Читать книгу Другая Ламафа - Лакерта Лаверн - Страница 10

Неподалёку от неизвестных земель, где ночи всегда холодные, а днём открыты ставни окон, в верхний город бежал скандально известный чудак с чем-то тяжёлым в руках. Необычное это дело – пробежка к знати после сумерек.

«Посторонись!» – светло-голубые глаза оккультиста враждебно сверкнули в толпе. Он явно спешил, чтобы доставить груз, пока за ним наблюдали прохожие, посмеиваясь над человеком с символами на лице, глядя на него из своих богатых домов с коническими крышами, будто из башен.

Мужчина бренчал верёвочкой с деревянными подвесками, на которых тоже были необычные знаки, но не останавливался ни перед одним препятствием, ведь нёс он умирающего, а может, уже мёртвого, завёрнутого в занавески из собственной каморки.

Русовласый подбежал к самому красивому и дорогому дому в город, и быстро скинул с себя наплечники вместе с плащом при входе, вспомнив печальный опыт путешествия по мраморной лестнице:

– Герцог! Это доктор О́сборн!

Дверь, служащая преградой на пути доктора, мигом открылась, плавно пропустив Осборна в богато обставленный дом, пустующий на пороге. Ни единого звука не раздавалось среди украшенных картинами и позолоченными лампадами стен, и лишь этажом выше послышался стук каблуков, сопровождаемый лёгким, словно перо, шагом.

Вскоре на нижний этаж витиеватой лестницы спустился аловласый мужчина, цаплей вышагивающий по ступеням. Восточный аристократ с мягкими и в то же время острыми чертами лица коснулся холодным взглядом физиономии доктора с предвкушающей ноткой.

– Всё получилось? – раздался голос южанина, схожий со сладкозвучным пением соловья.

– Он умирает, если уже не умер. Куда его? – протараторил оккультист.

– Прошу, – жестом направил Рене ассистента в специально оборудованную комнату.

Вито́льд быстро, с топотом и звоном прошёл в помещение, уложив завёрнутое в занавеску тело на стол.

Герцог Ама́нто зашёл следом, даже в спешке не теряя в движениях гибкости и аристократичной грации. Уже в помещении, которое больше напоминало хирургическую комнату, он подошёл к телу и одним взмахом заставил его подняться в воздух, разворачиваясь из укутавшего плена.

Доктор Осборн отошёл, наблюдая за тем, как уже посиневшее тело парит над столом при помощи магии. Несчастный, которого он принёс, сжимал в зубах окровавленную тряпку, кусок нежной ткани с женского платья.

– Он съел свою мать, а потом набросился на жену. Её спасло лишь то, что я нашёл его раньше, чем он приступил к трапезе… Мне пришлось его сильно ударить, иначе бы сожрал и её, и меня.

Герцог в пару плавных взмахов кистью при тщательном наблюдении за пациентом привёл его тело в порядок, однако сделав так, чтобы человеческое сознание не пробудилось. Вместе с тем маг вернул в реальность и духа, что наподобие паразита оккупировал бренную оболочку своим склизким чёрным телом, касаясь и сущности Рене, тянущейся нитями исцеления к несчастному.

– Он её ранил? – иностранец окутал тело одержимого огненными цепями и приковал их змеиные звенья к столу и полу, также обмотав шею, чтоб уж наверняка не вырвался.

Одним взмахом герцог наложил на лоб мужчины печать, что тут же пробудил его духовную осставляющую, человеческую отделив и оставив в покое:

– Тебя ранил?

Витольд кивнул:

– Он ранил её. Меня не успел, да и не смог бы… Я защищён Лао-цзы и другими многоуважаемыми мудрецами с небес, они всегда со мной.

Дух рвался к герцогу Аманто, словно желая схватить его, но отпрянул, взревев. Будто бы это создание увидело что-то в нём… И не узреть оно не могло, в отличие от доктора Осборна, что так надеялся на покровительство божества.

Рене обратил свой взор на голодное чудище, продолжая сдерживать его в человеческом теле, дабы то не натворило неприятностей.

– Откуда ты, почему вселился в этого человека? – голос герцога заметно охладел.

