Читать книгу Тремор покоя - Ксения Кизенкова - Страница 15

– А он не такой уж и страшный.

– Николь Кидман³⁰ то же самое в 1989 году подумала, man.

– Ты к нему несправедлив, Влад.

– Вполне возможно, но это сильнее меня, Антон. Известные люди иногда вызывают неприязнь безо всяких очевидных причин. Honey³¹, поддержи меня.

– Итан Хоук³².

– О, да. Я его тоже не люблю. Даже больше, чем Тома Круза³³. И я сейчас не этот пуфик имею в виду.

– Что вам сделал Итан Хоук? Или он тоже безо всяких очевидных причин?

– Нет, Антош, вот тут как раз не без оснований. Да, Влад? Изменить прекрасной Уме³⁴ с няней… Это так неоригинально и пОшло…

– Полностью согласен, sweetie³⁵.

– Ну, это такой аргумент, что тут даже я полностью согласен.

– А мне вот никогда не нравилась его козлиная борода.

– Это говорит твоё чувство прекрасного, привитое в МАРХИ, man³⁶.

– Не исключено. В его честь я бы пуфик не назвал.

– Ты, кстати, подвинь его к столу. На него сядет последний опоздавший. Или Федя, или Лиза.

– А что это такое красивое на тарелках, Ксюх?

– Это Андрей Александрович даёт Мишлена. Какое-то новое потрясающее блюдо.

– Конечно без мяса?

– Конечно.

– Давно хотел тебя спросить, man: ты не ешь мяса, не любишь длинных тостов и хладнокровен как голый землекоп. Ты уверен, что ты грузин?

– Я много об этом думал, Влад. И очевидный ответ на этот вопрос многое бы объяснил. Но гены, фамилия, история рода и тупо внешность говорят, что да – я грузин. Грузинестее не бывает. Извини, если этот неологизм оскорбил твою филологическую душу.

– Я лингвист, man, а не филолог. За 10 лет ты мог бы это запомнить. А что касается оскорблённой души – у тебя хотя бы оригинально получилось. Видел бы ты, что пишут мне мои юнкоры. На днях один из них перевёл статью. Неплохо, кстати, перевёл. Приносит для утверждения. Заголовка там не было, его он придумал сам. Читаю: «Нелепая случайность». Ну, чего вы ржёте? Я ему говорю: «Buddy³⁷, «Нелепая случайность» – хорошее название для нового альбома Тани Булановой. Озаглавливать так материал о ливанском конфликте нельзя». Вот что мне с ними делать?

– Будь к ним снисходителен, Влад. Им тяжело приходится. Детство в эпоху глухой стабилизации, блёстки, глянец, даже смс через Т9. Переводят хорошо – и слава Богу.

– Странно слышать это от тебя, Ксюнь. Ты 3 года редактировала наши тексты, на ходу, на коленках, на слух – anywhere, anyhow, always³⁸. И ты бы нас за такие заголовки убила взглядом.

– Мне бы не пришлось, Влад, потому что ты бы такого никогда не написал.

– Это правда. Хотя у меня, конечно, тоже случались text fail'ы³⁹. Подтвердите, Андрей Александрович?

– Не мог бы, даже если бы хотел. Я в том издании отвечал за картинки, если ты забыл.

– Что не мешало тебе внимательно читать все наши тексты и отпускать язвительные комментарии с цитатами «из лучшего» на планёрках. Мне вообще иногда казалось, что ты на них только ради этого и ходил, man.

– Прошло много лет и теперь уже можно сказать – тебе не казалось.

– А я вот знал, man⁴⁰. Ты-то в другом режиме жил. Подбирал свои картинки, утверждал их непосредственно у редактора и уходил курить на крышу в задумчивости. Я в такие моменты тихо тебя ненавидел.

– Какие признания. И это ты ещё не пил. Но описание моего режима работы, конечно, сильно тобой приукрашено. Картинки тоже нужно было редактировать. А поскольку вы все там были просто повёрнуты на совершенных текстах, очередь до них всегда доходила в последний момент. Когда времени до дедлайна уже не было совсем. Помню, как Ксюня в отчаянье спрашивала меня: «Ну почему у нас не радио?»

– Радио у нас потом, справедливости ради, тоже было. Но там выпускающим, слава Богу, уже была не я. И это отдельная история.

– Открыть вина?

– Открой, пожалуйста. Спасибо, Паш.

– Да, выпускающим там была чудесная девушка Ася с подходящей фамилией – Сдали. Что, конечно, породило в редакции массу шуток про «сдали Сдали» и так далее. И только вы ксенофобно стебались над нашим грузинским союзом.

– Что никак не мешало вам всячески этот союз укреплять, Андрей Александрович. Причём, вне подготовки эфиров – особенно.

– Вы старый сплетник, Владислав Андреевич. Это давно известно. А к Асе я, между прочим, испытывал самые светлые чувства.

– Это потому что ты был единственным, кто не писал тексты, Андрюх. И, соответственно, не спорил с ней из-за каждого слова, не получал от неё за превышение лимита на иностранные слова, не доказывал, что три сложноподчинённых предложения подряд в новостном тексте – это ok, и так далее.

– Ну что я могу сказать? Виновен, да. Я тихо делал графику для сайта станции, куда вы потом эти свои тексты сливали. Хотя стоило на самом деле сливать туда расшифровку ваших споров. Помню, как пережил культурный шок, узнав от вас на пороге третьего десятка, что правильно говорить «кулЁр». Хотя у меня тяжёлый филологический бэкграунд. Вообще, ваша одержимость орфоэпией могла свести с ума кого угодно. Впрочем, вы и сейчас такие.

– Да, мы такие, man⁴¹. И вместо того, чтобы смеяться над больными, посочувствовал бы нам лучше.

– Знаешь, как тяжело быть человеком, который в курсе, чем синекдоха отличается от паронима?

– Love you, honey⁴². Ты всегда принимаешь мою сторону.

– Love you too⁴³, Влад. Зануды должны держаться вместе. Хотя я сама тоже ошибаюсь иногда, у меня нет врождённой грамотности.

– А моё слабое место – синтаксис, в моих текстах периодически не хватает запятых. God knows why⁴⁴, правила вроде хорошо помню…

– А у меня наоборот – часто много лишних.

– Вы просто созданы друг для друга, ребята.

– Всегда можно сказать, что это авторский знак, Ксюнь. А Вы, Андрей Александрович, прекратите стебаться. Ты не представляешь, как иногда бывает приятно узнать, что у кого-то ещё случается приступ психогенной стенокардии от фразы «доброго времени суток».

– О, да. Могу подтвердить – до дрожи.

– А кроме этого, Ксюнь, какие ещё у тебя раздражители?

– Да много. Великая тройка – «кушать», «ихний» и «поедь», например. Из ударений: «вклЮчен», «красивЕе» и «обеспечЕние», от каких-то кулинарных ассоциаций, видимо.

– Exactly, sweetheart⁴⁵. А ещё «феномЕн», «тортЫ» и «вероисповедАние».

– О, началось. Наливай, Паш, этих двоих уже не остановить.

Сейчас будет про «апострОфы».

– А как же! И ещё «жалюзИ» и «фетИш». В словах французского происхождения ударение ставится на последний слог.

– Я помню, как ты 4 раза объясняла это одному нашему, скажем так, коллеге. Но он упорно продолжал говорить «фЕтиш». А я после этого твоего краткого курса родной речи полюбил тебя навсегда, honey⁴⁶.

– Это взаимно, Влад. Кстати, из особенно нелюбимого у меня ещё «конечный итог» и «бОльшая половина».

– Это, Ксюнь, тяжёлые последствия двух твоих физико-математических школ, I guess⁴⁷. А вообще это, конечно, удивительно – как при моей абсолютной ненависти к точным наукам я умудрился окружить себя женщинами, которые от них без ума? Из двух моих самых любимых – одна посвятила себя каким-то там кодам и программированию, а вторая – даже в стилистике речи находит математические ошибки.

– Незакрытый гештальт?

– Definitely may be⁴⁸, Андрей Александрович.

– У меня тогда, видимо, тоже. Но согласись, половина не может быть большей или меньшей. Половина – это половина. А конец – это и есть итог. Поддерживаешь?

– Полностью, Ксюнь.

– Что-то вы всё про малые формы говорите. А где же список ненавистных штампов? Ну, давай, скажи, какая фраза возглавляет твой стоп-лист. Ты ведь еле сдерживаешься.

– Можно я за тебя отвечу, Влад?

– Go ahead, sweetie⁴⁹.

– «Приняты беспрецедентные меры безопасности».

– Точно в цель, милая.

– Ну, это даже меня раздражает.

– Надо же, man⁵⁰, значит, всё-таки существуют вещи, способные вывести тебя из привычного седативного состояния?

