Читать книгу Привидения живут на литорали. Книга вторая - Леонид Алексеевич Исаенко - Страница 5

Кто бы мог подумать, что галиотисы, или морские ушки, обладатели красивой перламутровой внутри раковины, и на свою беду вкусного мяса, отличные спринтеры, чего никак не скажешь, глядя на их приземистую плоскую «фигуру». Однажды во время работы в Йемене, когда у меня ещё не было подводного ружья, я решил набрать на обед галиотисов и других моллюсков – консервы уже осточертели.

Кто любит плов, перепелов,

Ещё бы! Ужин тонный,

А мне бы денежки считать,

Смакуя абелоны…

Очень кстати вспомнил я Джека Лондона и его «Лунную долину», и ещё одно их английское название…

Каково же было моё удивление, когда я увидел, с какой скоростью компания абелонов, обычно плотно сидящих присосавшись к субстрату, дружно метнулась на другую сторону переворачиваемого мной камня! Но такое – воистину спринтерское, бросковое перемещение – я видел лишь однажды. Вот и думаю, а может быть я застал их в момент, когда они готовились к смене места?

Малоподвижные днём панцирные моллюски – хитоны и в особенности улитки-блюдечки – пателлы, большую часть жизни проводящие в сосредоточенном прислушивании к процессам пищеварения в собственном желудке, оказывается, отчаянные любительницы ночных прогулок в одиночку! Во время выхода на охотничью тропу, заворачивая всё время влево, пателла наползает на микроводоросли, сдирая их языком-рашпилем, и движется так до тех пор, пока к концу променада не попадет точно туда, откуда эта прогулка началась. Какова ориентация! А ведь при каждом выходе пателла меняет радиус и направление своего маршрута, чтобы не пастись на одном и том же месте и дать возможность водорослям подрасти! Края её раковины настолько идеально подогнаны к постоянному месту жительства, находящемуся обычно в расщелине и в тени, что на другом участке ей просто не выжить. По мере роста эта улитка, каким-то образом умудряется и место жительства приспосабливать под себя.

Если во время отсутствия пателлы площадку, на которой она живёт начиная с личинки, разрушить, поскоблив ножом скалу, то по возвращении она будет долго кружиться, останавливаться и снова топтаться на одном участке, выискивая своё место. Так и сяк примеряет она зубцы краёв раковины к скале, словно недоумевая: в чём дело, что случилось, ведь не могла же я ошибиться! И лишь окончательно убедившись в том, что этого места, в сущности дома, и в самом деле нет, в расстроенных чувствах – ещё бы, лишиться жилья! – отправляется на поиски нового.

Ночные прогулки объясняются, видимо, тем, что, приподнятую над субстратом во время движения, оторвать её довольно легко, особенно в прилив, чем и пользуются враги, а присосавшуюся к скале можно разорвать на две части, поддевая клином, но от скалы так и не отделить.

Упоминавшиеся выше галиотисы-абелоны присасываются ещё крепче. В юном возрасте, пока они слабоваты и живут на малой глубине, их единственное спасение – в скорости. Взрослея, галиотисы переселяются глубже, обрастая известковыми водорослями и крыложаберными моллюсками, разрушающими верхний слой их раковины. Но, компенсируя порчу внешних покровов, выполняющих функцию маскхалата, они постоянно наращивают внутренний перламутровый слой, а бывает (хотя и очень редко), что из этого слоя формируются причудливой формы жемчужины. У пожилых экземпляров толщина его достигает нескольких миллиметров и переливается сполохами зелёного, малинового и алого цветов, расходящимися от завитка-точки роста в верхушечной части. При этом верхняя, изнаночная часть «маскхалата», подкладка, играет ту же роль, что амальгама и чёрный лак у зеркала. Стоит разрушить их, и зеркало становится обычным стеклом, а у раковины прелесть красок тут же исчезнет.

У галиотиса фулгенса по периметру внутренней части раковины тянется орнамент «написанный» чёрно-жёлтой вязью, которую при некоторой доле воображения можно принять за буквы экзотической письменности. Может быть, это следы живущих на них и не очень приятных соседей – губок, внедряющихся в верхний известковый слой и остающихся там навсегда.

На глубине в несколько метров добыть взрослого галиотиса в десять-пятнадцать сантиметров длиной, да еще и прикреплённого – проблематично. Не обойтись без ножа, аккуратно просунутого между тонким краем раковины и субстратом. Правда, сначала надо потратить много времени, чтобы найти самого моллюска, совершенно неотличимого от скалы, на которой он живёт.

Хитоны, пателлы, друппы, китайские шапочки, некоторые муррексы и даже ципреи могут в период отлива несколько часов обходиться без воды. Они ещё плотней прижимаются к скалам, спасаясь от безводья не только сами, но и укрывая под своей раковиной другие, более мелкие организмы. Устрицы запасают воду внутри себя, устраивая в раковине своеобразный аквариум, для чего наглухо смыкают створки. Так же поступают и чашеобразные балянусы. Ссохшись, пожелтев, терпеливо пережидают отлив жёсткие, как наждачная бумага, водоросли.

Все, кто не может жить без воды даже малое время, отступают вместе с ней или хотя бы прячутся в тень у самой кромки, под камнями, там, где сохраняется влажность. Рыбы забиваются в расщелины, расклинившись жаберными крышками или даже уцепившись зубами за подходящий камень всё с той же целью – чтобы не унесло в море. На первый взгляд весьма странное поведение для рыб, но на самом деле глубоко целесообразное: в открытой воде им не выжить – негде укрыться, там другие хозяева. Зачастую они лишены чешуи или она очень мелкая, обладателям же крупной чешуи, видимо, сложно изгибаться в каменно-коралловых лабиринтах, да и слишком легко поцарапать её о различные выступы, а может им просто нет нужды прятаться, как, например, попугаям.

Но есть рыбы в период отлива не отступающие вместе с ним, к существованию на воздухе приспособившиеся ничуть не хуже, чем их сородичи к воде. Это морские собачки – Blennidae. Большинство из них раскрашено весьма прихотливо, но некоторые серо и невзрачно – под цвет скал, переливчатую игру света на увлажнённой поверхности водорослей и теней от многочисленных изломов микрорельефа. Увидеть их можно только в движении, настолько удачен камуфляж. В длину собачки достигают более полуметра, но встречаются со столовый нож или карандаш, а то и вовсе с английскую булавку. Они точно кузнечики в траве – скачут во все стороны, ловко прижимаясь к камням грудными плавниками-присосками и нижней частью головы. Если же вы будете слишком надоедливы, они не уплывут, а начнут прыгать по скалам и воде, чтобы выскочить в другом месте и распластаться на камне, всем видом показывая: ну что, поймал? Рыбки хоть и мелкие, но нрава воистину собачьего! Размер противника их не смущает, могут вцепиться в любой момент и во что угодно, так что опасайтесь.

Но ещё более интересными, нам мой взгляд, являются ближайшие соседи бленнид по биотопу – переофтальмусы, они столь замечательны, что мы на время покинем берега Аравии и отправимся туда, где с ними можно побыть наедине и рассмотреть получше.