Читать книгу Синдбад - Леонид Валентинович Резников - Страница 3

Синдбад вернулся в чайхану злой до безобразия и горя праведной местью. Взлетев по ступенькам, он обшарил глазами пустое помещение. Дверь в кухню была распахнута настежь, и внутри никого не было видно. В комнате Махмуда тоже, вроде бы никого: дверь прикрыта наполовину, но через широкую щель видна большая часть небольшой комнатушки, и спрятаться там особо негде.

Из рукомойника тихонько капала вода. Сорвавшись из-под потолка, над головой пронеслась ласточка. Из-за ближайшего топчана вырулил приблудный полосатый кот, заурчал и потерся об ноги Синдбада, выклянчивая подачку.

– Хозяин? – ласково позвал Синдбад, упирая кулаки в бока. – Ты где? Выходи-и.

Тишина. Потом вдруг еле слышно скрипнула половица.

Синдбад резко повернул голову на звук. Скрип явно донесся из комнаты хозяина – там была вторая дверь, ведущая в сад позади дома.

– Я иду, – елейным голоском сказал Синдбад, направившись в комнату на цыпочках.

Там что-то загремело и гулко бухнуло, затем послышалось тихое кряхтение. Видимо перепуганный чайханщик зацепился больными ногами за что-то металлическое и опрокинул его.

Синдбад влетел в комнату Махмуда, с грохотом распахнув дверь, и остановился на пороге. Чайханщик лежал на полу у самой двери в сад, совершая безуспешные попытки подняться с пола – видимо, сильно ему досталось от палача. Рядом с ним валялся огромный казан, что раньше был прислонен к стене у двери.

– Чего же ты спрятался, хозяин? В прядки хочешь поиграть?

– Это… ты? А я думал… – Махмуд перевернулся и расселся на полу, подтянув ноги. В его расширенных глазах светился неподдельный ужас.

– Воры? – уточнил Синдбад, медленно приближаясь к чайханщику. – Нет, все гораздо хуже.

Махмуд отполз в угол комнаты и сжался там, пытаясь слиться со стенкой в наивной попытке стать невидимым.

– Хуже? – переспросил он.

– Да, гораздо хуже – это я!

– Синдбад, дорогой! Ты, наверное, шутишь?

– Разумеется, я ведь похож на балаганного шута.

– Нет, нет, – замахал руками Махмуд. – Что ты! Ты все неверно понял.

– Тогда объясни, – Синдбад навис своими двумя метрами над вконец перепуганным чайханщиком.

– Это произошло случайно, клянусь Аллахом!

– Что произошло?

– Как… что? – растерялся Махмуд. Лицо его от удивления вытянулось.

– А так.

– Значит, все хорошо?

– Ну, разумеется! Если забыть о том, что судья захотел получить причитающийся ему золотой с меня, и мне пришлось драться со стражей.

– Синдбадик, дорогой… – чайханщик опять побледнел.

– О, я очень дорогой. И тебе это обойдется… – он задумчиво посмотрел в потолок. – Скажем, в пять золотых. За нанесенный, так сказать, моральный ущерб.

– Мора?.. – судорожно сглотнул Махмуд.

– Вот именно, – покивал головой Синдбад и опять рявкнул: – Гони монету!

Махмуд вздрогнул всем телом, закрыл глаза и обмяк. Голова его свесилась на грудь.

– О-о, – протянул расстроено Синдбад. Он наклонился, поднял руку чайханщика и отпустил ее. Рука безвольно упала на пол. – Готов.

Синдбад похлопал его по щекам, потом прошел к кумгану, набрал в рот воды и прыснул в лицо Махмуду. Тот заводил руками перед лицом, облизнулся и медленно приоткрыл глаза.

– Будет жить, – констатировал Синдбад.

– Что со мной? – слабым голосом произнес Махмуд.

– Ты решил поспать. А до этого хотел расплатиться со мной.

– Я?

– Махмуд, кончай крутить, – вконец разозлился Синдбад. – Или ты платишь мне пять золотых, или… – он саданул кулаком в ладонь.

– Бей! – подумав, сказал Махмуд и сильно зажмурил глаза, приготовившись к очередной экзекуции.

Синдбад постоял над жадным чайханщиком, потом сплюнул на пол, махнул рукой и вышел из комнаты.

Он опять остался без работы и без крыши над головой. В кармане один золотой, на который можно протянуть от силы пару недель, если не сильно шиковать, и за этот месяц необходимо найти новую работу. В крайнем случае, можно продать саблю, но с саблей расставаться совсем не хотелось.