– Ну, слушай, я хоть и грузин по крови, но первый мой язык всё-таки русский. И обе мои бабушки – филологи.

– Ах, вот в чём дело…

– А ты думаешь, я мог бы 10 лет терпеть тебя без подготовки?

– Справедливо. Хотя я не филолог.

– Ты лингвист, мы помним. Но ведёшь себя хуже филолога.

– Принимается, man⁵¹. Так что там с твоим стоп-листом?

– Для тебя в нём вряд ли будет что-то новое. «Зал не смог вместить всех желающих». То есть очень хотел, но не смог. «Так это или нет, покажет ближайшее будущее». А не ближайшее, значит, не покажет, оно всё скроет и уйдет. Ну, и моё любимое – «к этой минуте у нас нет новой информации». А какая есть? Старая? Ну, ok, давайте ту, что есть, чего уж там.

– Это сейчас было сильно, Андрюх.

– Я прямо даже растерялся, man. Не знаю, что сказать.

– Я польщён. Хотя сознательно такого эффекта не добивался. Но раз уж ты спросил… Ещё по мелочи много всего: «старожилы не припомнят», понятно, куда им. «Видавшие виды полицейские» – ну, если старожилы бессильны, то про этих и говорить нечего. И, конечно, «хороших вам новостей», то есть, желаем вам хороших, но принесём, какие будут.

– Я вот сейчас подумал, man, – ты страшный человек. Филологическое детство и больше половины, – заметь, милая, я сказал, больше половины, а не бОльшая половина…

– Я оценила.

– …сознательной жизни в дружбе с нами, и ты стал маньяком похуже нас. А так пафосно начал про нашу нездоровую любовь к совершенным текстам…

– Ну, что я могу тебе ответить? Да.

– Ёмко, man.Точность формулировок всегда была твоей сильной стороной.

– В отличие от нас.

– Это правда, sweetheart⁵².

– О, да. Вы двое и смс пишете так, как будто надеетесь получить за них Пулитцера.

– А я бы не списывал со счетов такую возможность, buddy⁵³.

– У Вас, Владислав Андреевич, мания величия. Вы в курсе?

– Слышал. Но пока справляюсь вроде. Ладно, пора заканчивать с этой темой, а то ребята совсем заскучали. Хотя Павел Арсеньевич, наверное, уже давно привык и адаптировался.

– Особенно, учитывая, что ему тоже приходится читать смс в 3.000 знаков.

– Нет, ничего, я в порядке. К тому же, 8 лет назад вы говорили и писали не меньше, я знал, на что шёл. И читать я люблю. И потом, всегда остаётся шанс, что вы всё-таки получите какую-нибудь премию за свои тексты, и тогда я буду обладателем смс от лауреатов. Но спасибо за беспокойство, Влад. Я оценил твою заботу.

– You are welcome, man⁵⁴. Хорошо, что ты в порядке. А вот Антон… Как ты, buddy⁵⁵?

– I'm fine, thanks⁵⁶. Я тоже давно привык и адаптировался. Ты думаешь, мне от Ксюхи какие-то другие смс приходят? Спокойно, милая, я не жалуюсь, а горжусь. Ведь короткие смс ты пишешь всем, а длинные – лучшим. И да, Андрей Александрович, у меня тоже мания величия. Я в курсе. Так что всё ok. А что касается ваших придирок к речи и текстам… Вы жуткие снобы, должен вам сказать. Просто чудовищные.

– Кто бы говорил. Не ты ли расстался с девушкой, потому что она спросила тебя: «Можно я ОДЕНУ твою рубашку»?

– Это пять, man!

– Нет, ну, Ксюх, это другое дело. Она вообще разницы не понимала, как я ни пытался объяснять. А я пытался. Поэтому расстался с ней не сразу.

– Да, сказав ей предварительно: «Конечно, ты можешь одеть мою рубашку, крошка. Ей ведь так холодно, бедняжке. Смотри, пуговички совсем замёрзли».

– Шикарно, Антон Станиславович!

– А я знал, что ты мне это припомнишь, дорогая. Тебе хорошо говорить, Ксюх, ты живёшь с человеком, который на ночь читает «Крайности субъективного».

– Это сейчас какой-то сомнительный комплимент был.

– Не скромничай, Паш. Все знают, что ты гениален.

– Я не то, чтобы на похвалу напрашивался… Ну ладно.

– А мне, что прикажите делать? Тест на IQ с ними проводить перед знакомством?

– Я бы начала с результатов ЕГЭ.

– Блин, Ксюх…Ну, да, они слегка моложе… И мне, конечно, следует быть снисходительнее к ним, чтобы не закончить «кулЁром».

– Боюсь, уже поздно, Антош.

– Что ты имеешь в виду, милая?

– Я имею в виду прекрасную историю про то, как в ожидании рейса в аэропорту ты на плазме в общей зоне увидел какой-то клип, в котором девушки пели «я заправила нашу простынь». Девушки, к слову, были очень красивые и почти голые, но этот факт ты, что показательно, проигнорировал, сосредоточившись на слове «простынь». А поскольку тот полёт был нашей общей командировкой, следующие незабываемые три часа я провела, отвечая на твои, полные возмущения, вопросы, какую такую «простынь» она заправила и почему раньше сочинивший текст человек назывался «поэтом-песенником», а теперь просто «автором слов».

– Это отлично, man⁵⁷!

– Да, Антон Станиславович, мы много нового узнали о Вас сегодня.

– Спасибо, господа. Рад, что я теперь схожу здесь за своего. Ну, и тот факт, что я больший параноик, чем думал, тоже не стОит игнорировать.

– Welcome to the club, buddy⁵⁸. И, кстати, «простынь» – допустимая форма употребления, правда, в устной речи, но, в целом, не преступно. Хотя меня, конечно, тоже раздражает.

– Мне, Ксюха то же самое тогда сказала, но я всё равно до сих пор не могу эту песню спокойно слушать.

– Понимаем Вас, Антон Станиславович.

– И разделяем твою боль, man.

– Слушайте, может, будем есть уже? Сколько можно ждать опаздывающих?

– Я только за, honey⁵⁹. Тем более что если ориентироваться на мою сестру, то можно умереть голодным. Причём, её появление этой возможности не исключает. Даже наоборот – делает её ещё вероятнее. Она жрёт за семерых.

– Ты тоже. И при этом вы оба худые как весло.

– В Ваших словах, Андрей Александрович, звучит плохо скрываемая зависть.

– Вообще не скрываемая, Владислав Андреевич.

– Я присоединяюсь – единственное, чему я могу завидовать, это способности людей есть и не полнеть.

– Зато вы молодые, sweetie⁶⁰. За всё время, что мы знакомы, вы вообще не изменились. Этот со своими благородными грузинскими генами: кровь как «Кинздмараули», лицо как лаваш и волосы как небо ночного Батуми…

– Кончились продовольственные метафоры?

– Дрейфую в посредственных аллегориях, man. Ксюня 10 лет назад выглядела абсолютно так же как сейчас. То есть ты вообще не меняешься, honey. И если бы я тебя так сильно не любил, давно стал бы подозревать неладное. Не знаю, как ты это делаешь. You are the only one⁶¹.

– Нет, нас таких двое – я и Дмитрий Маликов.

– Вот-вот. Про датского принца я вообще молчу. Он после девятичасового перелёта выглядит как после спа. И на прогулке с собакой в джинсах и футболке смотрится так, как будто его снимают для «GQ».

– Ну, это спорное утверждение…

– А, не утешай меня, Паш. А я за эти 10 лет заработал себе морщины на лбу, поседел наполовину и, как это ни прискорбно, стал похож на свою троюродную тётю Раю. Чего вы ржёте? И то, что я не поправляюсь, очень сомнительное преимущество. Глядя на вас троих, я всерьёз задумываюсь, не отказаться ли мне от мяса. Если, конечно, у вас нет какого-то другого секрета. Эликсир молодости, стволовые, плазмаферез…?

– Успокойся, милый. Ты отлично выглядишь и к себе несправедлив. А тётя Рая, судя по всему, привлекательная женщина.

– На любителя, как говорил твой профессор по драматургии, sweetie⁶².

– Налить тебе вина? Чтобы было не так грустно?

– Налей, honey⁶³. Вот так и спиваются с тоски.

– Вам это не грозит, Владислав Андреевич. Вы больше едите, чем пьёте.

– Большое спасибо, Андрей Александрович. Это успокоительная речь из серии «Курите-курите, Вас собьёт автобус». А эта штука твоя, кстати, вкусная. Хотя я всё равно не понимаю – как можно целый год сою жевать?

– А как ты можешь есть, пить и болтать одновременно?

– Это удар ниже пояса, man⁶⁴. Для меня болтать – как для тебя дышать. Я без этого не могу жить. Хорошо вам надо мной шутить, я один против трёх травоядных.