– Мор-ре… Заберёт вас всех! – прокричал на весь дом неизвестный дух страшным голосом.

Оккультист пошатнулся и посмотрел на реакцию Рене. Тот был спокоен, пока что не причиняя духу боли.

– Так же, как когда-то забрало вас? – поинтересовался герцог.

– Р-рх… Она освободила нас, и теперь мы покончим с вами навсегда-а… А ты, ты… Ты слеп. Слеп, как и смерть, которую мы будем направлять на вас!

Доктор Осборн задумался: «Сомневаюсь, что дух так просто мог расколоться. Что-то здесь не так…»

– Смерть не направить, как бы ни хотелось. Ей лишь можно преподносить подарки, что вы и делаете, – герцог сильнее сжал руку. – Отныне будь вежливее. Кто «она»?

Тело человека начало разлагаться, будто тот был мёртв уже десяток дней: на его коже появлялись дырочки, похожие по форме на коралловые полипы. Мужчина закричал, а дух смолк, будто бы его не было в теле.

Герцог Аманто вовремя успел остановить разложение, проникая огненными нитями под тонкую человеческую кожу, а затем начал изгонять духа с криками и воплями его носителя, пока окончательно не прогнал его из физического мира и не заточил в дощечки ассистента.

Тело мужчины, медленно регенерируя, легло на кушетку, а сам Рене поморщился и тяжело вздохнул, мягко потирая зудящие костяшки пальцев работавшей руки.

Доктор Осборн с его висюльками на шее слегка пошатнулся, но затем подошёл к герцогу Аманто:

– С вами всё в порядке?

– Да, не переживай, – постепенно уколы боли стихли, а Рене взглянул на мужчину без сознания. – Как только очнётся, проводи его до дома.

– Хорошо, могу отнести и сейчас, если будет угодно. Не в первый раз, – пожал плечами оккультист.

– Как пожелаешь. – Рене развернулся и уже было собирался уходить, прежде протянув руку Осборну. – Дощечки…

– Вы же не верите в силу оккультных предметов, так зачем вам они? – Витольд пристально смотрел в спину герцога.

– Нужны для одной очень интересной проверки.

Доктор Осборн снял с шеи верёвочку с дощечками и вложил их в ладонь герцога. На них были изображены руны, некоторые из которых совпадали со знаками на его лице.

Рене взял дощечки и, откланявшись в знак благодарности, пошёл в свой кабинет работать с ними, оставляя подопечного с пациентом наедине.

Витольд вместе с мужчиной, вновь завёрнутым в занавеску, пошёл на другой конец города, чтобы вернуть его домой. Герцог тем временем направился в свои апартаменты для работы с дощечками в руках.

Шаг за шагом, мысль за мыслью – и вот Рене оказался посреди своего широкого кабинета, обставленного книжными полками по обе стороны от сплошного окна, перед которым стоял дубовый стол с отделанным дорогой тканью креслом.

Тусклые лучи тонкими струями падали в просторную комнату, протягивая свои чудотворные ладони, что касались подола украшенной узорами коричнево-малиновой накидки аловласого аристократа. Герцог Аманто протянул руку с дощечками вперёд, а второй рукой, будто копьём, стал рисовать перед собой полукруг из воздуха под тихий шёпот, изгоняющий свет и призывающий мрак, который своими щупальцами утаскивал освещённый кабинет в вязкую тьму.

Дощечки в руках герцога задрожали от той силы, что их сотрясала. Они молнией выпрыгнули из руки человека, растянулись на верёвке, а после искрами разлетелись по бездне, в которую превратилась некогда обычная комната. По каждую сторону от Рене возникли тени, окружившие его кольцом, и среди них появилась новая.

– Снова? – раздался скрипуче-рычащий голос со стороны, и во тьме блеснули злые глаза.

– Да, – властно сказал герцог и посмотрел в сторону звука, писка для него, смиряя его стальным, будто сдавливающая пластина, взглядом, – и это будет повторяться до тех пор, пока я не узнаю всё, что мне необходимо. Сейчас мне нужно выяснить, кто вас освободил. «Она» – это кто?

– Та, которой ты должен служи-и-ить, – омерзительно разнеслось по всем уголкам комнаты.