Зло пнув камешек, подвернувшийся под ногу, Синдбад засунул руки в карманы и пошел, загребая кроссовками пыль, вдоль пристани, где у одного из причалов плечистые грузчики, пыхтя от натуги, с красными потными лицами разгружали только что прибывший корабль.

Таскать бочки и ящики, надрываясь и обливаясь потом, Синдбаду совершенно не хотелось. И даже смотреть на то, как их таскают другие. Поэтому он свернул на тихую, узкую улочку и направился по ней вверх, к центру города.

Размышляя о своей горькой судьбе, он все брел и брел, не разбирая дороги. Мимо проходили люди, спеша по своим делам, туда-сюда носились шумные ватаги детворы. Кто-то выплеснул ему под ноги мыльную воду прямо из окна, но Синдбад, не заметив этого, прошел дальше. Остановился он, лишь упершись в высокую стену.

Стена была сложена из белого камня и имела в высоту локтей десять, если не больше. Тянулась она в обе стороны до самых концов длинной узкой улицы, а там загибалась и убегала куда-то. Перед стеной, разбросанные случайным образом, росли пальмы и старые, в два-три обхвата тутовые деревья. За стеной раскинулся прекрасный сад, и его зеленые пышные кроны кое-где выступали за стену. На ветках висели крупные, с темно-красной шкуркой яблоки, но их почему-то никто не обрывал.

Синдбад поднялся на носочках, протягивая руку, сорвал одно яблоко, отер его ладонями и надкусил. Сочная сладкая мякоть таяла на языке.

Мимо проехала груженая арба, и Синдбад прижался к стене, пропуская ее. Прошли двое мужчин, в чалмах и богатых халатах, шитых золотом. Мужчины что-то шумно обсуждали, размахивая руками, словно мельницы крыльями, и потрясая ухоженными черными бородами. Синдбада они, казалось, не заметили вовсе.

В этом районе Синдбад еще ни разу не бывал, и его разобрало любопытство, что может скрывать такой длинный и высокий забор. Даже не забор, а заборище!

Оглядевшись по сторонам, нет ли кого поблизости, Синдбад подошел к одному из тутовых деревьев, быстро взобрался вверх по его кривому стволу и удобно устроился меж трех широких стволов. Густая крона надежно скрыла его от случайных взглядов.

Внизу опять кто-то проехал. Синдбад осторожно выглянул из-за ветвей. Это был мужчина на ишаке, клевавший носом. Ноги его в потертых шлепанцах едва не волочились по земле. За мужчиной, закутанная с ног до головы в серую паранджу, следовала женщина, таща за руку маленького мальчика. Синдбада они не заметили.

Синдбад повернулся в сторону забора и вытянул шею.

Перед ним раскинулся дивный яблоневый сад. За садом высокими остроконечными башенками устремлялся ввысь прекрасный дворец, слепящий глаза белизной стен и золотом куполов. Дорожки, посыпанные сверкающим в лучах солнца песком и усаженные пальмами, разбегались лучами от его входа, теряясь в зелени сада. Это было чудесно и неописуемо великолепно.

Из сада тянуло свежестью и прохладой. Где-то, невидимые глазу, журчали фонтаны. Меж шелестящих на слабом ветерке крон деревьев то и дело мелькали крыши беседок и мраморные скамеечки. Справа раскинулся рукотворный пруд с белыми лебедями. Рядом с ним важно расхаживал павлин, раскинув свой радужный «глазастый» хвост.

Синдбад дохрустел яблоком, с восхищением взирая на удивительный пейзаж – такого он здесь еще не видел – и через плечо, не глядя, выбросил огрызок.

Бум!

Словно палкой по жестяному тазу.

Синдбад пригнулся и глянул вниз.

Под деревом стояли два стражника в бронзовых шлемах, кольчугах и с копьями.

– Ты чего? – спросил длинный и худой.

– Смотри, – показал пальцем себе под ноги тот, что был пониже ростом и потолще, и поправил съезжающий на глаза шлем. – Кто-то кинул огрызок.

– Кто?

Стражники закрутили головами.

Синдбад еще больше пригнулся, спрятавшись за толстый сук.

– Вот шайтан! – пробормотал он. – Принесла же вас нелегкая.

Стражники между тем все озирались. Из одной из подворотен выглянула любопытная мальчишеская мордашка, за ней еще одна и еще. Они уставились на стражников, шмыгая носами и утирая их.

– Ах вы, щенки! – стражник погрозил им кулаком.

Головы скрылись.