– Ты не один, Влад. Я тоже не понимаю этого неподдельного счастья от того, что поспел крыжовник.

– Антон Станиславович, моё почтение. Сейчас к нам присоединится Федя и сравняет счёт. Кстати, ты не знаешь, где он, Ксюнь?

– На переговорах с продюсерами, обсуждает правки к своему сценарию. Сказал, что приедет, как только освободиться.

– Отлично. В «Слона» поиграем.

– О нет, это без меня.

– Почему, милая?

– Потому что вы надо мной издеваетесь. Мне надоело.

– А расскажите непосвящённому, что такое «Слон» и как в него играют.

– «Розовый слон», Антош, – это что-то вроде «Крокодила» или «Голубой коровы», только про кино. Нас Федя научил, они в неё во ВГИКе играли. Правила примерно те же: делитесь на команды, играете несколько туров. В первом надо без слов объяснять фильмы, показывая только его название, во втором – сюжет, в третьем – определённую сцену. И так далее. Время ограничено. Задачи и условия можно корректировать в зависимости от фантазии и настроения. Что именно ты будешь показывать, решает команда соперников. А отгадывает, соответственно, твоя.

– Это весело, man⁶⁵, присоединяйся.

– Я бы с радостью, только вряд ли у меня получиться составить вам достойную компанию. Вы ведь такие фильмы любите, которые я дальше начальных титров посмотреть не могу, не то, что в пантомиме показывать.

– Ну, во-первых, никто никогда не загадает тебе кино, которое ты не видел, это против правил. А, во-вторых, изображать сцену из «Обыкновенного чуда» или объяснять сюжет «Своего среди чужих…» ничуть не легче, чем что-нибудь из «Амаркорда», поверь мне, man.

– Охотно верю. А ты почему не хочешь играть, Ксюх?

– Потому что мне надоели их дурацкие подколки. Артхаус люблю не только я, но всякую дичь, как говорил Дэвид Линч, заставляют показывать только меня. Пантомима и так не самая сильная моя сторона, я много болтаю, поэтому всегда боюсь от отчаянья начать объяснять словами, а тут ещё эти со своими шутками.

– Ты преувеличиваешь, honey⁶⁶.

– Ничего подобного. У меня стресс каждый раз. И вообще, кто не показывал карликов, тот жизни не знает.

– Каких ещё карликов⁶⁷?

– Которые начинали с малого.

– О, господи.

– Я же тебе говорю. А в прошлый раз они загадали мне «Скупщиков перьев»⁶⁸.

– Мне даже страшно спросить, о чём этот фильм. Это ведь фильм?

– Фильм-фильм. Ты удивишься, Антоша, – о скупщиках перьев.

– Оригинально.

– Не то слово. Я попеременно изображала цыган, гусей и певицу Ленку. Вот ты смеёшься, а Федя угадал.

– Не сомневаюсь.

– Что вы ржёте? Да ну вас…

– Ты хотя бы не изображала трансвеститов…

– Это да. Спасибо им большое.

– А я вот, по-моему, отыграл всех возможных маргиналов, в наказание за любовь к Альмодовару⁶⁹.

– Только чтобы увидеть, как датский принц показывает «Всё о моей маме»⁷⁰, стОит согласиться с вами играть.

– Я же говорю, man, будет весело. О, звонят.

– Это Федя, наверное. Ты бы набрал своей сестре. Сказал бы, что у нас очень много еды, может, это её как-то поторопит. И десерт я специально для неё берегу.

– Я бы набрал, sweetie⁷¹, но у неё как обычно села батарейка, потеряно зарядное устройство, сломались часы и так далее. Не переживай, она приедет, тем более, раз есть десерт.

– Привет, Ксюнь, здравствуйте все. Извините, что опоздал. Тут два торта и пироги, я утором испёк. Они должны быть ещё тёплыми, я их в термосумке вёз. Но могли и остыть, пока я с этими упырями разговаривал.

– Разогреем, не переживай. Хотя не стОило – нам ты нужен, это главное.

– Да нет, приготовление еды меня успокаивает. Помогает сконцентрироваться, особенно перед важными встречами.

– Садись, отдохни.

– С удовольствием, спасибо. А куда садиться? На Джерри Магуайера⁷²?

– Нет, Джерри теперь, видимо, для Лизы. А ты садись в это большое кресло. Федя – это Антон. Антон – это Федя. Вы столько слышали друг о друге, что заочно уже знакомы.

– Очень приятно.

– Взаимно.

– Как прошли твои переговоры?

– Ужасно. Седьмой раз встречаемся для утверждения сценария и седьмой раз не можем утвердить. Я этот текст уже раз двести переписывал. А им всё не нравится. То одно, то другое, какой-то кошмар.

– Чего хотят, man⁷³?

– А чёрт их знает, Влад. Сегодня, например, сказали, что у меня неправдоподобно описан ад. Я им говорю: «Ну, вы покажите мне натуру, я посмотрю и опишу всё как есть».

– А они?

– Решили, что я шучу. А я не шучу, мне надоело, сил нет.

– А что за фильм?

– Да какой-то современный не то боевик, не то блокбастер.

– С адом?

– Представляешь теперь, как мне тяжело?

– Представляю. Положить тебе ещё рыбки?

– Положи, милая. И паэльи. И вот это, я не знаю, что такое красивое, но ты мне тоже положи. Спасибо большое.

– А как твой сценарий для федерального канала?

– Не знаю пока. Отдал, сказали – посмотрят. Меня там во время собеседования спросили, что я знаю о присоединении Крыма.

– Это они зря, конечно.

– И что ты им ответил, man⁷⁴?

– Что просили. Про план Потёмкина 1782, про манифест Екатерины II, про капитана Берсенева на фрегате «Осторожный» и так далее.

– А они что?

– Сказали, что их интересует не это присоединение Крыма.

– Кто бы мог подумать, man.

– В общем, полагаю, вряд ли они теперь возьмут мой сценарий. Ну и чёрт с ними. Не первый раз.

– Не расстраивайся, Федь. Твоё время ещё обязательно придёт.

– Наш датский принц прав. Это не конец.

– Спасибо, ребята. Слушайте, я уже лет 6 хочу спросить: а почему Павел Арсеньевич – датский принц? Это связано с его манерами или корнями?

– Both, man⁷⁵.

– Его прадед происходил из древнего рода, которое имеет какое-то отношение к королевской семье.

– Круто!

– Косвенное, должен заметить.

– Не скромничай, Паш. У них и герб собственный есть.

– Да ладно, подумаешь – герб…

– Действительно. Don't be shy, buddy⁷⁶. Ты чего-то сегодня вообще какой-то молчаливый, man, больше обычного. What's happened⁷⁷?

– Он утром в «Гормосэнерго» ходил. Нам повторно пришёл счёт, который мы давно оплатили. Паша решил прояснить ситуацию. Ну, и зарядился там позитивом. Ему впечатлений теперь на полгода хватит.

– Sociability is hard enough for me⁷⁸. Вот вы ржёте, а там сидела усатая женщина. Я серьёзно. У неё усы как у Игоря Николаева. Я такого никогда в жизни не видел.

– А гуттаперчевого мальчика и сиамских близнецов ты там не встретил?

– Смейтесь-смейтесь. Я так испугался, что даже не отреагировал, когда она стала на меня орать.

– Но квитанцию повторно не оплатил?

– Нет. Хотя был близок к этому от ужаса. Но удержался. Я впечатлительный, но ответственный – помнил, зачем туда пришёл.

– Браво, man⁷⁹. От лица всех, воющих с хамством и бюрократией, выражаем тебе благодарность.

– Спасибо, польщён.

– Федор Михайлович, а пройдите-ка тест.

– Владислав Андреевич, оставьте его, ради Бога, он только что пришёл.

– Правда, Влад, пусть Федя поест.

– Ну, я вообще многозадачен. Особенно когда дело касается еды. Могу есть и слушать, есть и курить, есть и писать, есть и что-нибудь смотреть…

– Есть и пить?

– Само собой. Так что давай свой тест.

– Он глупый, Федя.

– Это правда.

– Откуда вы знаете?

– Влад нас всех заставил его пройти.

– Тем более. Я люблю всякую ерунду, особенно за компанию. Ксюнь, а можно мне ещё паэльи?

– Конечно, о чём ты спрашиваешь? Держи.

– Попрошу тишины.

– Владислав Андреевич, Вы как будто Нобелевскую речь собираетесь произносить.

– Во-первых, не завидуйте моему красноречию, Андрей Александрович. А, во-вторых, как знать. Будешь ещё смотреть на меня в Стокгольмской ратуше, приятель.

– Это только в том случае, если премию вдруг решат вручать за эго. Но смотреть я, конечно, буду. И буду только рад. А пока – давай свои вопросы.

