Читать книгу Идентичность - Леонид Подольский - Страница 55

Леонид попросил у Чернобыльского самиздатовские журналы, почитать. Ничего особенно в них не было, антисоветского. Статьи на еврейские темы. Традиции, история, хроники, статья про самолетчиков Кузнецова и Дымшица и их обмен в Нью-Йорке на советских разведчиков²⁸¹.

Леонид с Валечкой прочли журналы и уехали на несколько дней посмотреть Вильнюс, оставив с детьми на даче Марию Николаевну. И только они уехали, как нагрянули на дачу к Софье Исааковне – там несколько семей жило в ульпане во главе с Чернобыльским. Он там всем был: и организатором, и учителем, разработал специальную программу изучения языка для детей, а взрослым читал лекции по истории. Кроме Чернобыльского еще два преподавателя приехали на неделю: языка и традиции, оба с Западной Украины. Все стали переворачивать вверх дном; все – литературу, книжки на иврите, буквари, детские тетрадки, рисунки, вещи, даже в пианино залезли и вырвали струны, везде искали самиздат, а больше старались запугать. Женщин с детьми – всех уложили на пол лицом вниз. Понятых они привезли с собой, это были специально обученные люди, поднаторевшие, для суда.

Мария Николаевна, услышав крики и лай, истерический, отчаянный – лай тут же стих, собаку убили – увидев дюжих людей в соседнем дворе, топчущихся на клумбах, сразу все поняла, в мгновение собрала детей, спрятала в сумку журналы, прикрыв продуктами и старыми газетами, и бросилась к электричке. Никто ее с детьми не преследовал, но это она только потом поняла, а тут от станции шли какие-то не по летнему одетые мужчины в форменных ботинках и серых носках – про носки она знала, она ведь врач, на работе всегда говорили, что люди оттуда приходят в серых казенных носках, скупятся заменить на свои – она так перепугалась, что ей плохо стало с сердцем. Но она доехала, довезла детей до дома и свалилась с гипертоническим кризом. Успела еще вызвать скорую помощь.

По Кратову долго потом ходили самые разные слухи. Мало кто мог предположить, что Чернобыльского и еще двух мужчин могли арестовать за то, что они преподавали иврит, рассказывали об истории и традициях и хотели уехать в Израиль, – лишь многочисленные в Кратове евреи шепотом возмущались, – большинство же решило, что дело связано со шпионажем, благо в километре от Кратово находился Жуковский²⁸². Впрочем, бытовала и другая версия, вероятно, более близкая к реальности – Чернобыльскому мстили за то, что он встречался с иностранными корреспондентами и записал интервью для радио «Свобода».

Суд состоялся осенью. В зал заседаний пыталась проникнуть добрая Софья Исааковна, но ее не пустили. В зале разместились исключительно специальные люди, которых привезли для того, чтобы они от лица всех советских людей выражали горячую поддержку обвинению. Но все же Софья Исааковна узнала от родителей Натана, приехавших на суд с Украины, что Чернобыльский все взял на себя, его судили за клевету, распространение заведомо ложных сведений о Советском Союзе, да еще и за тунеядство, так что приговор: шесть лет, казался по советским меркам не слишком суровым и даже гуманным, а двум его подельникам дали и вовсе небольшие сроки.

Так вышло, что и этот срок – шесть лет – Чернобыльский просидел едва ли на две трети: время стремительно менялось, Союз на всех парах устремился к концу, к распаду, узилища вскоре открылись – в декабре тысяча девятьсот восемьдесят шестого года Горбачев разрешил вернуться в Москву из горьковской ссылки академику Сахарову; Натана же выпустили из лагеря в конце восемьдесят седьмого, а в восемьдесят восьмом он вместе с семьей уехал в Израиль. Он оказался одним из немногих отказников и диссидентов, кто удостоился чести вскоре после выезда из СССР быть принятым Джорджем Бушем-старшим, но, странно, Леонид Вишневецкий узнал об этом только больше четверти века спустя, встретив случайно на улице Бен-Егуда в Иерусалиме.

