Читать книгу Притчи Бога нашего Иисуса Христа - Группа авторов - Страница 6

Иную притчу сказал им: «Царствие небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки и оставила, пока вскиснет все». Эта притча также знаменует чудесное возрастание Царствия Божьего, но с тою разницей, что в притче о зерне горчичном изображалось его внешнее, видимое проявление, а здесь представлено его скрытое действие, его таинственное, всестороннее влияние на мир.

Горчичное семя, сначала неприметное, сокрыто от наблюдения, а когда вырастает до некоторой высоты, тогда в ветвях своих дает убежище птицам, закваска же, положенная в тесто, действует с того самого момента, как она положена в него.

Здесь мы, впрочем, сразу встречаемся с целым рядом толкователей, которые не признают, что притча означает достославное развитие Царствия Божьего, и читают в ней пророчество о ересях, примесь которых может вредить распространению чистого евангельского учения.

По их мнению, женщина, кладущая закваску в хлеб, означает церковную схизму, которая со своими служителями часто представляется под этими образами. Довод, на котором они главным образом основываются, состоит в том, что квас в Писании часто принимается за символ чего-то злого. В этом смысле он был запрещен при жертвоприношениях, хотя не без исключения.

То же подтверждает и строгое приказание сыном израилевым не допускать в своих домах ничего квасного в продолжение Пасхальной недели; через это им напоминалось, что для правильного празднования Пасхи они должны очистить свои сердца от всякой злобы и порока.

Но, не оспаривая их доводов, все же нельзя признать непогрешимость их толкования. Притча эта, по объяснению Господа, знаменует «небесное Царство», а не какое-либо другое. Возвещая, что некто внесет закваску лжи и испорченности, заразительную для всего небесного Царства, Он возвестил бы вместе, что врата адовы одолеют Церковь, что дело Его окажется несостоятельным и никогда от кваса не очистится.

Допуская, что квас в Писании вообще служит символом лжи и попорченности, мы тем не менее имеем право придавать ему и лучшее значение.

В текстах, противоречащих такому толкованию, сравниваются свойства кваса, производящие пученье, расторжение, окисление, в объясняемой притче обращается внимание на производимую им теплоту, сильное действие малого кваса на большую массу теста и сообщение ему вкуса и питательности. Язык писания таков, что выражение употребляется всегда в одном и том же значении.

Иисус Христос Пантократор. Мозаика собора Чефалу. Италия

Дьявол, например, уподобляется льву, рыкающему и ищущему кого бы поглотить, а между тем, и Спаситель именуется Львом от колена Иудина, но там берется в рассуждение быстрота и ярость этого зверя, а здесь – благородство, царственность и завоевательная сила. В одном случае сравнительным свойством служит «безумие» голубя, в другом, его «незлобие».

Святой Кирилл, в противном случае, едва ли бы мог иметь в виду эту притчу, когда говорил: «Квас в Боговдохновенных писаниях всегда считается типом злобы и греха». Святой Игнатий, часто приводя этот образ, тем самым показывает возможность его свободного употребления то в хорошем, то в дурном смысле.

Но не следует забывать, что если, с одной стороны, действие кваса на муку представляет аналогию какого-то повреждения в духовном мире, с другой стороны, оно сходствует с чем-то добрым, сообщая хлебу лучший вкус, легкость, питательность и вообще здоровые свойства.

Ввиду всего этого нам нет надобности затрудняться принимать эту притчу в ее прямом и очевидном смысле, то есть что она прообразует распространение Евангелия, а не повреждение его. Квас здесь означает слово Царствия, каковое слово, в высшем значении, есть Сам Христос.

Как зерно великого горчичного дерева есть «мельчайшее из всех семян», так квас, по-видимому, малоценный, однако же производит сильное действие. В этом отношении он прекрасно приложим к Тому, о Коем сказано: нет в Нем ни вида, ни величия, и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему; но в то же время: через познание Его Он, Праведник, Раб Мой оправдает многих, и грехи их по Себе понесет… и с Сильным будет делить добычу, и Кто наитием Своей жизни и духа на Апостолов укрепил их бедных, незнатных и неученых, сделаться солью земли, квасом мира.

Ибо, по выражению Златоуста, «что раз заквашено, делается навсегда квасным, и как от искры, упадшей на дрова, возгорается пламя, так и в проповеди слова».

Так как месить тесто есть дело женщины, то зависит ли от естественного строения притчи, что именно «женщина кладет квас в три меры муки», или искать в этом более глубокого смысла?