– Благодарю. Итак. Тест: «Солистом какой группы Вы могли бы стать?» Готов, man?

– Всецело.

– Первый вопрос: «Лучше всего у вас получается: а) играть на музыкальных инструментах b) красиво двигаться по сцене c) петь d) сочинять песни»?

– Ну, точно не второе. Во мне 2 метра роста и 90 килограммов веса. Первое тоже мимо. А вот насчёт третьего – тебе лучше знать, ты столько раз слышал меня в караоке.

– Ну, в общем, поёшь ты даже очень неплохо. И насчёт песен я бы тоже подумал – музыку ты не пишешь, а стихи – да.

– И очень красивые, кстати.

– Спасибо, милая.

– Ну, так что в итоге, man⁸⁰?

– Пусть будет «петь». Не знаю, как насчёт лучше всего, но мне это нравится.

– Хорошо. Второй вопрос. «Ваша самая привлекательная часть тела: а) губы b) грудь c) глаза d) бёдра и всё что за ними»?

– Боги! Где ты нашёл этот тест?

– Эта тайна умрёт со мной.

– Давай, Федя, мы все через это прошли.

– Интересно, а что вы все ответили на этот вопрос? Ну, кроме тебя, Ксюш, – тебе не зазорно выбрать любое из предложенного, ты всё-таки девушка.

– Мы все ответили «глаза», не волнуйся.

– Включая Ксюху, кстати.

– Антох, а ты тоже проходил этот тест?

– А как же. Мы своих не бросаем. К тому же, я, как и ты, люблю всякие глупости.

– Ладно. Если МГИМО не осталось в стороне… Пусть будут «глаза».

– Отлично. Третий вопрос: «Извините, что об интимном, но Вы… a) девочка b) мальчик c) это мой секрет d) ещё не определился»?

– Влад, а ты уверен, что это тест про музыку?

– Уверен-уверен. Не уходи от ответа, Федя.

– Да куда мне уходить-то? Тем более что здесь всё более-менее очевидно. Второе.

– Так. Идём дальше. «Чтобы песня стала хитом, самое главное… a) мощная ротация по радио и тв b) прилипчивый мотив c) никому не известная хрень d) хорошие слова?»

– Ну, это просто – хорошие слова. Я же всё-таки по текстам.

– Done, man⁸¹. Пятый вопрос. «Ваш главный порок… a) наркомания b) сквернословие c) алкоголизм d) храплю во сне»?

– А всё вышеперечисленное нельзя выбрать? Чего вы ржёте?

– Нет, я всё понимаю, но храп?! Ты серьёзно, man?

– Редко, но случается. У меня кривая носовая перегородка. Меня девочка в первом классе портфелем по лицу ударила.

– Нарочно?

– Ага.

– Что это за ведьма?

– Действительно, Федь. Чего это она?

– Не знаю. Она мне нравилась очень. Я ей стихи писал, контрольные за неё делал и отдавал своё какао на завтраке. А она взяла и врезала мне портфелем. Сказала, что я урод.

– Стерва.

– Правда. Не переживай, милый. Она сейчас наверняка очень жалеет.

– Вряд ли. Она в нашем паспортном столе работает.

– Что и требовалось доказать. Карма её догнала, Федь.

– Согласен с Антоном Станиславовичем, man. Хуже может быть только ЖЭК.

– Она и там работала раньше.

– Какой карьерный рост, buddy⁸²!

– Ты серьёзно, Федя?

– Абсолютно. Я её три года назад там встретил, когда документы о замене счётчиков на воду принёс. А в прошлом году пришёл загранпаспорт оформлять, смотрю, а она уже здесь работает. Только это теперь не паспортный стол называется, а как-то по-другому.

– ОУМФС.

– Да, точно.

– И как она сейчас выглядит?

– Ну так…

– Понятно. Не того человека она портфелем стукнула, вот что я тебе скажу, man.

– Согласен с будущим лауреатом.

– А перегородку надо бы исправить, Федь. Давай я тебе дам телефон своего лора? Она очень хороший врач.

– Началось.

– Федя, соглашайся скорее, а то Ксюха сейчас риноскоп принесёт.

– И самостоятельно выправит тебе перегородку.

– Господи, какие же вы дураки. Взрослые ведь люди, с высшим образованием. МАРХИ, ИССА, МГИМО, Мориса, страшно сказать, Тереза… А ведёте себя как в младшей группе детского сада. Пользуйтесь тем, что я вас всех очень люблю…

– Ну, не обижайся, милая. Мы тебя тоже любим. Даже с риноскопом.

– Я не обижаюсь. Привыкла за 10 лет. Но телефон тебе, Федя, я всё-таки дам.

– Спасибо, Ксюня.

– Ну, так что там с пороком, buddy?

– Пусть будет алкоголизм – это самое очевидное.

– Оk, записано. Дальше. Шестой вопрос. «По вашему мнению, лидером группы должен быть… a) самый наглый b) самый талантливый c) самый красивый d) тот, кто спит с продюсером»?

– Пусть будет самый талантливый. Я в это верю. Даже несмотря на то, что жизнь постоянно доказывает мне обратное.

– Вполне разумно, man⁸³. Седьмой вопрос.

– А сколько их там ещё, Влад?

– Всего три осталось, потерпи.

– Ну, оk.

– «Друзья по группе говорят, что хотят избавиться от ударника. Ваша реакция? a) пусть всё решает продюсер b) придётся расстаться – он тормозит успех группы c) нельзя, мы начинали вместе и должны держаться друг друга d) а хрен вы меня выгоните!»

– Ну, я преданный как лабрадор. Поэтому третий вариант.

– Трогательно, man.

– А ты что ответил, интересно?

– Последнее, конечно.

– Я мог бы догадаться.

– Восьмой вопрос. «На сцене во время песен вы предпочитаете… a) бегать по сцене, крушить барабанную установку b) пританцовывать c) скромно стоять у микрофона d) медленно раздеваться?»

– Тут ты тоже ответил последнее, Влад?

– Нет, тут я ответил «пританцовывать». Но мне льстит твоя вера в мою неотразимость, Федя. Так что ты выбираешь?

– «Скромно стоять у микрофона».

– Есть. Девятый. «Вы не можете выйти на сцену… a) пьяным b) трезвым c) голым d) не накрашенным»?

– Ну, после таких вопросов я трезвым вообще никуда уже не выйду, я думаю. Давай отвечу «голым». Это зрелище действительно устрашающее.

– Записано. И последний вопрос. «О чём вы предпочитаете петь? a) о ненависти и страданиях b) о любви и счастье c) на философские темы d) весёлый, ничего не значащий абсурд»?

– И хотел бы я, Влад, петь весёлый, ничего не значащий абсурд, но что-то внутри всё время предательски срывается на философские темы. Так что – третье.

– И мы любим тебя за это. Так, записали. Подводим итог. Ого!

– Что там? Неужели «Мираж»?

– Нет, всё круто – «U2»⁸⁴ у тебя, man. «Харизматичность и звёздная аура – вот что даёт вам право нацепить на нос тёмные очки и быть на равных с сильными мира сего». Повезло тебе, man.

– Да уж это конечно, особенно про звёздную ауру мне очень подходит. А у вас что?

– У меня «Brainstorm»⁸⁵.

– «Эй, друг, что мы делаем здесь?»

– «У нас был план, но он кончился весь»⁸⁶

– Кто бы сомневался, honey⁸⁷. И без теста было понятно, в какую группу тебя бы взяли.

– Ну, знаешь, Влад, любить брит-поп и играть брит-поп – не одно и то же.

– You mean, можно играть, не любя?

– Или любить, не играя, да.

– May be, sunny⁸⁸. Но я бы гордился таким результатом.

– Я и горжусь.

– С датским принцем всё понятно – у него тоже «U2», что совершенно неудивительно, учитывая количество лет, которое они с Ксюней любят этих странных ирландцев. Хотя я их тоже люблю, чего уж там.

– А когда ты берёшь в руки их пластинки, у тебя не бывает ощущения, что пафос, которым буквально пропитан винил, такой высокой плотности, что проникает внутрь тебя прямо через кожу? Так глубоко, что тебе тут же хочется звонить папе Римскому, списать долги странам третьего мира и вступить в «Международную амнистию»?

– Не без этого, да. Но ты забыл, с кем говоришь, man, – по части толкания напыщенных речей я дам я сто очков вперёд даже Боно. Что, of course⁸⁹, только усиливает мою любовь к «U2».

– Да, мы в курсе, Владислав Андреевич.

– Довольно странно слышать это от человека, который сам пару лет назад провёл несколько часов под проливным дождём на их концерте в Лужниках. Или будете отрицать этот факт, Андрей Александрович?