– Кто бы знал, как мне надоели эти проклятые дети! – посетовал тот, что пониже ростом.

– И не говори, – согласился с ним длинный. – Пошли, что ли?

– Пошли.

И они двинулись дальше вдоль забора, неся на плечах тяжелые копья. Синдбад проводил их взглядом и опять обернулся к саду, откуда в это самое мгновение раздался женский смех, и послышались серебристые голоса.

Синдбад попытался разглядеть обладательниц голосов, но за деревьями ничего нельзя было толком разобрать. Тогда он пролез по суку, уходившему далеко за забор, осторожно, чтобы не сверзиться вниз, перебрался на сук одной из яблонь и, замерев, огляделся – вроде бы никого. Быстро спустившись пониже, Синдбад бесшумно спрыгнул на траву и присел.

Тишина, ни охраны, ни собак. Последние, разумеется, его беспокоили гораздо сильнее – это не тупые стражники, которых можно надуть или, в крайнем случае, отправить в нокаут одним ударом. Прокравшись меж деревьев в направлении пруда, Синдбад залег за каменной ротондой с перильцами и скамеечкой, обегающей ее по внутреннему кругу. Рядом с ротондой журчал невысокий фонтанчик с чашей в виде цветка. Фонтанчик был, видимо, для питья.

Женщин было всего семь. Молодые особы в шелковых шальварах и расшитых жилетках с рукавами из невесомой материи играли у пруда. Одна из них раскачивалась на деревянных качелях; двое, стоящие позади и спереди качелей, раскачивали их, дергая за две привязанные к качелям веревки. Остальные весело перебрасывали друг другу мяч. В волосах у той, что сидела на качелях, сверкала золотая диадема, отделанная бриллиантами. Волосы ее были светлыми и длинными, забранными на затылке в оригинальную пышную прическу, удерживаемую несколькими золотыми китайскими заколками с рубинами на крупных головках. Девушка была прекрасна, и Синдбад невольно залюбовался ей. Нет, остальные тоже были ничего, но эта…

–Я хочу пить, – объявила красавица.

Девушки покорно остановили качели и склонили головы.

Красавица легко спрыгнула на траву и направилась к ротонде. Девушки устремились следом за ней, но та остановила их.

– Нет! Я сама могу напиться. А вы играйте в мяч.

Те послушно вернулись на поляну и присоединились к своим подружкам.

– О Аллах! Кто бы знал, как они все мне опостылели, – тихо произнесла красавица, приближаясь к месту, где залег Синдбад. – Вечно ходят за мной, как собачонки.

Синдбад отполз назад, ближе к широкому входу в ротонду, стараясь как можно меньше шуметь, но девушка услышала шорох, повернула голову и замерла.

– Кто здесь? – страха в ее голосе не было. Любопытства, впрочем, тоже. Чистый интерес, и ничего более – кто чужой мог появиться в этом давно наскучившем ей саду.

Но почему-то никто не вышел и не поприветствовал, как полагается, свою принцессу. И это было странно. Девушкой овладел легкий испуг.

– Кто здесь? – повторила она свой вопрос. – Покажись! Или я крикну стражу.

– О, несравненная красавица, – Синдбад поднялся с земли и, отряхиваясь, вышел из-за ротонды, стараясь оставаться незамеченным для остальных девушек, – не надо стражи. Я не причиню тебе вреда.

– Кто ты? – удивилась девушка, окинув взглядом ладную фигуру Синдбада, и добавила: – Витязь.

– Витязь? Пожалуй, – Синдбад приосанился.

– Как ты попал сюда? Ты гость моего отца?

Глаза у девушки были пронзительно голубые и бездонные, и Синдбад почувствовал, как тонет и растворяется в них.

– Не совсем, – не сразу ответил он. – Видишь ли, я здесь случайно.

– Случайно?

– Через забор.

– Через… забор? – глаза девушки удивленно расширились. Незнакомец не внушал ей опасений, и к тому же ей почему-то совершенно не хотелось, чтобы он ушел или его схватила дворцовая стража.

– Ну да. Понимаешь, забор, сад, дворец… – язык у Синдбада заплетался, чего с ним никогда до этого момента не случалось. – Мне захотелось взглянуть на все это, и я забрался на дерево. А потом кто-то засмеялся…

– Это я смеялась.

– Правда? – обрадовался почему-то Синдбад.

– Правда, – кивнула принцесса. Молодой человек был забавен. – Как тебя зовут, о незнакомец, лазающий в эмирские сады через заборы?

– Бо… Синдбад. Меня зовут Синдбад.

