Читать книгу Мы росли у Охотского моря. Воспоминания и рассказы учеников и выпускников магаданской средней школы №1 - Л. С. Титов - Страница 14

Наконец, пароход «Джурма», на котором мы должны были идти в Магадан, прибыл в Находку и начал погрузку. Охранники велели нам быть готовыми на завтра. Все стали собираться. Но завтра не поехали. И ещё день сидели на чемоданах, как вдруг неожиданно приехали два американских грузовика «студебеккер», и первая партия беженцев стала на них грузиться.

Это было не очень легко: грузовики имели высокие борта, и почти вровень с бортами люди в спешке накидали чемоданы, мешки и узлы, а сами садились сверху. Я сел на свой неизменный матрасик, положив его, как спинку кресла и сиденье, а ноги засунул между вещами соседей. Руками я держался за верёвки, которыми были перевязаны чемоданы и узлы.

Поехали очень быстро, так как пароход уже, оказывается, погрузился, и ждали только пассажиров. Дорога в порт шла по дороге весьма неровной, проложенной по уступу сопки, без каких-либо ограждений. Показался впереди порожний грузовик, который спешил к баракам за второй партией пассажиров. Он почему-то вильнул влево, на нас, и на полном ходу «студебеккеры» столкнулись бортами. Большой кусок левого борта нашего грузовика отлетел, и несколько вещей, под крики пассажиров, выпали из кузова, упали на дорогу и покатились вниз, под откос, по склону сопки. «Беженцы» заорали: «Стой! Стой!» – застучали кулаками по крыше кабины, но шофёр не остановился и помчался в порт. Никто из людей не упал, но чемоданы и баулы пропали. Мне опять повезло, так как я сидел ближе к правому борту и держался за верёвки.

В порту шла торопливая, нервная погрузка парохода.

«Джурме» надо было выйти в море до полудня, чтобы на следующий день засветло пройти пролив Лаперуза. Пассажирам приказали все крупные вещи сложить в огромную грузовую сетку, которая лежала на пирсе и была вся в белом – в ней только что грузили в трюмы мешки с мукой. А пассажирам велели приготовить билеты и без вещей идти на корабль по трапу, который предательски раскачивался и скрипел на свежем морском ветру.

Во время погрузки на борт «Джурмы» пассажирам представилась ужасная картина. Подъёмный кран поднял сетку с 50–60 чемоданами, баулами и тюками, и крановщик начал поворачивать стрелу, чтобы опустить груз на палубу. Как только сетка зависла над водой, она вдруг с одной стороны лопнула или развязалась, и багаж посыпался в воду. Раздался общий крик, крановщик резко дёрнул стрелу, сетка качнулась, и всё, что не успело упасть в море, крановщик с треском вывалил прямо на палубу. Часть вещей утонула, тюки и чемоданы плавали между пирсом и бортом корабля.

Маминым отрезам, туфлям, валенкам и мне опять повезло: я свой «матрасик» на пароход нёс на себе, перекинув его поперечную лямку через шею и плечо, а сам «матрасик», сложенный пополам, был у меня под мышкой. Руки у меня были свободны, и я крепко держался за верёвки трапа.

В пассажирском трюме, куда нас сразу затолкали, мы быстро, бегом занимали деревянные нары, устроенные в три яруса. В трюме резко ударял в нос запах карболки. На каждый отсек нар укладывалось по четыре человека. Мы поместились вчетвером – Мария Васильевна, её дочь, я и ещё какая-то тётя. Первый ярус нар был в полуметре от пола. Мы были на третьем ярусе, под нами уже сидели люди, погруженные раньше нас.

Последняя группа пассажиров залезала уже на верхние нары. Кругом раздавались крики и плач детей, люди толкались и громко спорили из-за мест на нарах, и я тоже начал реветь, когда какой-то военный дядя, руководящий погрузкой, заглянул к нам наверх и стал проверять, есть ли ещё свободные места. Вещи, сброшенные с палубы, валялись кучей около лестницы трюма, но пассажирам забирать их не разрешали. Люди в военной форме отгоняли женщин, которые хотели взять свои тюки и чемоданы. На каждой вещи ещё в Находке бывалые пассажиры нашили матерчатые холщовые заплаты или прикрепили деревянные дощечки с указанием фамилии, имени, отчества и адреса назначения.