– Не буду, конечно. Тем более что все присутствующие здесь находились на том концерте вместе с нами. Но не вижу противоречий – мой стёб по поводу пафоса фронтмена этой группы никак не мешает мне быть поклонником их музыки. И странно, что ты не вспомнил другую историю – как застряв однажды зимой в лесу по дороге на дачу к Пете с Васей, мы орали «Elevation»⁹⁰ на морозе, греясь их песнями и шампанским, пока Лиза чинила твою заглохшую машину.

– У меня была мысль рассказать эту историю, man, но потом я подумал, что ты сам наверняка не упустишь шанса вспомнить это. Особенно ту часть, где мы перешли к танцам. Помнишь, Ксюнь?

– Я отлично это помню, милый, в основном потому, что пили тогда только вы, а мы с Лизой были заняты авторемонтом. И пока твоя сестра копалась во внутренностях машины, я светила ей туда фонарём. И ваш нестройный хор из трёх голосов я тоже не забыла – ты, Андрей и Паша, поющие «Is it getting better? Or do you feel the same?⁹¹», было настолько впечатляющим зрелищем, что я посмотрела бы на это ещё раз.

– Я бы, кстати, тоже. Меня-то с вами не было.

– И меня.

– Это легко исправить, guys, машина у меня сейчас, конечно, поновее, но «U2» я любить меньше не стал. Так что если ребята меня поддержат – можем как-нибудь повторить. Для Феди с Антоном.

– Обязательно. Но позже.

– Как скажете. Позже – так позже. Я сделал всё, что мог, друзья. Наше трио временно взяло паузу. Придётся вам пока довольствоваться классическими записями. Ну, а тебе, Федя, радоваться такому результату теста. Я был бы счастлив, если бы мне достались «U2». Но у меня, увы, не они.

– А кто у тебя?

– Да, Владислав Андреевич, не стесняйтесь, откройте нам секрет.

– Спокойно, Андрей, никакого секрета здесь нет. У меня «Песняры». Хватит ржать. В конце концов, я не один такой.

– Это правда. У меня тоже «Песняры».

– Благодарю за поддержку, man⁹². Ты ведь мог оставить эту тайну при себе. И все бы тебя поняли. Но Вы совершили мужественный поступок, Антон Станиславович.

– Не вижу смысла скрывать. Это всё равно стало бы известно когда-нибудь. И не за что, Влад. Такие как мы, должны держаться вместе.

– А я всегда подозревала нечто подобное, Антош.

– Что когда никто не видит, я слушаю советский фолк?

– Не просто слушаешь – мечтаешь его играть.

– Мне, дорогая, не идут усы.

– А брюки клёш?

– Издевайся – издевайся. Тебе хорошо, тебе твои любимые достались.

– Расслабьтесь, ребята, у меня «ABBA⁹³».

– Ну, мне, конечно, сразу полегчало, Андрей. И как-то тут же вспомнилась: «You are the Dancing Queen, young and sweet only seventeen, оооо⁹⁴».

– Ну, я ждал чего-то такого, да. Правда, не от тебя, Антох, а от Владислава Андреевича. Но то, что эти строчки сейчас вспомнил ты, добавляет ситуации особый шик.

– Да, ладно, Андрюх, всё не так плохо. «ABBA» – легендарная группа. Их песни записываются на подкорку сознания навсегда.

– Думаешь, милая, они поэтому мне достались?

– Думаю, не надо было выбирать в девятом вопросе ответ «не накрашенным».

– Люблю тебя, дорогая.

– Это взаимно, Андрюх.

– Нey, man⁹⁵, я тут подумал, – раз уж у нас обоих «Песняры» – может, нам объединить творческие усилия? Тем более что у каждого из нас в отдельности они своим масштабам явно не впечатляют, настолько, что мой постоянный коллектив временно прервал со мной сотрудничество, как мы сейчас узнали. Возьмёшь меня на подтанцовку?

– Если ты будешь танцевать, а Антоша – петь, это будет уже какая-то другая группа, Влад. Хотя я бы лично на этот концерт сходила. Но я и на пятый вопрос ответила «наркомания», так что неудивительно.

– А я «алкоголизм», поэтому можем организовать. Влад, мне нравится твоё предложение. Надо только с репертуаром определиться. Что скажешь?

– Скажу, что я тоже выбрал наркоманию, так что – anytime⁹⁶. Вот только найду того, кто поможет мне с хореографией.

– Поверь, Влад, на фоне моего вокала любой танец будет выглядеть шикарно. С каждой нотой в моём исполнении количество твоих поклонников будет только расти.

– Заманчивая перспектива, man⁹⁷. Значит, договорились – с тебя песня, с меня танец. Ксюнь, с тебя поддержка зала.

– Ну, разумеется. И драгдилер тоже с меня.

– О, в дверь звонят. Кто бы это мог быть, honey⁹⁸?

– Ну, вариантов не много – это или твоя сестра, или Свидетели Иеговы.

– Второе вероятнее. Потому что моя сестра обычно опаздывает на три часа, а прошло всего два.

– Ксюня, милая, привет. Здравствуйте всем.

– Привет, Лиза.

– Сестра, здравствуй, сестра. Нам не так уж долго осталось быть здесь вместе, здравствуй, сестра.

– Попытаться простить тебе, что ты не всегда пел чисто? Сейчас я всех поцелую.

– Звучит как угроза, Лиза.

– Влад, а ты, конечно, не мог не влезть со своим язвительными комментариями, да?

– Конечно.

– Ну конечно.

– Конечно.

– Ещё по кругу?

– Не будешь теперь меня целовать из-за этого?

– Не дождёшься. Я с тебя начну.

– Проходи, дорогая. Ты помнишь Антона?

– Конечно.

– Да ничего она не помнит, запиши ей на листке.

– Не слушай его, Ксюнь. Разумеется, я помню Антона. Привет.

– Привет. Рад тебя видеть.

– Взаимно. Я тоже всех очень рада видеть. Простите, что опоздала. Вы не представляете, что случилось. У меня сломалась плита.

– А могла бы сохранить интригу.

– Причём, так неожиданно сломалась.

– Два месяца назад.

– Два месяца назад, Влад, отошёл контакт, его я сама поменяла. Это было не сложно. А сегодня, вернее, вчера вечером, сломалась духовка. Я пыталась найти гарантийный талон.

– Что, разумеется, было обречено на провал с самого начала, как и любая попытка найти что-нибудь в твоей квартире, Лиза.

– Влад, ты можешь помолчать?

– Я думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос.

– В общем, талон я не нашла, пришлось вызывать платного мастера. Он опоздал. Я ждала его полтора часа сверх условленного времени.

– Неприятно, правда?

– Но он всё-таки приехал. Я тут выяснилось, что у него нет какой-то нужной детали. Я не слишком подробно рассказываю?

– Ну что ты. Нет, конечно. Давай ещё подробнее. Нам же всем безумно интересно послушать историю из серии: «Мне 31 год, и я не могу решить элементарную бытовую проблему». Не хватает подробностей. Расскажи, во что мастер был одет, какой именно детали у него при себе не оказалось и где их обычно берут. У нас вся ночь впереди.

– И почему наши родители не ограничились одним ребёнком? Короче, мастер уехал за этой деталью на то ли рынок, то ли склад. И мне пришлось опять его ждать. Потому что в другой раз приехать ко мне он мог только через две недели.

– Ну и подождала бы две недели, чего страшного-то? Я вообще не понимаю – зачем тебе плита, Лиз? Ты же не умеешь готовить. Я давно тебе говорю – купи палатку с курицами-гриль, которая напротив твоего дома стоит. Ты же всё равно исключительно там питаешься. И духовка у тебя сломалась, потому что не выдержала количества разогретых в ней кур. Вернее, она не выдержала унижения от того, что её используют не по назначению, а как микроволновку. И от обиды сломалась.

– Ксюнь, он далеко сидит, мне не дотянуться. Дай ему по голове от меня, пожалуйста. Слева. Всё равно он этим полушарием не пользуется. Он же ярко выраженный гуманитарий.

– Не хочется разрушать твою гладкую теорию, но вынужден напомнить тебе, что я – лингвист. А за языки отвечает как раз левая половина мозга. Поэтому прежде чем планировать членовредительство, подумай, кто тебе потом будет все твои инструкции для иностранного ПО переводить.

– Вот видишь, Ксюнь? Он всё время надо мной смеётся. Это какой-то кошмар.

– Лиза, он не над тобой смеётся, а над тем, как сложились обстоятельства. Не обижайся. Мы тебя очень любим. Бить твоего брата я не буду, у меня есть предложение получше: давай обыграем его в «Слона» сегодня. Они сейчас объединяться в свой ехидный кружок, а мы соберём свою команду и жестоко им отомстим.

– С удовольствием. Он мне вечно какие-то дикие фильмы загадывает. И ржёт потом, когда я руками и ногами размахиваю.

