Читать книгу Крохи бытия - Лазарь Соколовский - Страница 27

Осень восьмая минула со сборов, со стен

снятых, казалось, глаза намозоливших фоток,

но бесконечно родных, словно пенье сирен,

из-за которых за борт переваливал кто-то.

Переселенья хотя уж привычны – гусей

клинья неровные с клекотом тянутся к югу —

но возвратятся домой, как с войны Одиссей,

что виновато приникнет к уставшей подруге.

Поднаторевшим в античности, нам наперед

ведомо – врут предсказатели лихо, однако

снова соблазн хитроумного втянет в поход,

и на восходе исчезнет за дымкой Итака…

Страсть любопытства, зуд творчества смутного – бич

первопроходцев, титанов игры бесшабашной

с утлым застоем… Но что петербуржец, москвич

книги, как лары, в мешок – и по тропке вчерашних

беженцев рвут за кордон полицейский, столбы

не Геркулесовы хоть, но отнюдь не слабее,

из афоризма у Гамлета выбравши «быть!» —

и в неизвестность, пока горизонт голубеет

в этой реальности, где далеко до чудес

божьих, с рожденья глотаемых с манною кашей?

Нет бы понять, как лукаво играем в прогресс…

Мир не меняется – лишь представления наши.

* * *

Осень восьмая, как пересечен океан,

в этом отрезке сын вырос и почва обжита,

вроде оставленной той. Предсказаний туман

снова как будто зовет от привычного быта.

Или и здесь здравой мысли объедки, толпа,

падкая на уговоры шута, прожектера,

что на спасителя тянет, как наш, а колпак

прячет таких же шестерок придворная свора?

Видимо, так уж заложено, что снегопад

словно прошелся катком по незрелым посевам.

Вправо природа качнулась, – сказал бы Сократ.

Чтобы, – добавил Платон, – возвратиться налево.

Маятник, как ни противься, часов мировых

тиком ли, таком стрекочет себе равнодушно,

пусть не всегда равномерно – то в крик, то притих,

то одарит, то задавит налогом подушным.

Солнца активность ли, черные дыры, бардак

на стороне отчего-то невидимой лунной…

что тут изменишь, казалось, да как бы не так —

дрожь пробежит вдруг по массе, казалось, чугунной,

что простояла века ни туда ни сюда,

не увлекаема сверху наивным напевом,

ей же самою надуманным, – и по следам

тех, что не ведают качки ни вправо, ни влево.

* * *

Осень восьмая, на выход! Гнилая зима

пусть наступает на пятки – какие уж лыжи!

Да не случайно протестом дохнул Потомак,

совестью мира больной, значит, кто-нибудь движим.

Часть небольшая вначале – но пусть со страниц

Библии так и взметнется вопль Иеремии!

Тяга от темного к светлому шла от крупиц

исстари, но хоть чуть-чуть побуждала стихии

притормозить – снова к пропасти век подошел,

где испытанье терпеньем предстанет дороже

сопротивленья. Ужель допустить произвол,

что заиграться в кровавые игрища может!

Было недавно еще и не раз, и не три —

память короткая дремлющих многих подводит…

Мир если как-то меняется, то изнутри,

вот и ржавеем, когда не живем по природе.

Осень восьмая твоя ли, кого-то ль еще —

вместе сошлись на стихийную сходку, едва лишь

власть посягнет на законное право. Рассчет

шел на безликую массу – да мы не проспали!

Игры в гадалки-смотрелки отчаянны, как

всякие игры, да только уводят от дома —

станет небесная стрелка наперекосяк,

если впадет наше неравнодушие в кому.

* * *

Осень восьмая… Напомнит Гомер, как ладья

сына бодается с бурей, отец – за оралом,

крохи случайно отсыпанного бытия

чтобы потратить с какой-то хоть пользою малой.

Местный, москвич, петербуржец ли… дело не в том,

где и куда суждено перетаскивать лары —

хрупкие, связаны с хрупкой Землею, плывем,

лишь сберегая пока этот хрупкий подарок.

В утлом своем воскресенье нам знать не дано,

сколько еще облетят и раскроются листья

десятилетий, веков, мигом мчащихся, но

держит еще на плаву свод негаснущих истин:

не суетись и молясь, не убий, не кради,

страсти смиряй, чти законы, не трогай чужого

и не терпи бесконечно, когда из груди,

чем-то стесненной, вскипает свободное слово.

Облик планеты и так уж не лучше от нас,

наворотивших вслепую, что нечем гордиться —

как же, прогресс! Хоть такой сохраним про запас

правнукам… Вспыхнула искра в осмысленных лицах,

небо расчистилось, солнце пророчит весну,

люди, лишь маятник все же качнулся чуть вправо,

встали, сцепивши ладони, чтоб эту волну

встретить не дрогнув – не детская вовсе забава!

* * *

Ну, а домой… и мы тоже вернемся домой,

только народ свою спячку дремучую сбросит

и повернется туда, куда вектор ведет мировой —

в общий прогресс.

Мы вернемся пусть в самую позднюю осень.