Читать книгу Другая Ламафа - Лакерта Лаверн - Страница 4

На шестой день корабль с белыми парусами, покинувший континент, причалил к острову Гладиус. Ещё не пожелтела трава. Изредка капризный южный ветер ласкал теплом обветренную кожу прибывшего мастера Эрика и новой ученицы и лениво гонял облака. Голубое небо свисало над огромным зданием академии и, умиротворённо позёвывая, касалось крыши.

Лодовика прошла в первый корпус академии, оглядываясь по сторонам. На ней удобная обувь и форма – дар учительского коллектива и персонального наставника, с которым ещё предстояло встретиться.

– Он, должно быть, ждёт тебя во внутреннем дворике… Я позову его, а ты пока проходи в наш вишневый сад, осмотрись, – торопливо дал указания Эрик, не взглянув на ученицу, и быстрым шагом покинул длинный коридор.

Медленно ступая уже привыкшими к новым туфлям ногами, Лодовика вышла во внутренний двор. Ненадолго задержавшись на двух каменных ступеньках, она вдыхала воздух острова и разглядывала плодоносящие вишни и миленькие круглые кустарнички. Касаясь ладонью их жёстких тёмно-зелёных листочков, девочка потихоньку шагала по дорожке то ли из гравия, то ли из гальки. Пейзажи вокруг и высокие чистые трели певчих птиц очаровывали её и погружали в покой и умиротворение.

Лодовика присела на недавно скошенную косой-стойкой сухую траву, долго искала удобную позу и наконец погрузилась в наблюдения. Неподалёку она заметила мальчика своего возраста, кудрявого шатена в чёрной сорочке с накрахмаленной фрезой. Его серо-зелёные глаза были сосредоточены на одной цели: нужно было почистить золотую цепочку.

Ветер усилился. Ива, под которой стояли мастера, тревожно трепетала под порывами шквала. Тогда господин в чёрном с треуголкой на тёмно-рыжих волосах и Эрик в камзоле малахитового цвета, белокурый, с еле заметной щетиной, направились к сидящим порознь детям, увлечённо беседуя. Незнакомец говорил размеренно и безжизненно, а Эрик, будто мальчишка, – срывающимся голосом, проникновенно и певуче.

– Боб! – окликнул подростка мастер Эрик. – Нам пора.

– Прошу, – подал руку Лодовике незнакомый мужчина, – моё имя Инфамус, я буду твоим наставником.

– Лодовика, – неуверенно слетело с девичьих губ.

– Мне осталось совсем немного! – прокричал, подбегая к Эрику, ученик.

– Пойдём и закончим с этим… – белокурый мастер увёл Боба в сторону.

– Я покажу твою комнату, – монотонно, даже безжизненно протянул Инфамус.

Далеко-далеко ведут новые шаги. Пятая лестница, восьмая комната, седьмая кровать. Если бы ещё Лодовика умела считать… Многому придётся научиться, если хочешь стать человеком: освоить правила, постичь науки, культуру, языки… Всё это трудно, но иначе никак.

До ночи сидя за дневником, рисуя сад за окном и делая заметки о мистическом месте, Лодовика не отвлекается, пока сон не приходит сам собой. Но спокойствие длится недолго. Уже через полчаса, пугая теневыми силуэтами костлявых рук, быть может, древних, как и корни деревьев, ветвей, видения обступают её, вырывая из груди беспокойные вздохи.

И снится кошмар, ужасней которого нет. И зяблик погиб, и ива рухнула под тяжестью небес. Содрогнулась земля, вселяя горе, горечь которого поглотила и прибрежный лес, и поле, и луг, заметая следы бытия… О, кошмар кошмаров, исчезни, освободи разум, оставь в покое невинное дитя!

Но реальность страшнее фантазий. Скелеты мерещатся, их обугленные, голые, рельефные кости, складывающиеся в причудливый калейдоскоп. Однако юную душу не очаровывает красота мёртвого. Отчего же здесь цветёт она? Видать, кладбище учеников, что не вынесли испытаний, живёт по ночам. О да, здесь умирали похищенные или отданные в Гладиус дети, ведь обязательным блюдом в рационе учеников был яд.

