Читать книгу Я тебя ненавижу - Группа авторов - Страница 3

Сижу в пустой комнате, уставившись в окно. Ни книг, ни телефона – я специально убрала всё, что могло бы отвлечь. Но мысли всё равно кружат по одному и тому же кругу.

Неделю назад я вернулась из Питера. Мама встретила меня у ворот и, едва я переступила порог, сказала:

– Отец хочет видеть тебя.

Просто сказала. Без объяснений. Но по тому, как дрогнули её пальцы, я поняла: разговор будет тяжёлым.

С тех пор я жду. Отец не торопится. Он всегда так поступал – держал тебя в напряжении, пока не начинало казаться, что ты сходишь с ума.

В доме стоит тишина. Но не мирная – тишина липкая, давящая на виски. Слуги перешёптываются в коридорах, думая, что я не слышу. Кухня перестала пахнуть пирогами, в гостиной больше не звучит радио.

И всё это вместе создаёт ощущение: мы ходим по тонкому льду, и первой услышать треск должна именно я.

– Алина, – мама входит в комнату. Голос её тих, но без привычной мягкости. – Отец ждёт.

Коридор холоднее, чем моя комната. Каждый шаг отзывается гулким эхом. Я останавливаюсь у массивной двери спальни и знаю: за ней – то, к чему я не готова. Но всё равно толкаю створку.

Отец лежит в постели. Истощённый, серый, будто из него вытекла жизнь. Когда-то он занимал всё пространство, стоило лишь войти – и ты чувствовала его силу. Теперь же он словно утонул среди белых подушек и одеял.

Слёзы подступают, но я не позволяю им пролиться. Подхожу ближе, сердце бьётся так громко, что шум отдаётся в ушах.

– Папа… – мой голос чужой.

– Моя девочка… – едва слышно. Ловлю каждое слово, как будто оно может оказаться последним. Его ладонь тёплая, но слишком слабая.

– Что случилось? – спрашиваю, стараясь звучать спокойно, хотя ком в горле рвётся наружу.

Он смотрит на меня так, как не смотрел уже много лет. Без строгости, без привычного холодного расчёта. В его взгляде усталость… и отчаяние.

– Всё меняется, Алина, – говорит он тихо. – И ты должна быть готова.

Я крепче сжимаю его руку. Не понимаю, что он имеет в виду, но холод уже разрастается внутри, давит на грудь.

– Ты наследница, родная… – говорит всё тише, будто каждое слово вырывает из него силы. – Ни при каких обстоятельствах не приходи к Станиславу Волкову. Пообещай, Алина.

Я моргаю, не сразу веря, что услышала.

В груди сжимается так, словно из неё выкачали весь воздух. Почему именно он? Почему сейчас?

Вцепляюсь в его пальцы, не понимая, что именно он хочет сказать, но ощущая, как холод растёт внутри, давит на грудь и отнимает дыхание.

– Что?.. Папа, при чём тут Стас? – губы сжимаются до боли, чтобы не вырвался стон отчаяния.

В груди снова та же пустота. Почему именно он? Почему сейчас?

– Алина, – повторяет отец и чуть крепче сжимает мою руку. – Пообещай.

– Но… – я ищу его взгляд, надеясь найти в нём объяснение, но там лишь усталость и тревога.

– Обещай.

– Хорошо, пап… – выдыхаю, чувствуя, как слова застревают в горле.

– Моя малышка… – он пытается улыбнуться, но губы дрожат. Его пальцы едва касаются моей щеки – прикосновение лёгкое, как сухой лист, опавший на ладонь.

Я склоняюсь к нему ближе, чтобы уловить его дыхание… и вдруг замечаю перемену.

Оно становится прерывистым и тяжёлым. Грудь поднимается всё медленнее, взгляд уходит куда-то вдаль.

– Отец?.. – шепчу я, и в тот же миг он испускает последний вздох. Долгий и тихий, словно освободился от того, что тяготило его слишком долго.

Я хватаю его за руку, но она безвольно падает на одеяло.

Дверь распахивается, в комнату вбегает медсестра.

– Что случилось? – выкрикивает она, оборачиваясь к кому-то позади, и уже тянется к его пульсу.

Следом заходят врач с кардиомонитором и ещё одна медсестра.

Комната наполняется суетой: отрывистые команды, быстрые шаги, запах антисептика. Во рту остаётся металлический привкус страха.

– Давление падает…

Стою у кровати, прижав руки к груди, не в силах пошевелиться. Всё происходит так стремительно, что разум отказывается верить в происходящее. Кажется, стоит лишь остаться рядом – и он откроет глаза.

– Простите… – произносит врач спустя минуту, глядя прямо на меня.

Я качаю головой, не желая верить. Передо мной не отец, каким он был всегда, а лишь его бледная тень. Никакая суета вокруг не вернёт его.

Мама подходит почти неслышно. Её лицо белое, глаза пустые. Она не плачет, не говорит, просто садится на край кровати и смотрит в одну точку, будто сама исчезла.

Слёзы текут сами, падая на одеяло, и я не успеваю их стирать.

– Кто это сделал? – спрашиваю я едва слышно, голос дрожит.

Мама медленно поворачивает голову. Её взгляд заставляет меня похолодеть изнутри.

– Ты и сама знаешь, – отвечает она тихо.