло у виска стало порталом.

*Семь лет назад. Зал чемпионата*

Шум. Давящий, оглушительный гул сотен голосов, смешанный с музыкой из динамиков. Воздух пахнет пылью, пластиком новых компьютеров и подростковым азартом. Он, почти девятнадцатилетний Нейт, стоит в стороне, сжав в кармане кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Он экспонат. «Сын Чарльза Тейра». На него смотрят. Ждут провала.

Вибрирующий в руке телефон – спасательный круг и петля одновременно. «Чарльз Тейр» на экране.

– Все, что здесь происходит – мои инвестиции в твое будущее, – голос отца, лишенный тембра, режет слух. – Не опозорь фамилию. Или забудь дорогу домой.

– Я понял, – выдавливает Нейт, и в этот момент в него врезается что-то теплое и стремительное.

Юноша оборачивается. Девушка. Рассыпавшиеся по полу бумаги, вспыхнувшие на мгновение зеленые глаза, полные не извинения, а живого, дерзкого любопытства.

– Ой! – восклицает она, и в этом «ой» столько энергии, что ее хватило бы на весь этот прокля́тый зал.

Тейр машинально протягивает руку, но девушка уже вскакивает сама, отряхивая джинсы.

– Все в порядке? – его собственный голос звучит чужим, натянутым.

Она лишь бросает на него оценивающий взгляд, будто сканируя на предмет повреждений, и тут же его телефон снова шипит голосом отца. Ярость, черная и густая, подступает к горлу. Парень отворачивается, стиснув зубы.

– Может, хватит, господин Тейр? – отвечает Нейт в трубку, и эти два слова – весь его бунт, вся накопленная за годы беспомощность. – Если я проиграю этот ваш цирк – откажитесь от меня официально. Избавьте нас обоих от бед.

Он резко бросает трубку. Когда оборачивается, девушки уже нет. Только в воздухе осталось ощущение легкого вихря.

В зале они оказываются за соседними компьютерами. Нейт видит ее имя на бейдже: Эмили Оурен. Девушка ловит его взгляд и вдруг… улыбается. Не той дежурной улыбкой, что он видел на лицах «друзей», желающих приблизиться к его фамилии. А какой-то искренней, почти озорной.

– Эй, как тебя там? – шепчет она, пока ведущий зачитывает правила.

– Нейт, – отвечает он, чувствуя себя роботом, запрограммированным на поражение.

– Нейт, у тебя все получится! – Эмили сжимает кулак в жесте поддержки, но смутившись, опускает руку.

Эти слова падают в тишину его отчаяния, как капли в пустыню. Они не имеют смысла, ровно так же, как и не могут ничего изменить. Но их звук, теплый и убедительный, застревает где-то в груди.

«Нейт, у тебя все получится».

Он отмахивается от них мысленно, но слова кружатся в голове, как навязчивый, спасительный мотив.

Зал взрывается звуком старта. Клики мышей, стук клавиатуры, крики болельщиков – все сливается в оглушительный рев. Он погружается в игру, в цифровой мир «Империи Воинов», где можно быть кем угодно, только не собой, и сражается с отчаянной злостью обреченного, догоняя ее, Эмили, которая парит где-то впереди, будто играет не на выживание, а ради удовольствия.

И вот финал. На экране – вопрос, которого нет в оригинальной игре. Подстава. Чья-то «шутка». Тейр замирает. Это точно конец. Позор обеспечен. Теперь отец получит свое доказательство.

И тогда Нейт слышит ее шепот. Тихий, четкий, проведенный сквозь шум зала прямо к его уху:

– Тихо. Исходный код изменен. Пиши: «Рой Трабшоу и Ричард Бартл».

Нейт смотрит на нее, но девушка этого не замечает, уставившись в свой экран, где уже мигает поле для ответа. Эмили ждет. Отдает ему победу. Но зачем?

У него нет времени думать. Доверие – импульс, сильнее разума. Пальцы юного Нейта выбивают имена.

Enter.

На его мониторе вспыхивает ослепительная надпись:

«YOU ARE THE WINNER!»