Натан предложил зайти в кафе и, пока пили кофе с пирожными, говорил, почти не останавливаясь. Рассказывал, что по долгу службы он много раз ездил в Россию, сознался, что любит ее и не держит зла, даже Чистопольскую тюрьму он вспоминает со смешанным чувством: с одной стороны, там было много тупых садистов в погонах, но, с другой, немало и замечательных людей. «Потому что страдание многих делает лучше, чище, человечней, казалось бы, вопреки всякой логике», – утверждал Чернобыльский. «Да, он больше всего Россию жалеет, – продолжал Чернобыльский, – потому что в России все повторяется заново. Большинство людей обо всем забыли, там снова добрыми словами вспоминают Брежнева, Андропова и особенно Сталина, мечты и вера в величие страны в России странным делом перемешались с комплексами безнадежности и отчаяния. Россия, – говорил Чернобыльский, – несчастная страна, разворованная, у которой собственная элита хочет украсть будущее. Россия – очень расколотая страна, веками. Российские либералы ориентированы исключительно на Запад, примеряют то американский смокинг, то немецкий кафтан, но при этом страдают патологической дальнозоркостью. И даже русские националисты – я имею в виду не уличных хулиганов и патологических ксенофобов, а вроде бы просвещенных людей – они тоже озабочены не прагматической защитой собственных этнических интересов, но чем-то внеположенным, мессианским… Некоей мессианской империей… Несбыточной… Вроде Китеж-града… Третьего Рима… Река истории течет вперед, а они гребут исключительно назад… Отсюда, кстати, их нелюбовь к евреям… Евреям чужды их мессианские, химерические мечты… Хотя у евреев тоже присутствует мессианство, но – другое…

…Мессианство русских «патриотов» странным образом переплетается с верой в русскую особость, с почвенничеством… Наш космополитизм глубоко чужд их почвенничеству… Мы для них чужие. Древний разлом от споров фарисеев и первохристиан все еще существует. Он, вероятно, глубже, чем от раскола церкви – я имею в виду христианство, – на западное и восточное…

Дух антисемитизма вылетел в России из высоких кабинетов… Надолго ли?.. Но он не исчез… Он бродит по пьяным и грязным улицам… Тем более, – продолжал Чернобыльский, – что еврейские олигархи раздражают еще больше, чем русские. Один Березовский стоил тысяч глумливых антисемитов… Ведь мы – чужие. Мы – умные, но мы – чужие… Особая общность.

Он агитирует и убеждает еврейскую молодежь ехать в Израиль, – продолжал Натан. – Вернуться к корням. Израиль – маленькая страна, островок среди враждебного арабского мира, хотя у нас общие предки, мы – крепость Запада, который так долго отвергал и преследовал еврейский народ, держал в гетто, распространял наветы… Крепость посреди бушующего зеленого моря ислама. Израиль – маленькая страна, сохранившая и возрождающая свою культуру, свои традиции, свою историю, своего Б-га…

Вот почему я ношу эту кипу, – с неподдельным восторгом продолжал Чернобыльский. – Я заключил свой личный завет с Б-гом… Мне не важно, есть Он, или Его не. Он должен быть…

Две тысячи лет мы блуждали по миру, как по Синайской пустыне. За это время земля, что дарована нам Б-гом, земля, где реки текли молоком и медом, превратилась в пустыню. Но вот мы вернулись – и она снова заблагоухала и заплодоносила. У маленького Израиля есть будущее. Через пятьдесят лет молодых израильтян будет больше, чем молодых немцев. Вот наш ответ Гитлеру. Наш ответ на Холокост. Мы не исчезнем… Мы возродили свой язык, свои традиции, даже русские евреи стали ходить в синагоги… Вот наш ответ Сталину.

Мы сумели соединить социализм древних пророков с либерализмом великих греков.

Мы и сегодня могли бы быть великой державой, многочисленным народом… Не ближневосточной сверхдержавой, а мировой. И занимать все земли, что даны нам Б-гом. И никто бы не оспаривал… Возможно, история пошла бы иным путем, если бы мы из-за собственных распрей и амбиций не потеряли одиннадцать колен… Мы – народ мечты, народ будущего», – заключил Чернобыльский.

«Мы уже не только евреи, – хотел возразить Леонид Вишневецкий. – Мы – наполовину русские. Мои дети – по крови, а я – так… И Валечка – русская… Хотя отчасти почти еврейка. И, честно сказать, русские интеллигенты пока мне ближе, чем марокканские евреи… Тысячи русских, десятки тысяч – такие же космополиты, как мы. Глобализация – это и есть космополитизм. Мы просто всегда чуть-чуть опережаем время.

И ведь вы, Натан, уже не космополит, а почвенник…», – но спорить с Натаном не хотелось. Всякий народ состоит из своих либералов, социалистов, националистов, патриотов. И даже, как кто-то сказал, «каждый народ имеет право на своих негодяев». Сионист, мечтатель и философ Чернобыльский, хоть и националист, никому не сделал зла. Он герой и альтруист. Такие, как он, образуют стержень нации, ее силу. В чем-то он, может, и неправ, но в то же время прав. И если Натан, как говорит, собирается идти на выборы, Леонид обязательно проголосует за него. За «Наш дом»… На Натана можно положиться. Он из тех людей, которые не предают. Которые стоят до конца…