– Потому что нужно не конечностями размахивать, а кино показывать. Это не утренняя гимнастика, Лиза.

– Вот видишь. Именно об этом я тебе говорю, Ксюнь.

– Не переживай. Мы ему это припомним сегодня. Федя ты будешь в нашей команде?

– А как же. Свежи ещё в памяти мои мучения от попыток показать в пантомиме «Чёрного лебедя⁹⁹». Влад это специально тогда загадал. Чтобы посмотреть, как человек моей комплекции попеременно изображает Милочку Кунис и Наташу Портман.

– Ты забываешь про Касселя. Он у тебя тоже отлично получился.

– Издевайся – издевайся. Мы решительно настроены.

– Чувствую, изображать мне сегодня Деми Мур в «Стриптизе». Чего Вы разозлились, Фёдор Михайлович, не понимаю? Свет наш Миленский «Лебедя» в твоём исполнении ведь угадал и даже сцену конкретную называл, по-моему.

– А что мне оставалось делать? Девчонок к тому времени вы с Андреем выбили. В финале нас осталось двое, и любой Федин пируэт мог стать последним. Чего вы ржёте? Я не знаю, кому из нас было хуже.

– Тогда решено. Объединяемся и мстим этим снобам. Антон, ты в какой команде будешь?

– Боюсь, что я тоже не устоял бы перед этим зрелищем – когда Федя танцует «Озеро», поэтому придётся мне играть за снобов. Да и не бросать же их вдвоём.

– Спасибо, man¹⁰⁰. Мы ценим твою самоотверженность.

– Ну, и решительно настроенные женщины – это по Вашей части, Антон Станиславович.

– Именно, Андрюх, именно.

– Отлично. Когда приступаем, Ксюнь?

– Ты поешь сначала. Без плиты же целый день сидела, голодная наверняка.

– Ты не представляешь себе насколько.

– Я тебе лучший кусок рыбы оставила.

– Спасибо, милая. Ой, совсем забыла. Я же фруктов купила. И домашнее мороженое. В машине лежит.

– В машине, Лиза, уже лежит молочный коктейль.

– Ничего подобного. Я его в твою переносную сумку-холодильник положила.

– А говорила, что не брала её у меня. Я же тебя спрашивал, куда она делась?

– Ну, я взяла и забыла. А сегодня вспомнила о ней, когда мороженое купила. Какая же ты зануда всё-таки, Влад, кошмар. Тебе холодильника жалко, что ли? Ой, а это, наверное, тот самый Том Круз?

– Тот самый, Лиза, сейчас наверняка совершает саентологические обряды. А это пуфик.

– Ты бы за мороженым с фруктами сходил лучше, раз тебе всё равно заняться нечем. Возьми ключи.

– Ладно, давай, что ж с тобой делать? Тяжело иметь сестру, у которой память как у рыбки.

– Ой, иди уже. А Том ничего такой, симпатичный. Ксюнь, мне на него сесть?

– Нет, он слишком маленький. Ты достаточно настрадалась сегодня, садись на моё место. А мы с Томом уж как-нибудь проведём этот вечер вместе.

– Слушайте, а что это за дама с мёртвым от ботокса лицом устроила мне допрос у вашего шлагбаума? Долго выясняла, кто я, к кому приехала и где планирую оставлять машину.

– Да-да. Меня тоже эта тётя встретила. Притом, что я приехал на два часа раньше Лизы. Она дежурит у вас там, что ли, ребят?

– Не исключено.

– Это Марина. Наш общественный комитет, председатель жилищного кооператива, главная по сборам, ответственная за порядок и так далее.

– Ум, честь и совесть нашего товарищества, ребята.

– А чего она не приветливая такая? Из-за ботокса?

– Из-за него, конечно, тоже. Но вообще она нас не любит. Потому что мы с Пашей отказались участвовать в травле.

– Какой травле?

– У нас тут живут девчонки, недавно переехали. Молодые, красивые, вежливые. Ведут себя тихо, никому не мешают, взносы платят вовремя. В общем, всё было нормально, пока Марина…

– …которая, кстати, просит называть себя Риной.

– Какой изыск.

– Не то слово.

– В общем, пока Рина-Марина не узнала откуда-то, что девушки якобы работают в эскорте.

– А её какое дело?

– Вот мы то же самое сказали. Но Рину было уже не остановить. Она созвала по этому поводу внеочередное собрание жильцов, больше похожее на комсомольское, и требовала общим голосованием исключить девчонок из кооператива.

– Как мило.

– О да.

– А вы что?

– Мы, естественно, сказали, что никогда в жизни за это голосовать не будем. Что чужая личная жизнь – не тема для обсуждения на собрании жильцов.

– Вообще не тема для обсуждения.

– Точно. И в товарищеских судах мы участия принимать не намерены.

– А ещё напомнили ей, что исключить собственника не так просто. И кроме внутреннего устава жилищного комплекса, есть ещё законы РФ. И если девушки решат судиться с кооперативом, то стопроцентно этот суд выиграют. А покрывать их расходы придётся членам товарищества.

– И что было дальше?

– Дальше члены товарищества задумались.

– Хотя до этого были готовы единогласно голосовать за исключение девочек.

– Как это обычно бывает, потеря денег пугает больше, чем потеря совести.

– А девчонки, бедные, наивные, ещё зачем-то на это дикое собрание пришли. Им там всякие гадости говорили, они не ожидали такого, расплакались.

– В общем, мы сказали, что до тех пор, пока реальных оснований для вопроса об исключении не будет, мы отказываемся участвовать в этом судилище.

– А ещё сказали, что если девушек не оставят в покое, мы поднимем вопрос о превышении полномочий правления.

– Короче, отстояли девчонок.

– И теперь Рина с нами не здоровается.

– Вот стерва какая.

– А кто её избрал-то?

– Да как обычно – какие-то люди.

– Мы лично за неё не голосовали.

– Крутые вы, ребята.

– Спасибо, только это не конец истории.

– Слушаем внимательно.

– Вышли мы тут на днях с Ксюней собаку выгулять. И увидели, что в сугробе лежит мужчина. Мы подошли посмотреть, что с ним. Проверить, живой ли.

– Живой?

– Живой. Но очень не трезвый. И не слишком удобно ему было там лежать.

– И нежарко.

– В общем, пока я звонила в скорую, а Паша вытаскивал его из сугроба, к нам не подошёл ни один человек. Ни один. При том, что время было относительно не позднее, но все наши верные поборники морали в абсолютном большинстве прошли мимо. Все, включая Рину.

– Не забыв участливо поинтересоваться, что с мужчиной.

– Да, и поняв, что он нетрезвый, презрительно фыркнуть и пойти дальше.

– Сказав нам на прощание, что мы занимаемся ерундой. А ему «просто нужно проспаться».

– В сугробе?

– В -20?

– Именно. Отморозив себе конечности и почки. То есть логика такая: если у него, например, прихватило сердце, то ещё можно проявить внимание. Хотя, конечно, тоже не факт – может он наркоман какой? А если он пьян, то тогда точно нет.

– Типа сам виноват. Пусть помирает.

– Какое удивительное великодушие.

– И человеколюбие.

– Да. Но самое главное в этой истории не это – это как раз обычная ситуация. Самое интересное, что на помощь к нам вышли те самые девчонки. Причём, совершенно неожиданно.

– И без нашей просьбы. Принеси пледы, полотенца, термос с чаем и предложили на своей машине отвезти мужчину в больницу.

– А когда мы сказали, что лучше всё-таки, чтобы его забрали врачи, остались дожидаться с нами скорую.

– Сделали они это, я уверен, не потому, что мы за них заступились, а потому что для них это нормально.

– Да это и без пояснений понятно.

– А что с дядей?

– Ничего. Врачи сказали – лёгкое обморожение и сильная алкогольная интоксикация. Но после капельниц и сухого тепла будет в порядке.

– Молодцы вы, ребята. И девчонки тоже.

– Да мы-то ладно. А вот девчонки – да.

– Нескучная у вас тут жизнь, друзья мои. Собрания, цербер-Рина, мужчины в снегу … Есть место для мысли, для слова, для поступка, в конце концов…

– Ну, Вы, Антон Станиславович, тоже дома не скучаете, сдаётся мне.

– Нет, Андрей Александрович. Я простой парень с Вернадского. Мне такие события и не снились.

– Простой парень с Вернадского – не слушай его, Андрюх. Он полжизни прожил в МИДовском доме на Смоленской набережной. Не прибедняйся.

– Я не прибедняюсь. Это когда было? Последние 15 лет я – житель типовой и, не будем этого скрывать, не очень благополучной многоэтажки.

– Да ладно, Антох, проспект Вернадского – хороший район.

– Район – возможно, а вот мой конкретный дом – не очень. Из окон тоскливый вид на 4 полосы, вокруг серый бетон, во дворе шедевр городского искусства из старых покрышек.

