Читать книгу Мы росли у Охотского моря. Воспоминания и рассказы учеников и выпускников магаданской средней школы №1 - Л. С. Титов - Страница 21

Инна Клейн: «Летом 1944-го года после окончания 3-го класса меня в первый раз отправили отдыхать в пионерский лагерь, который находился на 16-м километре колымской трассы. Раньше здесь был санитарный городок для заключённых, т. е. больница. Это были очень длинные бараки с топчанами по обе стороны от прохода.

Барак был перегорожен поперёк на две половины: в одной половине – девочки, в другой – мальчики, в перегородке – дверь, окна были, но небольшие и немного. Я думаю, что похоронено в этом сангородке было очень много людей и очень небрежно. Мальчишки раскапывали захоронения, надевали на берцовые кости черепа и бегали за нами по бараку. Особенно страшно было к ночи. Мы очень пугались, визжали… днем тоже они нас пугали.

Я была в самом младшем по возрасту отряде, отряд был большой, человек 35–40. В отряде были и старше меня, и младше меня. Обычно на отряд полагался один вожатый и два помощника. Дисциплина была достаточно строгая. Утро начиналось с громкой музыки из радиоузла. Почти всегда это была увертюра из кинофильма «Дети капитана Гранта» Дунаевского, и несколько лет, сначала пионеркой, а потом помощником вожатого, я слушала эту музыку. И теперь, если я её слышу – на сердце радость, как будто встретила хорошего знакомого.

После подъёма – все на улицу, умываться и строиться на линейку. По логике должна быть зарядка, но то ли она была, то ли нет, не помню. Все отряды выстраиваются по старшинству отрядов на квадратной площадке, где с одной стороны стоит что-то среднее между трибуной и вышкой. На ней стоят начальник пионерского лагеря или его заместитель, старший пионервожатый и врач.

После команды «Смирно!» каждый вожатый отдает рапорт: сколько человек числится в отряде, сколько присутствует на линейке, по какой причине кто отсутствует. Старший пионервожатый всё записывает, сводит и рапортует начальнику лагеря или его заместителю. Тот принимает рапорт – с замечанием или нет. Отряды стоят тихо, по стойке «смирно», ни разговоров, ни смеха – ничего. После приема рапорта отдается команда: «Вольно!», – а затем:

«Шагом марш на завтрак!», – и опять включается музыка, какой-нибудь бодрый марш.

В столовой дежурят школьники из старших отрядов: накрывают на столы и пр. Как кормили – много или мало – это я не помню, была война, и всё воспринималось по-другому. Но на всю жизнь мне запомнился вкус кофе на сгущённом молоке, про сорт кофе не могло быть и речи, я думаю, что ячменный, но до сих пор, к моему стыду, я считаю, что самое самый вкусный кофе – это со сгущенным молоком.

Однажды, когда мы шли из бани, которая была на берегу холодной речки, нас сфотографировал фотокорреспондент газеты «Советская Колыма» Н. Лобовиков. Три девочки, слева я, условно одетая, и две девочки из поселка Сусуман. Платье у меня утащили мальчишки, и я пошла в том, что у меня было. Вечером платье отдали. Кстати, это фото было в газете.

Пионерский лагерь на 16-м км существовал еще года три, а летом 1947 года открыли пионерский лагерь на 23-м км, который и назвали «Северный Артек». Там, помню, была очень вкусная манная каша с настоящим сливочным маслом, и каши было много.

…Лето 1944 года было весёлое и радостное время. В пионерском лагере было три заезда по 24 дня, и после пионерлагеря впечатлений была масса. Как же, первый раз ты был без папы и мамы и не дома. Всё воспринималось по-особому: море детей, появилось много новых друзей, совсем по-другому общались, чем в школе. А эти разговоры после отбоя про всякие ужасы – страшилки: «Чёрный-чёрный человек в чёрном-чёрном и…», а стук в окно черепами и прочие события, которые делали жизнь в пионерском лагере жутко интересной. В город я тоже возвращалась тогда охотно, хотелось домой, хотелось в школу, там тоже было хорошо и интересно и ещё, что было немало важно, в городе было кино».

В конце августа пионерлагерь под звуки горнов и бой барабанов торжественно закрыли, и все дети организованно, на автобусах под охраной милиции на «эмках» и мотоциклах вернулись в город, с которым я ещё не был знаком…

Тут всё было ново и интересно – Нагаевская сопка, Марчеканская сопка, крутые улицы, деревянные тротуары, Парк Культуры и Отдыха (до 1938 года – имени наркома Ягоды), мамин стадион «Кировец», огромный Дом культуры имени Горького, на крыше которого стоят «четверо непьющих» (по выражению И. Ф. Никишова), большая красивая каменная школа…

Людей на магаданских улицах немного. Большинство мужчин ходят в военной форме ВОХР или в синих фуражках НКВД, или просто в телогрейках и сапогах. Женщины… Женщин в Магадане ещё меньше, чем мужчин. И они ходят в серой, небогатой одежде, мелькают ситцевые и вязаные платки и гимнастёрки. Цветастых платьев я в 1944 году в Магадане не видел.

Погода в августе уже осенняя, моросят частые дожди, с Охотского моря потянулись туманы…