Зал ревет. Его поднимают на сцену, вручают кубок. Тейр ищет ее глазами в толпе и видит. Эмили стоит в стороне, аплодируя – не ему, а скорее ситуации. И снова улыбается. Но теперь в этой улыбке нет озорства. Только легкая, непонятная грусть и… понимание? В тот миг Нейт понял, что есть в мире доброта, не требующая расписки. И это открытие было страшнее и прекраснее любой победы.

*Настоящее. Кабинет директора*

Резкий стук дождя по стеклу вырвал его из прошлого. Небо затянуло тяжелыми, свинцовыми тучами, превращая зимний день в ранние сумерки. Ливень хлестал в окно, смывая четкие контуры мира, растворяя настоящее в такой же сюрреалистичной дымке, как и воспоминание.

Нейт широко распахнул окно. Ледяной ветер, пахнущий озоном и городской грязью, ворвался в стерильную атмосферу кабинета, подхватил бумаги со стола, и закрутил их в безумный танец. Он подставил лицо под ледяные иглы дождя. Физическая боль от холода была благом, потому что заглушала другую, внутреннюю, которая начинала раскалывать череп изнутри.

Головная боль. Невыносимая, знакомая. Она приходила всегда, когда Нейт думал о том дне полугодовой давности. Когда вспоминал свое согласие. Свой поступок. Чудовищный, необходимый, разорвавший его на до и после. Он был чудовищем. Она была совестной.

– Дью! – его голос прозвучал хрипло, когда он нажал на кнопку, едва сдерживая спазм.

Помощник появился мгновенно, его обычно бесстрастное лицо исказилось тревогой.

– Господин Нейт, вам опять…

– Нейт, – перебил он, впиваясь пальцами в виски. – Просто Нейт. И… найди мне все. Все об Эмили Оурен. Последние семь лет. Каждый день. Как жила, чем дышала. Все.

Когда Дью исчез, Нейт прислонился лбом к ледяному стеклу. Контраст был мучительным и целительным. Тогда был жар амбиций и холод страха. Сейчас – холод раскаяния и тлеющие угли долга. Она, та девушка со светлой душой, теперь была тенью с пустыми глазами. А он, получивший когда-то ее дар, стал тем, кто… Нет, Тейр не мог закончить мысль.

Нейт поймал свое отражение в потемневшем окне: директор успешной компании, маска безупречности. И сквозь него проступало лицо того юноши, который боялся, но принял дар.

«Мама ничего не добилась из-за тебя», – прошептал он призраку в стекле. Эти тихие бунты перед зеркалом были единственным местом, где младший Тейр мог быть собой. Где мог защитить призрак матери и… попытаться оправдать себя.

Дождь стих, сменившись мокрым, тихим снегом. Тейр сел в машину, но не поехал домой. Он блуждал по улицам, пока городские огни не сменились темными силуэтами сосен, а потом снова не вспыхнули огнями спальных районов. Магнитола тянула меланхоличную балладу, и Нейт в такт бил ладонью по рулю, пытаясь загнать обратно воспоминания, которые, словно демоны, рвались наружу.

И тогда он увидел ее. Маленькую фигурку в промокшей до нитки куртке на пустынном тротуаре. Тильду. Его резко бросило в холодный пот, не связанный с погодой. Мужчина резко затормозил, выскочил.

– Ты что здесь делаешь?! – голос прозвучал грубее, чем он хотел, отголоском голоса своего отца. Нейт увидел, как глаза ребенка округлились от испуга, и в этот момент почувствовал укол стыда.

«Не таким. Ты не должен быть таким. Ты не он».

Он присел перед ней, сравнивая в памяти два образа: уверенную в себе Эмили, протягивающую ему победу, и эту замерзшую, потерявшуюся девочку. Миры сталкивались: мир, где доброта была силой, и мир, где он стал тем, от кого дети шарахаются.

– Прости, – сказал он тихо, снимая перчатки. – Я… испугался за тебя. Взрослые тоже боятся. Особенно того, что не могут исправить.

– Моя сестра заболела. Я хотела к ней, – едва появившиеся слезы, сразу же потекли по бледным от холода щекам девочки.

– Что же. Это похвально, Тильда. Давай сделаем так, – Нейт остановился и присел, чтобы быть на уровне глаз ребенка. – Я отведу тебя домой, и сразу же навещу твою сестру. Договорились?

