Читать книгу Роман Райского - Константин Мальцев - Страница 10

Из всех журналов, которые, по милости владельца типографии, удавалось прочитывать, больше всего внимания Райский уделял, конечно же, «Вестнику Европы», тому самому, где был в позапрошлом году напечатан «Обрыв». В сентябрьской книжке было опубликовано начало романа «Семейство Снежиных», автор – Ближнев. Ни имя, ни даже инициалы этого Ближнева не указывались. По этой причине Райский рассудил, что это, вероятнее всего, псевдоним.

«Снежины» заинтересовали Райского. Хотя бы потому заинтересовали, что ими заинтересовался «Вестник Европы» – тот самый «Вестник Европы». Были написаны «Снежины» вполне живым языком, не излишне живым, как у Лескова, а с соблюдением чувства меры. Сюжет оказался, по сути, незамысловат, ну, так это была только первая часть, как-то оно дальше будет разворачиваться, знает только Ближнев.

– Есть там, значит, некое семейство Снежиных, как, собственно, явствует из заглавия, – рассказывал Райский Викентию Александровичу, когда выдалось свободное времечко.

– Мудрено не догадаться, – улыбнулся в ответ Викентий Александрович.

– Да уж. Так вот. Состоит оно, семейство это, из матери, ныне вдовствующей, трех дочерей и сына. Знакомство читателя с ними происходит накануне важного события в их жизни – свадьбы одной из дочерей. Впрочем, перед тем как пересказать вам сюжет, обращу ваше, Викентий Александрович, внимание на язык романа, на то, как он точно и просто, без напыщенных излишеств передает действительность. Вы послушайте хотя бы предложения, с которых начинается произведение, и прочувствуйте, как умело и ненавязчиво автор рисует перед читателем живую и яркую картину, да не просто рисует, а положительно погружает в нее, заставляет посмотреть на нее изнутри.

Райский раскрыл журнал и зачитал:

– «Дело было в деревне, в зимний святочный вечер, когда толпы наряженных снуют по улицам при блеске новорожденного месяца, слышится хрупкий звук саней, звенят бубны и колокола». – Он оторвался от книжки; лицо его имело мечтательное выражение. – Так и видишь себя самого в веселой толпе на деревенской улице, слышишь, как снег хрустит под полозьями. Ощущаешь игриво покусывающий щеки морозец, вдыхаешь холодный, прозрачно-звонкий воздух. Чувствуете зиму, Викентий Александрович, а?

Было начало осени, и поэтому наборщик вежливо молчал, но Райскому и не требовалось от него ответа. Он продолжал читать:

– «В такие вечера особенно пустынно и угрюмо смотрят помещичьи дома и усадьбы, потому что прислуга отпрашивается на праздник, а остающиеся обитатели запираются на все замки и затворы, терпеливо принося себя в жертву безвыходной скуке и одиночеству». – Он снова отложил журнал. – Как вам, а? В первом предложении – наряженные толпы, месяц блестит, бубны звенят, а уже в следующем – пустота и уныние, замки и затворы, скука и одиночество. Экий контраст! Автор двумя мазками показывает, что жизнь полна противоположностей, умещающихся и уживающихся в одном времени и пространстве. В одном абзаце! Ну, а дальше уже знакомство со Снежиными.

И Райский прочитал второй абзац:

– «Сквозь щели ставень одного из таких домов мерцал огонь. Это был дом Марьи Петровны Снежиной. В настоящую минуту семья собралась в биллиардной, единственной теплой комнате во всем доме, из которой сделали залу, гостиную и диванную. Тут стояли и фортепьяно, и ломберные столы, и мягкие кресла, и рабочие столики, и пяльцы с начатыми работами». Представили картинку? Я лично вижу перед собой эту комнату, более того – глядя на эту вот страницу и отдавая себе отчет, что гляжу на эту страницу, – он потряс раскрытым журналом, – я в то же время оказываюсь в той комнате и вглядываюсь в лица членов семьи Снежиных, собравшейся в биллиардной. Кто же они? Ближнев рассказывает о них дальше.

Пропустив не имевший отношения к сути дела абзац – речь там шла о морозных узорах на окнах и веселом треске дров в старинном камине, – Райский прочел:

– «Против обыкновения, оживленный разговор слышался в комнате. За большим круглым столом сидели четыре женщины. Это были мать и три дочери.

Разговор велся живой, непрерывный, пересыпаемый раскатами молодого смеха и очень редкими выговорами со стороны матери. Странность этого небывалого явления нисколько не удивит, если мы скажем, что в семье случилось не совсем обыкновенное событие: старшая дочь Снежиной выходила замуж и только вчерашний день была помолвка».

– А почему разговор был оживленным против обыкновения и назван небывалым явлением? – перебил Викентий Александрович.

– Потому что сурова характером мать семейства! На следующих страницах Ближнев ярко это демонстрирует. У него вообще все персонажи вышли яркими, колоритно выписанными. – Райский задумался и добавил: – Вот у кого мне следует учиться, вот на кого мне следует равняться.