Лодовика бежит из комнаты прочь, боясь обернуться, заглянуть в обнажённые смертью глазницы, рассмотреть поражённые болезнью и старостью скелеты, обглоданные берцовые кости.

Спасает лунный свет, завораживающий и прекрасный, обличающий лжецов и бестелесных врагов. Думают, что властны они, сварливые чудища, в мире живых. Не тут-то было! И вот уже огонь тревоги угас, и ивы больше не плачут.

Ночная рубашка подолом заметает тонкий слой пыли на холодном полу. Кругом тишина… Прекрасно. Мягко, неторопливо плывут облака по тёмному небу. Медовый месяц, грубоватый, старчески-сонный – кусок тыквенного пирога. Его крошки на блюде – звёзды.

Чей-то шаркающий шаг. Лодовика обернётся. Ты, ах, это ты!

– Бежим, мастер идёт, заметит, и у-у-у! – громкий, отчётливый шёпот мальчишки.

– Бежим, – обрывает его Лодовика.

Бегите, глупышки. Это вас не спасёт: приговор уже вынесен, судьба зовёт. Вы избраны, вы прокляты, отмечены смертью, и будет вся жизнь казаться сном и ночью, и днём.

Луч утреннего солнца. Восхитительный, приветливый, сияющий. Ученики покидают постели, потягиваются навстречу лавандовому рассвету, идут, звонко смеясь, по правую руку от сада.

День скоро начнётся. И встречает в столовой юнцов поговорка «Ab ovo ab mala», и завтрак каждого ждёт.

– Что это значит? – присела напротив знакомого мальчика Лодовика.

– Ах, это? – после секундного недоумения взглянул на запись ученик мастера Эрика. – «С яйца и до яблока». От начала и до конца!

– А-а, – протянула девочка, хватая своё яблоко.

– Это обычай у римлян, – юноша взмахнул платком. – Кстати, я Боб, – произнёс он своё имя, плавно разводя руки в стороны.

– Лодовика, – даже, кажется, не шевелит языком, поднимая взгляд.

– Лода, будем друзьями!

С тех пор они подружились, несмотря на то, что порой не понимали язык друг друга. Надо ли больше для счастья, если есть один будущий человек, с которым можно говорить, когда угодно? Смеяться, есть за одним столом, учиться вместе, читать одни и те же книги…

Роберт Федерато де Виро. Вот имя, достойное истинного героя! Изобретатель, сын величайшего из ювелиров, настоящего человека и любимого папы, который умеет готовить такое… Никому бы не приснилась та чудесная фриттата, омлет с томатами, собранными собственными руками. Мать его, как говорил сам Сирило Федерато, бедный ремесленник-флорентиец, была самой настоящей драконихой: вспыльчивой, взрывной, но доброделательной. Разумеется, он не лгал, но все братья и сёстры Боба смеялись, словно то было шуткой.

Как же хорошо! Мечтать вообще здорово, но если вместе – ещё лучше. Смотреть в небо и парить в облаках, строя воздушные замки… Замечтаешься! Вместе зарисовывать уголки академии, гулять по ней, разговаривая целыми днями на разных языках, только, боже упаси, не на французском. Любили и ненавидели друзья тоже вместе. Например, французский. Как же нужно было язык выворачивать, чтобы говорить на нём!

Сколько у Боба книг о магии, алхимии и эльфах… Зачитаться можно. Разнообразные рецепты зелий, которые он с Лодой пытался варить в ведре, набирая воду в океане, бросая в неё мятые листья садовых кустов, кору со старых деревьев, водомерок, погибших в дождь. А как они мечтали вырастить дракона из тёмного ящера Джианни! Купали его в колдовских эликсирах, натирали листьями дуба, что, по легенде, ходившей меж учеников, был волшебным, восхищаясь тем, какие вырастут крылья. Долго спорили, какого они будут цвета, ведь Боб хотел зелёные, а Лодовика – синие. Но в один день ящерка пропала. Должно быть, Джианни улетел к другим драконам. Может, он ещё вернётся.

Как хорошо иметь друга.

Как хорошо иметь такого друга.