После безуспешных поисков дома Тильды по смутным описаниям: «розовый подъезд, там валяется сломанная коляска»; Нейт оставил машину и отправился по заснеженному двору, держа за руку промокшую Тильду.

– Вот он! Мой дом! – девочка указала на панельную девятиэтажку, ничем не отличавшуюся от других.

– Договорились: без «дядя», – с гримасой сказал Нейт. Обращение «дядя» резало слух, напоминая о возрасте, ответственности и той роли, которую он никогда не хотел и не умел играть.

Нейт проводил ее до подъезда, пообещав дождаться света в окне. Когда Тильда скрылась за дверью, он крикнул ей вдогонку:

– Имя! Имя сестры!

– Сьюзан! Сьюзан Дан! – донесся тонкий голосок.

Час спустя Нейт стоял в холле городской больницы, и его охватывало глухое, бессильное возмущение. Запах хлорки, выцветшие стены, равнодушные лица персонала. Мир, существующий по другим, жестоким и бедным законам. Ему, выросшему в стерильных офисах и частных клиниках, было здесь физически неловко.

– Палата пятнадцать, – буркнула женщина в застиранном халате, даже не взглянув на него. – Бахилы наденьте.

Он нашел палату. Четыре кровати, четыре истощенных болезнью жизни. На его тихий зов отозвалась худенькая блондинка с огромными испуганными глазами.

– Вы из полиции? – ее голос дрожал.

Нейт, мастер сложных переговоров на миллионы, растерялся. Как объяснить, что он здесь потому, что был тронут настойчивостью ее младшей сестры? Что в Тильде он увидел отблеск чьей-то давней, бескорыстной доброты к нему самому?

– Я… друг Тильды, – наконец, выдавил он. – Она волнуется. Я принес… – он протянул пакет с фруктами и шоколадом.

– Спасибо, – Сьюзан потупила взгляд. – Но лучше отдайте Тильде. Ей нужнее.

– О ней позабочусь, – твердо сказал Нейт. В голосе прозвучала та самая нотка, которую Тейр использовал в бизнесе, но теперь она была направлена на что-то иное. – Выздоравливайте. Вы ей очень нужны.

Нейт вышел, оставив девушку со слезами на глазах. По дороге к машине, пробираясь через снежную круговерть, он не думал о сделках, как обычно. Хрупкость той девушки в больнице и настойчивость ее сестры на холодной улице – все это зацепило Тейра, будто прорвало броню давно очерствевшей души. Внезапно перед ним встали простые, но невероятно сложные вещи: семья, поддержка, любовь. Для Нейта они всегда были запретной темой – болезненной, почти невыносимой.

Мысли невольно вернулись к Эмили Оурен. Сегодня утром во время «собеседования» глаза девушки были полны той же потерянности, что и семь лет назад – после ее поступка. Эта знаковая пустота во взгляде словно отражала и его собственную хрупкость, которую он годами прятал под слоями цинизма и жесткого самоконтроля.

Тейр завел машину, но не поехал сразу. Сидел, глядя на метель за стеклом. Два полюса притянули его сегодня в свою орбиту: с одной стороны – GameProSi с его интригами, долгом и холодным расчетом, с другой – тихий, ранимый мир людей, с добротой и самопожертвованием. И он, Нейт Тейр, застрял, где‑то между ними, словно между двумя магнитами, не зная, к какому из этих полюсов его по‑настоящему тянет.

«Завтра она выйдет на работу», – думал он, держа путь в пустую, холодную квартиру. – «И я должен буду смотреть ей в глаза. Не как спаситель, а как тот, кто строит клетку из своего чувства долга. Сможет ли она, видев меня каждый день, когда-нибудь вспомнить того парня у компьютера? И что она увидит в моих глазах теперь?»

Снег за окном снова сменился дождем, стирая границы, смешивая прошлое с настоящим в одно сплошное, серое, беспокойное полотно.

***

Когда Эмили выходила из кабинета, то даже забыла спросить про зарплату, график, логистику. В голове гудело. Она села в такси, и мир за окном поплыл, как размытая акварель. Только когда машина на скользком повороте вдруг вышла из-под контроля и ее бросило вперед, к лобовому стеклу, реальность настигла с леденящей яростью.