– Лебеди?

– Нет, Андрей Александрович, Вы слишком хорошего мнения о фантазии и способностях декораторов ЗАО. Просто клумбы, крашеные в дикие цвета. И самое большое событие в нашем доме происходит, когда пьяный Коля из 15ой квартиры гоняет жену Нину сапёрный лопаткой. А твоя главная дилемма при этом – разбираться самостоятельно или вызвать наряд? Потому что не знаешь, что чем кончится, а, главное, что хуже.

– И что ты обычно выбираешь?

– По-разному. Зависит от того, пил Коля портвейн «Три топора» или бодяженный лосьон «Кедровый». Ну, и ещё – зовёт ли меня Прасковья Витальевна из 17ой квартиры на помощь.

– Да ты герой, Антоша.

– Какое там… Каждый раз, прикрывая собой Нину или вызывая наряд, я вспоминаю вечное: «Безумие – это снова и снова повторять одни и те же действия, ожидая разного результата».

– Эйнштейн?

– Считается, что да. Хотя есть и другие версии. А ещё я думаю о том, доживу ли до времени, когда полиция и вообще все органы правопорядка будут вызывать у меня чувство безопасности, а не тревоги.

– Ты не один об этом думаешь, поверь мне.

– Я знаю, Федь. Но от этого не легче. Я бы, кстати, выпил ещё.

– Давай.

– В общем, контингент у нас в доме специфический. Не склонный ко всем этим вашим интеллигентским рефлексиям.

– Во-первых, не факт.

– В смысле?

– В смысле, ты же не знаешь, от чего они пьют.

– Думаешь, от того, Ксюх, что не смогли определить, бытие определяет сознание или сознание бытие?

– Почему бы и нет?

– Ну, допустим. А, во-вторых?

– А, во-вторых, все эти условные градации на интеллигентных людей и, как говорит наша Рина, «от сохи», действительно очень условны. Доктора наук тоже могут вести себя безобразно. А пьющие люди проявлять удивительные человеколюбие и заботу о ближнем. Ты с Колей в трезвом виде беседовал когда-нибудь?

– Неоднократно. Уговаривал его бросить пить или хотя бы делать это в отсутствии супруги.

– А он что?

– Всегда полон раскаяния, оно у него даже сильнее абстинентного синдрома. Клянётся, что больше не будет. Или хотя бы постарается. Я киваю, а через две недели всё повторяется снова.

– Ну, ты хотя бы пытаешься.

– Это да. Кстати, в трезвом состоянии Коля ведёт себя на удивление мирно. Он отзывчивый, и часто помогает людям. Особенно с ремонтом автомобилей. Причём, совершенно бесплатно. Один раз спас меня от угона и кражи. Я стекло в машине не опустил. Припарковался и ушёл в магазин, хотел пешком пройтись. И мало того, оставил на приборной панели телефон. Так Коля не поленился сначала Нину позвать, чтобы она машину постерегла, пока он меня искал, а потом, когда я не нашёлся ни дома, ни во дворе, остался сам её охранять. Около часа стоял. Хорошо, лето было. А на мой вопрос, как я могу его отблагодарить, удивлённо ответил: «Какая благодарность? Спасибо сказал – и достаточно. Мы же соседи, ё-моё.» Я чуть не заплакал. Два дня под впечатлением ходил. Понимаете?

– Конечно.

– Я бы тоже ходил под впечатлением. У меня не то, что соседей нет, которые так сделали бы, у меня и среди знакомых, не уверен, что много желающих стеречь мою машину нашлось бы.

– Вот именно, Андрей Александрович, именно. А Коле я всё-таки сделал подарок – купил ему новую дрель со сменными свёрлами. Он мне говорил как-то, что его стала плохо работать. Так он ещё брать не хотел – всё повторял, что неловко.

– Вот видишь. А ты говоришь «контингент специфический». Зато люди хорошие. У нас вот кедровый лосьон никто не пьёт. А что толку?

– Полностью согласна с Ксюней. Наши с Владом родители живут в доме от Академии наук. Так вот мы за 30 лет чего там только не видели. И пьянки, и драки, и сплетни, и доносы друг на друга ради повышения и места на кафедре. А недавно, вот, веник украли.

– Какой веник?

– Обычный, хозяйственный. Из прутьев. На лестничной площадке соседи постоянно курят. Окурки в банку они ещё как-то стараются бросать, а пепел туда стряхивать – уже не напрягаются. Весь пол засыпан. У лифтов всегда сквозняк. Чтобы пепел не заносило в квартиры, мама поставила там веник и совок, в надежде, что соседи будут за собой подметать. Но пока подметает только мама. При том, что она-то как раз не курит. Ну, и, в общем, стоял этот веник у мусоропровода. Две недели стоял, никто его не трогал. На третью неделю веник исчез.

– А совок?

– Совок, что примечательно, остался на месте. Мама удивилась, конечно, но что делать – купила новый веник. Стала его в тамбуре закрывать вместе совком, на всякий случай. Купила и забыла об этом. Тут на днях старшая по дому встретила маму и рассказала ей, что они с членами товарищества просмотрели видео с камер наблюдения, как всегда в конце месяца. На плёнке видно, как наш сосед с шестого этажа крадёт веник. Не поленился ради этого ночью встать и на два этажа вниз спуститься.

– Ну, слушай, Лиза, почему сразу крадёт? Может, у него какая-то чрезвычайная ситуация произошла ночью.

– Для которой экстренно понадобился веник, Федь?

– Ну, а почему бы и нет? Мало ли что в жизни бывает…

– Я бы, милый, с радостью с тобой согласилась, несмотря на то, что это совершенно не правдоподобно звучит, потому что веник он обратно не вернул, даже после того, как, по твоей теории, разрулил свою чрезвычайную ситуацию. Но старшая по дому сказала маме, что они с правлением этого соседа спросили, зачем он взял веник. И он совершенно спокойно ответил: «Я думал, ночью камеры не работают, и никто не узнает. Хотел веник к себе в гараж забрать». Вот и вся экстренная необходимость.

– Потрясающе.

– Да уж куда там… А самое главное – знаете, кто этот дядя? Доктор наук, завкафедрой, член-корреспондент, специалист по молекулярной биологии. Примерный семьянин, отец двоих детей.

– Похититель веников.

– Равнодушный к совкам.

– Вот вы ржёте, а я до сих пор понять не могу – как так можно? Дело даже не в том, что веник стоит 150 рублей, а он академик РАН, господи. А в том, что он ведь это заранее продумал: что надо ночью встать, – 2 часа ночи таймер на плёнке показывал, – чтоб никто не видел, пешком по чёрной лестнице спуститься, рассчитать, когда камера, возможно, не работает… Кошмар какой-то. А ты, Антош, говоришь – интеллигенция, контингент…

– Лиза права. Мой дед, например, живёт в доме Минобороны. Генштаб, ракетные войска, Военная академия… Раньше этот район считался не просто приличным, а почти элитным. Так вот я там тоже всякого насмотрелась. Как подполковник закрывает на лестничной клетке вышедшего покурить генерала, выступая, таким образом, за здоровый образ жизни. Особенно прекрасно, что генерал при этом курит все 30 лет и все 30 лет делает это в одних трусах. А потом в этих трусах начинает звонить в соседние квартиры, чтобы попасть домой, потому что ключи от общей двери он с собой, разумеется, не берёт.

– Ну, так это логично – куда ему их складывать, если он в одних трусах?

– Именно, Антош. А жена другого генерала пишет проклятия тому, кто ворует цветы из подъезда. Причём, натуральные проклятья. Пишет и вешает их на доску объявлений.

– Какая прелесть, Ксюх.

– И фантазия.

– А главное, серьёзный подход к делу.

– Не то слово.

– Ну, хоть в подъезде не писают.

– Предлагаешь их за это медалью наградить, Андрюх?

– Учитывая общее положение дел сегодня – было бы заслуженно.

– Наверное, ты прав. Только это ещё печальнее.

– Согласен с тобой. Я сам иногда от этого в тоску впадаю.

– Нет, ребят, я не понимаю – как можно попИсать в подъезде? Или в лифте? Тем более, своего собственного дома.

– Очень просто, Лиза. Так происходит, когда дом начинается с порога своей квартиры, а не с входа в подъезд или въезда во двор.

– И когда общественное – как бы ничьё. Поэтому можно украсть веник и попИсать в лифте, потому что и то, и другое как бы не часть твоего дома.

– А значит, мусоришь, воруешь, и гадишь ты тоже как бы не у себя.

– И до тех пор, пока это будет так, ничего не изменится.

– Вы, конечно, правы ребята. И теперь мне стало совсем грустно.

– Да уж действительно, весёлого мало.

