Читать книгу Тайна гадкого утёнка - Константин Костенко - Страница 4

Непредвиденные осложнения

Утром из комнаты ночной постоялицы никто не вышел. Хотя Зиновий уже отдал распоряжение супруге ― приготовить кружку горячего чая, который он намеревался преподнести вместе с выписанным на клочке бумаги счётом:

3 фаунрубля за ночлег (уплачено)
1 фаунрубль за чай с лечебным бальзамом (2 шт.) ‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒

Итого 4 фаунрубля

Примерно к одиннадцати воробьям пришлось подняться на второй этаж самим. В дверь комнаты постучал супруг.

– С вами всё в порядке? ― наклонившись к замочной скважине, спросил он. ― Вы спите или уже проснулись?

Донёсся то ли возглас, то ли на стон.

– Открывай, ― шепнула воробьиха. ― Тут что-то не так.

Зиновий осторожно толкнул дверь.

Они увидели лежащую под одеялом ехидну, которая с трудом, хрипло дышала.

– Что с вами? ― забеспокоилась воробьиха. ― Совсем плохо?

– Думала, утром отравлюсь в Фаунград… ― прерывая речь, пролепетала больная. ― Хотела задержаться всего на ночь… Боюсь, придется отлежаться ещё денёк.

– А я говорил, ― поспешно вставил воробей, ― подкрепитесь ужином. Хорошая пища ещё никому не навредила. Но только учтите: придётся взять с вас ещё несколько фаунрублей ― за будущий ночлег. И потом, вы ведь наверняка захотите покушать.

– Не могу, ― слабо замотала головой ехидна. ― Никакого аппетита.

– Галя, кусочек мой, сделай что-нибудь вкусненькое, ― попросил Зиновий, после чего перевёл взгляд на повитуху и назидательно приподнял крыло: ― Нет, вы просто-таки обязаны покушать, ― заметил он. ― Не будет сил ― не сможете подняться и никуда не пойдёте. А не пойдёте ― мне снова придётся брать с вас за постой, а у вас, извините, совсем ничего. И что тогда?

Ночью сделалось хуже. Постоялица безостановочно, с каждым вздохом стонала и то и дело закатывала глаза, проваливаясь в беспамятство. Стоя у постели, воробьиная чета не знала, что предпринять. Тихо совещались.

С трудом приподняв веки, ехидна поглядела перед собой. Всё плыло, как в прачечной, в которой кипят котлы. «Что со мной? Где я? ― подумала она. ― Сплю или всё на самом деле? Воробьи. Откуда? Кто они? Ах, да!.. ― вспомнила она наконец. ― Роды, ночь… Постоялый двор… Тогда кто я? Как меня зовут? ― Она всерьёз перепугалась, обнаружив, что не может вспомнить своего имени. ― Варвара! Варвара Николаевна, ехидна. Вспомнила! ― подумала она с облегчением, однако тут же с грустью добавила: ― Преступница и негодяйка. Зачем я так поступила? Ни за что не прощу себе. Болеешь, мучаешься? Поделом!»

Всё так же сквозь бред и туман ехидна услышала, как двое у её кровати обсуждают создавшееся положение. Советуются ― посылать за врачом или нет. Воробей убеждал, что врач стоит денег, а у той, которая в постели, едва хватит ещё на две ночи постоя: он видел. Кто должен платить доктору? Он, воробей? Ну нет, это было бы неразумно! Возражая мужу, воробьиха ответила, что, если не будет врача, больная может внезапно умереть. Так и так понадобится врач: кто-то должен засвидетельствовать смерть.

– Ах ты, боже мой! ― шёпотом сокрушался воробей. ― Они меня все разорят! Что же нам делать, кусочек?

– Звать Геннадия Карловича.

– Не надо Геннадия Карловича, ― внезапно очнулась ехидна. ― Кто это, врач?

– Да, ― ответила воробьиха. ― Вы не беспокоитесь, лежите. Он приедет и осмотрит вас.

– Что у вас в чемоданчике? ― наклонившись, чтобы разглядеть стоящий под кроватью саквояж, осведомился воробей.

– Инструментарий. Для родовспоможения.

– Позвольте мне его посмотреть, ― попросил воробей. ― Если он и то, что в нём, чего-нибудь стоит, я мог бы это выгодно приобрести.

– Я не продаю свои инструменты, ― заупрямилась ехидна. ― Не нужно их смотреть. И не надо никакого Геннадия Карловича!

– Тише, успокойтесь, ― попросила воробьиха.

– Дайте мне отлежаться ещё ночь, ― сказала ехидна. ― А потом я уйду.

– Но вы больны. Причём серьёзно, ― сочувственно промолвила воробьиха.

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Всё пройдёт, ― ответила ехидна и, закрыв глаза, внезапно утихла.

– Жива? ― после минутного молчания спросил Зиновий.

– Спит, ― шёпотом сообщила Галина.

Стараясь не производить шорохов, супруги Шпацы тихо покинули комнату.