Перед мысленным взором – не эта дорога, а та. Яркий свет фар, крик матери, сокрушительный удар. Ее собственное сердце заколотилось так, будто хотело вырваться и убежать. Машина замерла на самом краю обрыва, носом в белую пустоту.

– Все в порядке, не разбились! – с облегчением прокричал водитель.

Оурен выскочила наружу. Тело девушки трясло не от холода.

– «Все в порядке»?! – голос, хриплый от давно не используемых связок, прозвучал дико даже для нее само́й. – Мы чуть не разбились! Вы понимаете?!

Она увидела в его глазах испуг и недоумение. И остановилась. Сделала глубокий, дрожащий вдох.

«Он не виноват. Это просто дорога. Просто снег. Просто жизнь».

Молча, Эмили забралась обратно в салон. Оставшийся путь пролегал в гробовой тишине.

Дома за чаем, под прицелом любопытных глаз Иды, она выдала сухие факты: «Приняли. Завтра выхожу». Но внутри все кричало. И пока тетя радовалась, Эмили уплыла в ноутбук.

Запрос: «Нейт Тейр. Биография. GameProSi».

Статьи, фото, скучные справки о взлете компании… И вдруг – архив университетского сайта. Фотография с юношеского чемпионата по кибербезопасности. Семь лет назад. На первом плане – Нейт Тейр с кубком за первое место. Моложе, но с такой же полированной улыбкой, в которой не видно ни капли радости.

«Нейт Тейр тот и Нейт Тейр этот…»

Это было не совпадение. Память нахлынула обжигающей волной. Не просто «столкнулись». Она помнила. Тот телефонный разговор, который невольно подслушала. Голос, полный презрения:

«Если проиграешь этот чемпионат, можешь не возвращаться. Он был сделан специально для тебя».

Нейт не был противником. Он был раздавленным. И тогда, в тот самый миг, когда победа была уже в ее руках, пальцы Эмили сами изменили вектор. Не ошибка, не провал, а сознательный, тихий акт милосердия. Девушка приоткрыла дверь в своей безупречной обороне и пропустила его удар. А затем, на следующем этапе назвала ответ на вопрос, положив победу прямо на ладони Нейта Тейра. Отдала кубок, который по праву был ее.

И она ни разу об этом не пожалела. Иногда в мире холодного кода и горячих амбиций нужно просто быть человеком. Протянуть руку – без расчета, без долговой расписки.

– Но до сих пор не понимаю, почему? – шепот растворился в тишине комнаты. Вопрос был не к Иде и не к само́й себе. Он был к той девушке из прошлого, чье решение теперь эхом отозвалось в ее настоящем.

Младшая Оурен откинулась на спинку дивана, будто пытаясь спрятаться в его складках. Кот Сини, почуяв волну смятения, запрыгнул на колени, мурлыча тяжелым, успокаивающим гудением. Так вот, он какой, этот «спасительный интерес». Не случайность. Не милость судьбы.

Это был отложенный чек, выписанный ею само́й семь лет назад.

Старый, забытый ею долг. Или… расчет? Что теперь хочет от нее этот холодный принц из стеклянного замка, помнящий каждое обязательство? Покорность? Благодарность, превращенную в удобный рычаг управления? Или, что пугало еще больше, он тоже застрял в прошлом? И в глазах Эмили искал не сотрудника, а спасительный маяк – тот самый, что когда-то она, сама того не ведая, для него зажгла?

На ее коленях Сини перевернулся, подставив пушистое брюшко. Она машинально провела по нему ладонью, чувствуя под пальцами ровное, беззаботное тепло. В этом доме, среди призраков прошлого и неясных угроз будущего, кот оставался единственным существом, которое не требовало ответов. Которое просто было. И в этой простой, звериной верности была капля спасения.

Но вопросы не уходили. Они висели в воздухе, густые и тяжелые, как предгрозовая духота. Что скрывается за идеальной улыбкой Нейта Тейра? Признание или приговор? И, главное, – сможет ли она, с ее треснувшим миром и щедростью, снова вступить в эту игру, где правила диктует он?

Звонок Роуз вырвал ее из оцепенения.

– Эм, ты как? – голос подруги звучал так знакомо и «нормально».

– Жива, – выдохнула Эмили, и в этом слове впервые за полгода не было горечи, только усталая правда. – Роуз… я, кажется, влипла в какую-то очень странную историю.