– А вот вы мне ещё можете объяснить – когда люди не здороваются в лифте с соседями, с которыми вместе 30 лет в одном подъезде живут, это какой-то особенный ритуал?

– Наверняка. Но это не высший уровень.

– То есть?

– Объясню. Высший уровень, Федя, это когда ты с ними здороваешься, а они с тобой в ответ – нет. Стоят, молча, иногда ещё довольно улыбаются.

– Может, они просто глухие, Ксюнь?

– Половина подъезда? То есть предлагаешь мне им сурдолога вызывать?

– Как вариант.

– Знаешь, он мне скоро самой понадобится.

– Шумят?

– Не то слово. Чудовищно. Над дедом, например, живёт полковник Мишлюковский.

– Нам должно о чём-то это говорить?

– Нет. Просто он сам себя так называет и говорит о себе всё время в третьем лице.

– Уже неплохо.

– Да. У него есть дети и внуки, и это реальный ад, ребята. Девочка, кажется, Светочка, целыми днями играет на пианино – ну, как играет? Просто бьёт по клавишам в произвольном порядке, это может длиться часами. Я не преувеличиваю. Последний раз она так пять часов развлекалась. Реально как герой Дунаевского в «Курьере».

– «Жил на свете козёл, ни жираф, ни осёл»?

– Именно.

– А девочка в своём уме?

– Ты спроси, в своём уме ли полковник и её родители, если позволяют ребёнку так издеваться над соседями.

– Резонный вопрос.

– Но это не всё. Кроме девочки есть мальчик, который берёт уроки игры на гитаре, причём, исключительно по ночам. Очевидно, что музыка – не его стихия, но отсутствие таланта он с лихвой компенсирует упрямством. Поэтому часами отрабатывает один и тот же перебор на одном и том же аккорде.

– Господи, какой кошмар, Ксюх.

– Для меня, как вы понимаете, это двойная пытка – шумом и издевательством над инструментами. Объяснил бы уже кто-нибудь родителям, что Мацуева и Хендрикса из детей не выйдет, пусть отдадут их в бассейн. Всё же больше пользы.

– Особенно учитывая, что энергии им, судя по всему, не занимать.

– Не то слово. Дети бесятся по ночам, бегают по квартире, топают как табун лошадей, на днях вот три часа прыгали через скакалку. А ещё они роняют что-то всё время.

– Что?

– Не знаю. Дед говорит, что, судя по звуку – гантели.

– А полковник с женой глухие, что ли?

– Не исключено.

– А ты пробовала с ними говорить?

– Разумеется.

– И как?

– Никак. Первый раз мне ответила жена полковника. Сказала, что девочка будет играть, сколько хочет, на закон о тишине и нормы санпина ей плевать, ну и так далее. Причём, я, естественно, говорила с ней вежливо.

– Хотя была не обязана.

– Не просто не обязана – имела полное право, Ксюх. Я бы вряд ли смог соблюдать формальности после пяти часов ада.

– Да, а я в ответ получила типичное трамвайное хамство и имела возможность ознакомиться с богатым лексиконом жены отставного военного. Но этим не кончилось.

– Страшно подумать, что было дальше.

– Дальше ко мне пришёл их сын. Предварительно напившись до зелёных чертей, хотя, полагаю, это его обычное состояние. Угрожал мне и деду, я посоветовала ему проспаться. Он совет проигнорировал, выпил ещё и, уже еле держась на ногах, пришёл снова, требовать, чтобы я вернула его машину.

– Какую машину?

– Которую я, по его мнению, у него угнала.

– Белочка к дяде пришла. Прелесть какая.

– Я бы сказал, всё беличье семейство, Антох.

– Точно.

– Я спрашиваю: «А какая у Вас машина?» – «Hyundai Accent 1998 года», – отвечает. Я говорю: «Знаете, если бы я решила угонять автомобиль, выбрала бы что-нибудь поприличнее».

– Блин, Ксюх…

– Шикарно, милая. И что дальше?

– Ничего. Утром он всё-таки проспался, нашёл свой Hyundai 1998 года ровно там, где припарковал его накануне, сел в него и уехал.

– И не извинился?

– Наивный Андрей. Конечно, нет. Ни передо мной, ни, что значительно хуже, перед дедом, который всё это видел, очень переживал и возмущался. Чёрт с ними, с извинениями, детей бы своих унял, счастливый автовладелец.

– Слушай, а если в полицию обратиться? Или к участковому, например?

– Да обращались уже, бесполезно. Участковый посоветовал мне судиться с ними.

– Молодец какой.

– Не говори, профессионал.

– Какие сволочи, послушай. Дед же пожилой человек, нездоровый…

– В том-то и дело. Он неврологический больной, у него от этих звуков и депривации сна случаются тяжёлые приступы, не говоря уже о мигренях. Так что да – Лиза абсолютно права. Социальное положение никак не гарантирует приличного поведения, к сожалению. Вот тебе, пожалуйста – целый полковник. И что?

– «Ну, теперь, стало быть, пропал калабуховский дом. Придётся уезжать, но куда, спрашивается?»

– «Всё будет как по маслу. Вначале каждый вечер пение, потом в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее».

– «Крышка Калабухову!¹⁰¹»

– Вот же свиньи.

– Действительно, Ксюх, это ужасно. Мои соседи, правда, не многим лучше. Сделали у себя боулинг.

– То есть как, Андрюх?

– Очень просто. Переделали большую комнату в игровое поле. Установили дорожки и теперь катают там шары. Днём и ночью.

– А это вообще законно?

– Формально – нет. Но ты пойди, докажи, что там у них. Даже если судиться – не факт, что поможет.

– Слушай, ну это совсем уже. Хуже даже, чем девочка Светочка со своими экспромтами.

– Не говори, Ксюнь. А, знаете, что самое неприятное? Не бессилие, не отсутствие возможности чувствовать себя дома как дома и даже не хамство вот этих конкретных людей, находящихся в непосредственной близости. Самое неприятное – осознание факта, что пока люди не научаться уважать того, кто по стечению обстоятельств оказался рядом, ничего не поменяется. Не только в наших домах – вообще нигде. Хотя, может, я просто наивен и слишком зациклен на идее гражданского общества.

– Да нет, Андрюх, ты прав.

– Я тоже считаю, что без взаимного уважения никакие отношения работать не будут.

– Вопрос только в том, как к этому прийти?

– Боюсь, что пока работает это вечное «who cares?¹⁰²», как говорит наш Влад, никак. Можно только стараться как-то самому вести себя нормально. Других решений я не знаю. Кстати, о Владе. Что-то его давно нет.

– Мороженое, наверное, трескает в одиночестве. Дорвался до сладкого, ловит момент, мой любимый брат.

– Может, ты наберёшь его, Лиз?

– Сейчас.

– Хотя уже не надо. Влад ты что-то долго. Мы начали волноваться.

– Nice to hear, my dear friends¹⁰³. Лиза, а ты в курсе, что в словосочетании «параллельная парковка» «параллельная» – неслучайное слово?

– О, господи. Как ты сам от себя не устаёшь, не понимаю. Давай ключи.

– Зачем?

– Ну как зачем? Пойду перепаркую машину. Ты же меня весь вечер будешь доставать, если я её сантиметр в сантиметр не поставлю.

– Можешь не торопиться. Я уже всё сделал. Хотя тебе всё-таки стОит задуматься о том, чтобы перейти на гужевой транспорт.

– Я тебя люблю. Ты самый лучший брат на свете. Даже несмотря на твой дурацкий юмор. Ты мороженое принёс?

– Принёс. Вот.

– Господи, Лиза, куда нам столько? Это очень приятно, но не стоило… У нас полно еды.

– Ну, будет ещё.

– Ничего, my dear sister¹⁰⁴ правильно сделала. Её трудно прокормить. Она ест за семерых. И при этом худая как кочерга.

– А ты как будто нет. Это гены, что я могу поделать? Тебя это тоже касается, между прочим. Я хотя бы на тётю Раю не похожа.

– Ну, зачем же по больному, Лиза? Это низко.

– Может быть. Ну, ответь мне какой-нибудь встречной колкостью, чтобы я не испытывала чувства вины.

– У меня идея получше – пройди тест.

– О, господи, опять?

– Владислав Андреевич, Вам не надоело?

– Нет, ну, а чем она лучше других?

– Ребята, вы меня пугаете. Что это за тест и почему вы так всполошились?

– Какой чудесный глагол ты вытащила из глубин своего неокрепшего сознания. Расширяешь словарный запас.

– Я проигнорирую этот высокомерный выпад, потому что меня сейчас гораздо больше волнует твой дурацкий тест.

– Да всё нормально, Лиз. Соглашайся. Мы рядом, если что.

– Это и пугает. Ладно, давай. Покончим с этим поскорее.

– Итак, тест: «Солистом какой группы Вы могли бы стать?» Первый вопрос.