Читать книгу Я тебя ненавижу - Группа авторов - Страница 5

Она стоит на пороге, словно высеченная изо льда и стали. Её фигура безупречна, спина идеально прямая. Взгляд её холоден, и он должен бы оттолкнуть меня, но лишь разжигает моё любопытство.

В её чертах я вижу отцовские черты, и это поражает меня, словно вспышка.

– Зачем ты сюда явился? – её голос режет воздух, холодный и острый. Шипит, как змея, готовая броситься.

Я усмехаюсь, медленно делая шаг вперёд.

– Ты действительно считаешь, что я пришёл за приглашением?

Она слегка приподнимает голову, и я замечаю, что её руки напряжены и сжаты в кулаки.

Она пытается сохранить достоинство, но я вижу, что под этой маской спокойствия скрывается буря эмоций.

– Это мой дом, Волков, – бросает она.

– Уже нет, – отвечаю спокойно, но с таким нажимом, что она замирает на секунду. – И если ты умна, Алина, ты перестанешь говорить со мной так, будто можешь диктовать условия.

– Прояви уважение, Стас. Сегодня я хороню своего отца, – говорит она резко.

Её оскал, который она не смогла сдержать, только сильнее раззадоривает моего волка. Он отзывается глухим рыком, что проносится по гостиной, отражаясь от стен. Пару человек охраны мгновенно подходят ближе, готовые встать между нами.

Я даже не смотрю на них – мой взгляд прикован к Алине.

– Уважение? – делаю шаг вперёд, и она вынуждена поднять голову, чтобы не потерять зрительный контакт. – Ты выбираешь это слово, когда говоришь со мной?

Охранники замирают, не решаясь вмешаться.

– Я думаю не стоит посвящать тебя в детали, – говорю я тихо, почти шёпотом, но так, чтобы все услышали. – И ты прекрасно это знаешь про договор.

– Не стоит посвящать тебя в подробности, – говорю я негромко, но так, чтобы все услышали. – Ты и сама прекрасно знаешь о договоре.

В её взгляде снова вспыхивает ярость, от которой мой внутренний зверь лишь сильнее рвётся на свободу.

– Это не даёт тебе права, – она произносит это, глядя мне прямо в глаза.

Я не позволяю ей закончить фразу. Я делаю резкий выпад вперёд и хватаю её за запястье так сильно, что она невольно вздрагивает и стискивает зубы. Я не причиняю ей боли, но она чувствует, что я могу это сделать. И сделать легко.

– Ты очень ошибаешься, моя дорогая, – голос низкий, глухой, пропитанный холодом. – Это даёт мне право на всё, что я захочу.

Я вижу, как в её глазах вспыхивает злость, но за ней – тень страха. И мне этого мало. Я хочу, чтобы она знала – никакой её голос, никакой взгляд не могут изменить то, что я здесь хозяин.

В гостиной замирают даже дыхания. Гости сидят, как вкопанные, не зная, куда смотреть.

Охрана держит руки наготове, но я чётко чувствую: никто не осмелится двинуться первым.

– Отпусти, – бросает она, пытаясь вырвать руку.

Я усиливаю хватку, заставляя её посмотреть мне в глаза.

– Нет, – говорю тихо, почти шёпотом, но каждое слово она уяснит и запомнит. – Ты слишком долго жила в иллюзии, что с тобой считаются. Здесь и сейчас я разрушу эту иллюзию.

Я отпускаю её резко, так, что она едва не теряет равновесие. Делаю шаг вперёд, загоняя её в угол между столом и стеной.

– Привыкай, Алина, – говорю я бесстрастно, словно констатируя факт. – Отныне ты принадлежишь мне. Не как женщина. Как трофей. Как компенсация за кровь, которую вы мне задолжали.

Я вижу, как она замирает, и это звучит для моего внутреннего зверя как самая прекрасная музыка.

Подхожу ближе, и теперь между нами лишь воздух. Она стоит, поджав губы, но я вижу, как дрожит её плечо.

– Раз ты так любишь правила, – говорю тихо, но так, чтобы каждое слово было слышно, – то с завтрашнего дня моя стая будет заходить на вашу территорию.

Я не отрываю взгляда от её лица, смакуя каждую паузу.

– С завтрашнего дня моя стая зайдёт на эту территорию. По всем направлениям.

Мои люди будут делать здесь всё, что посчитают нужным. Перестраивать. Сносить. Владеть.

– Этот дом… – я оглядываюсь, усмехаюсь, – станет либо моим, либо местом для тех, кто заслужил отдохнуть. Мои беты, например. Они не откажутся повеселиться с вашими омегами.

Она побледнела. Но подбородок всё ещё гордо держится. Последний рубеж. Я с удовольствием добью его.

– И я даже не исключаю, – медленно, будто смакуя каждое слово, – что ты станешь утешительной игрушкой. Чтобы хоть на что-то была полезна.

Она стоит неподвижно, внешне сохраняя гордую осанку и плотно сжатые губы. Её взгляд устремлён вверх. Но внутри неё происходит нечто, что я ощущаю как электрический разряд. Её волчья сущность припала к земле, сжавшись в комок. Она дрожит от страха, не в силах даже завыть. Она боится, признаёт своё поражение и подчиняется.

Мой волк – ликует. Спокойно, как хищник после точного броска. Без лишних движений. Он победил. Она больше не сопротивляется – только стоит, застыв, вся в напряжении.

Я подхожу ближе. Наклоняюсь. Мои руки крепко сжимают её волосы, властно и решительно. Я тяну её назад, не сильно, но достаточно, чтобы обнажить шею. Беззащитную, трепещущую. Она отклоняет голову, но не сопротивляется. Боится.

Запах. Запах той, которую я когда-то хотел до безумия. До потери контроля. До того, как он хотел сорвать с неё всё – и одежду, и голос, и гордость. В тот момент она была для него желанной.

Теперь – только должницей. Живым напоминанием о предательстве.

Наклоняюсь и касаюсь языком её кожи – чуть выше ключицы, на границе между уязвимостью и отчаянием. Солоноватый привкус страха, адреналина, подчинения.

Она вздрагивает. Я чувствую, как по позвоночнику проходит волна дрожи.

– Запомни, – шепчу я ей прямо в ухо. Медленно. Хрипло. Глубоко. – Ты теперь никто. Ни дочь. Ни наследница. Ни женщина.

Пауза. Она больше не дышит – только стоит, застыв, с откинутой назад головой, открытая, ломкая.

– Просто игрушка, – шепчу ей прямо в ухо, так, чтобы ни у кого не осталось сомнений. – Остаток от павшей стаи.

Я медленно убираю руку от её волос. Она продолжает стоять неподвижно, словно статуя, но её тело дрожит, как у лани, которая ждёт выстрела. Я отступаю на шаг.

Комната окутана зловещей тишиной. Траурные свечи едва мерцают, в воздухе витает тяжёлый запах ладана и волчьей крови.

Я скольжу взглядом по лицам: беты, омеги и старейшины. Все склонили головы, но я замечаю, как кто-то поджимает губы, кто-то сдерживает дыхание, кто-то отводит глаза. Они уже всё поняли. Они уже признали. Вожак мёртв.

Я медленно провожу рукой по лацкану пиджака и выпрямляюсь.

– Времена изменились, – говорю, не оборачиваясь, и выхожу.