«Феникс, феникс, феникс – непокорная птичка! Но и он не сможет противостоять нашей маме!» – кричали хором.

«Феникс, феникс, феникс – сильный дух! Всё равно ты сдашься, только дашь слабину!» – духи тянулись к герцогу, и любое мерцание поглощали эти тёмные создания.

«Фе-е-еникс, сдава-айся-я…» – они уже близко.

Герцог поднял в воздух руку и только махнул, как разгоревшийся вокруг него огонь тут же отогнал тьму и заставил духов завизжать, отстраняясь от яркой фигуры.

– Я, кажется, задал вопрос, – Рене щёлкнул пальцами, и одну из теней тут же обвила огненная плеть, до адской боли сжимая её и утаскивая из круга, подвешивая в темноте и разъедая плоть исчадия мрака, – но ответа на него так и не получил, что печально.

Восточный аристократ осмотрелся, озарив всех лёгкой улыбкой. Он не злорадствовал, он был заинтригован.

– Да, я силён, и вас сильнее намного. Я пламя этого мира, и я способен сжечь вас дотла, если того возжелает моё человеческое сердце. Так что прежде, чем игнорировать мои слова, вспоминайте это. Итак, я снова задаю вопрос: кто «она»?

– Этого тебе никогда не узнать… – шёпот ходил кругами по комнате. – Мы не дадим тебе этого знания никогда-а-а… – всё без толку, они даже не открывали рот, хоть и боялись боли, боялись утратить оставшуюся оболочку. Откуда такая стойкость?

– Почему вы столь преданы ей? – без испугу спросил Рене.

– Освободительница… – произнесли все разом, и будто испепеляет изнутри их это слово, как солнечный свет, которого не увидят они уже никогда. Как недолго они могли любоваться им, смотреть на своё, но такое неродное отражение в воде.

Рене плавно огляделся по сторонам, наблюдая за призраками.

– Откуда она вас освободила? Как?

– Узна-аешь, если захочешь хоть немного приблизиться к её абсолютному могу-уществу.

– Может, я хочу, – голос прозвучал искренне, с какой-то странной искрой, – и пока не узнаю, не подумаю предавать свою человечность.

– Если бы хоте-ел… Она бы нашла тебя, феникс.

– Но, как видите, ещё не нашла, потому что я не верю ей. И вы мне с этим не особо помогаете.

– И не будем, ведь преданы мы ей, и больше намного, чем ты – своему слову.

Одного из духов вновь обхватила цепь и вытянула из круга, а затем все тени окружил алый огонь, уничтожающий порочные образы греховных созданий, будто кислотный яд.

– Вы не знаете меня и не можете утверждать, честен ли я. Своими усмешками и уклонами от ответов вы лишь сами себе портите существование, распаляя огонь внутри меня, что жаждет истины. Эта слепая преданность, обращающаяся в глупость, ни к чему хорошему не приведёт и феникса к спасительнице не приобщит, лишь разозлив его тишиной.

Духи переглянулись и закричали, будто в церкви были уже не святые, а самые настоящие черти, которые хотели унести правду в огонь:

– Голодом морил! Братьев наших в вещах захоронил! Будь проклят! Проклят будь! Заживо похоронят тебя, и в преисподней гостем званым станешь ты!

– Как пожелаете, – герцог сжал ладонь в кулак, и тени накрылись огненной темницей, что болью и ледяным гневом выжигала их неживые сердца, заточив обратно в дощечки, – ведь в конце концов я узнаю правду, как бы вы ни старались её скрыть.

Одно желание – и визжащие духи сжались в кроваво-красных пузырьках, все до единого оказываясь в плену огнедышащей пасти, пожирающей призрачную эссенцию и обращающей её в материальное тело, разделённое на части. Будто разобранный пазл вернулся в целостную картину, и тьма отхлынула, уступив место реальности и герцогу, вновь держащему в руках дощечки.

Рене тихо вздохнул и отпустил руку, пересчитывая деревянные звенья, отмечая одно из них новым знаком. «Я доберусь до того, кто будет сговорчив», – пронеслось в ясной голове мага, в глазах которого до сих пор мерцала мгла, сжигаемая огнём восставшей из пепла птицы.