Сказав так, он опять задумался.

– Так а что дальше? – полюбопытствовал Викентий Александрович.

– А что дальше? – переспросил Райский, как будто спросонья.

– Колоритные персонажи, сказали вы. А какие именно? Кто входит в это самое семейство Снежиных?

– А! Кроме вдовствующей матроны – главы семейства и трех ее дочерей, есть еще сын Григорий. Впрочем, он, я подозреваю, к движителям сюжета относиться не будет. Единственная его функция – просить денег у матушки: он служит в полку, а там траты значительные, на лошадей, на карты, шампанское, и чем там еще живет наше доблестное офицерство. Кстати, замечу в скобках, материальное положение семейства оставляет желать лучшего, и замужество старшей дочери преследует в том числе цель его поправить.

– А кто же является, как вы выразились движителем сюжета? И что это вообще значит?

– Я так называю персонажей, благодаря которым сюжет развивается, то есть главных персонажей. Сюжетообразующих.

– Как мудрено! – заметил Викентий Александрович. – Хотя воля ваша! Я в этакие дебри влезать не смею.

– Тогда я продолжу. Так, значит, главные персонажи, вокруг которых все будет вертеться, следующие: мать, по имени Мария Петровна, ее дочь, что выходит замуж, зовущаяся Александрой, Александровной Павловной, ее жених по фамилии Неверов, а по имени-отчеству Андрей Петрович, и еще одна дочь Марии Петровны Снежиной – Зина. Третья же дочка, Надя, пока остается за скобками.

– Постойте, дайте угадаю! – перебил Викентий Александрович. – Что же Зина: наверняка влюблена в Неверова?

– Так вы читали? – изумленно воззрился на собеседника Райский. – А я тут перед вами распинаюсь…

– Нет, не читал, – спокойно возразил Викентий Александрович. – Просто по-другому и быть не могло: неспроста же помолвка в начале произведения, даже перед началом; соответственно кто-то должен ей мешать, а кто еще, если не соперница, а если эта соперница – сестра невесты, так это придает положению пикантности. А то, что соперница – это Зина, а не Надя, легко вывести из ваших слов насчет того, что Надя за скобками

– Да, Викентий Александрович, – улыбнулся Райский, – вам бы самому книжки сочинять!

– А что! – горделиво подбоченился тот. – Я бы смог! Пушкин меня в темечко поцеловал, когда прощался.

Райский рассмеялся.

– О талантливых людях, кажется, говорят: ангел поцеловал. Вы натолкнули меня на мысль: о талантливых в отношении литературы шутить, что их Пушкин поцеловал. Но мы ушли от предмета разговора. На чем мы остановились? Ах, да! Вы угадали, Викентий Александрович: Зина действительно влюблена в Неверова. Эта девушка, хотя и молоденькая, всего четырнадцати лет, взгляд на вещи имеет передовой и смелый. В том числе и на семейные отношения. Но и сам Неверов, человек не менее прогрессивный, испытывает к Зине чувства. Автор замечательно описывает их поцелуй.

– Значит, дело идет к тому, чтобы свадьба расстроилась, – предположил Викентий Александрович. – Представляю, что будет происходить: какой скандал в семействе и в обществе!

– А в этот раз вы промахнулись. Вот предложение из конца первой части романа: «Свадьба состоялась как ни в чем не бывало», – торжествующе произнес Райский с таким видом, как будто сам являлся счастливым женихом.

Впрочем, Неверов, жених из романа, не был, как оказалось далее, таким уж счастливым.

Райский прочитал следующий отрывок:

– «С самого утра свадьбы жених был болен: с ним случилась горячка». И чуть дальше, послушайте: «Вулкан разразился на следующий день поразительной новостью, облетевшею все дома города и деревень: Неверов лежал при смерти на новобрачной постели и присланы были гонцы за докторами… Любопытные души, под видом сострадания, летали к нему в дом и возвращались обратно с самыми животрепещущими известиями: молодой упал в обморок и молодая страшно перепугалась, бросилась к матери; его уже вынесли на руках, положили на постель и в эту же ночь с ним начался бред, и открылись все признаки горячки. Доктора приписывали болезнь по обыкновению простуде, но городских жителей не так скоро проведешь: они единодушно заключили, что Неверов захворал от огорчения, что Снежины обманули его начет приданого и дали за Сашей одни тряпки да кучу долгов». Но мы-то, читатели, знаем истинную причину: это влюбленность Неверова в сестру невесты и связанные с этим переживания.

– Занятно, – заметил Викентий Александрович, внимательно выслушавший этот монолог с цитированием. – А как к свадьбе любимого человека отнеслась Зина? Тоже слегла?

– Из первой части читатели этого не узнали. Ближнев оставляет это на последующее.

– Ладно, как будет вторая часть – тогда расскажете.

– Вы и вообразить не можете, с каким нетерпением жду я продолжения «Семейства Снежиных», – со вздохом признался Райский.