Из сравнения с текстом Святого Луки (о женщине, потерявшей, ищущей и нашедшей драхму) можно предположить, что здесь имеется в виду божественная мудрость, Святой Дух, освящающий силу в человечестве. Но почему же, спросят, здесь представляется образ женщины? На это отвечаем так: орудие деятельности Духа есть Церковь, которую, очевидно, благоприличнее представлять в образе жены. Дух действует в Церкви и через Церковь: пребывая в Церкви, Дух имеет силу поселить в человечестве более благородное начало, заквасить мир. Далее, почему упоминается о трех мерах муки?

Потому, может быть, что три меры могли иметь и обширнейшее значение, а именно, пророчество и проповеди евангельской в трех тогда известных частях света, или, что почти то же, по толкованию блаженного Августина, о последней закваске всего человеческого рода, происшедшего от трех сынов Ноевых.

Иисус Христос на троне. Икона. Фрагмент

Но квас, соединяющийся таким образом с тестом, на него действующий и с ним объединяющийся, в то же время от него отличается, ибо женщина берет их из разных мест для общего смешения.

Таково именно есть Евангелие, Царс тво не от мира сего, не развитие каких-либо сил, в нем уже существовавших, не как светские Царства земные, но новая сила, свыше на мир нисшедшая, не философия, а откровение.

Христово Евангелие – это была новая животворящая сила для ветхого, умирающего мира, жизненный центр, вокруг которого могли сосредоточиваться все нравственные силы, еще не подавленные и способные к пробуждению; только при ее помощи и мог обновиться мир. Этот квас не просто смешался с мукой, но скрыт в массе, которую он обновил. Ибо истинное обновление, совершаемое действием Божьим, начинаясь внутри нас, во внутреннем духовном мире, не оканчивается в нем; оно неминуемо проявит в благоприятное время могущественную перемену во внешнем, видимом мире. Все это подтверждено чудесными примерами в первые века христианства. Квас действительно был скрыт.

Как поразительны полное незнание, обнаруженное языческими писателями во всем, что скрывалось несколько глубже внешнего порядка вещей, их поверхностное воззрение на готовившийся важный переворот, и это не только в начале, как горчичное дерево могло быть не замечено, но с небольшими исключениями, и тогда, когда близилось явное торжество христианства! Не должно забывать, что одно внешнее обращение целого мира дает нам неточную меру тому делу, которое нужно было совершить.

Кроме того, надлежало искоренить бесчисленные скрытые козни, а также обычаи и чувства, которые опутали своими нитями самое сердце общества. Труд этот совершался медленнее других и кончился не прежде, как все здание общества сокрушилось, и на его развалинах воздвигся новый мир.

Но пока многое таким образом осуществлялось, пока брожение не переставало распространяться, обетование притчи оправдывалось не вполне.

Слова «пока все закисло» мы можем рассматривать не иначе как пророчество о конечном, полном торжестве Евангелия, предсказание о том, как оно распространилось между всеми народами, как оно очистит и облагородит жизнь.

В этих словах мы можем видеть залог и уверение, что слово жизни, принятое в сердце каждого человека, не прекратит там своего действия, пока не подчинит всего человека, освящая его всецело, так что он станет новою тварью о Христе Иисусе. Оно совершенно овладевает всем существом человека и во всем будет проявлять свое присутствие.

В действительности притча эта изучает перед нами великую тайну возрождения, как в своем начальном действии, которое бывает лишь единожды, так как и закваска кладется единожды, так и в последовательном обновлении Святым Духом, которое, как дальнейшее действие кваса, продолжительно и поступательно.

Притча о закваске. Офорт. Художник Я. Люкен

Притча о жемчужине. Офорт. Художник Я. Люкен

Эта сторона истины уясняется словами одного писателя (Гаммонда), который в таких выражениях передает смысл этой притчи: «Евангелие настолько тайно и незримо влияет на сердца людей, прирожаясь к ним и ко всем их действиям и изменяя их, что оно верно сравнивается с закваской, так внутренно соединяющейся с целым, что хотя она не проявляется в какой-либо отдельной части видимо, но все отдельные части получают оттого особенное свойство».

Свое рассуждение мы можем заключить словами Святого Амвросия: «Да скроет Святая Церковь, прообразуемая под видом жены в Евангелии, муку которой составляем мы, Господа Иисуса внутри сердец наших, да проникнет теплота божественной мудрости в сокровеннейшие тайники наших душ».