– Странное имя, – нахмурила прелестный лобик девушка. – Но красивое и звучное.

– А тебя как зовут?

– Меня? – еще больше удивилась принцесса. Во-первых, ее имя все знали, даже там, в городе. А во-вторых, никто и никогда еще так просто не спрашивал у нее: «как тебя зовут?» – безо всяких набивших оскомину эпитетов, и это было необычно и приятно. – Меня зовут Амаль.

– Амаль, – глухо повторил Синдбад, наслаждаясь именем девушки, словно мятной конфетой. В имени ее чудилось дуновение свежего ветерка, прохлада озерной воды, плавный полет легкокрылой птицы…

– Осторожно, моя принцесса!

Синдбад сбросил с себя оцепенение, овладевшее им, и резко обернулся на клич. Кричала одна из девушек, решившая поинтересоваться, куда так надолго могла запропаститься ее обожаемая принцесса.

– На помощь! Стража!!! – не унималась девица, заходясь в истошном визге и при этом топоча ногами и приседая, словно с нетерпением дожидалась своей очереди в туалет.

– Беги, о Синдбад! – принцесса чувственно протянула руку к молодому человеку, но не решилась дотронуться до него. – Беги, иначе тебя схватят.

– Я вернусь, Амаль! – крикнул Синдбад, срываясь с места. – Верну-усь.

Он запетлял меж яблонь, чьи нагруженные спелыми плодами ветви сгибались почти к самой земле.

Со стороны дворца донеслось бряцание оружия и доспехов – стража спешила на помощь своей принцессе. Это не страшно – Синдбад три раза успеет сбегать к стене и обратно и еще передохнуть, пока они доберутся сюда. Но тут сзади послышался лай: видимо, кто-то додумался спустить собак. А вот это уже хуже, гораздо хуже.

Синдбад поднажал. Впереди, меж деревьев уже виднелся забор, но дробные удары когтистых собачьих лап быстро приближались. Синдбад не решился оглянуться назад, боясь оступиться или влететь со всего маху в ствол дерева. Упругие ветви больно хлестали его по лицу. Он отмахивался от них руками, подныривал под ветки, вскакивал и опять бежал. Вот и забор! Собаки уже совсем близко, и, судя по злобному лаю, никак не болонки или чихуахуа.

«Где же этот проклятый тутовник?» – Синдбад заметался около забора, вглядываясь вверх и пытаясь глазами отыскать длинный ствол, перемахивающий через забор. Вот он, наконец-то! И как только он его раньше не заметил…

Синдбад рванулся вправо, к одиноко стоявшей яблони, над которой простирался толстый кривой сук шелковицы. Огромная черная собака, нагнавшая было беглеца, впустую клацнула зубами и, промахнувшись, недоуменно уставилась на то место, где только что стоял враг. Зарычав, она опять рванула за непрошенным гостем, но другая собака, рыжая, с черными подпалинами, первой настигла Синдбада, когда тот уже резво взбирался на яблоню, и в прыжке вцепилась в развевающуюся полу его халат.

Синдбад от сильного рывка чуть не свалился с дерева, но в последний момент успел вцепиться обеими руками в ствол у самой земли и шустро вскарабкался на него. Страх быть разорванным на мелкие кусочки придавал силы. Собака, рыча, продолжала болтаться на халате. Синдбад зло пнул ее ногой, пытаясь стряхнут с себя, но собака зарычала и еще сильнее сжала зубы.

– А, шайтан тебя раздери! – прорычал Синдбат, продолжая тыкать собаке в нос мягкой подошвой кроссовки.

И тут подоспела вторая собака. Она, не долго думая, подпрыгнула и схватила зубами свободную часть полы. Теперь Синдбада тянуло к земле килограмм пятьдесят, не меньше. Тот все ниже и ниже сползал с сука, делая тщетные попытки удержаться на нем.

– Вот же навязались на мою голову! – в сердцах бросил он собакам, сильно качнулся и забросил на сук обе ноги, сцепив их крест-накрест. В тот же момент он отпустил руки, выгнувшись назад. Халат соскользнул с его плеч и вместе с собаками упал на землю. Халата, конечно, было жаль, но не расставаться же из-за него с жизнью.

Подтянувшись, Синдбад шустро взобрался на сук, с него на другой, более высокий и наконец перебрался на широкий сук шелковицы. Развалившись на нем, он немного отдышался и пополз по суку в сторону забора, быстро перебирая руками и ногами.

Собаки, как только халат оказался в полной их власти, утеряли интерес к Синдбаду. Каждой их них хотелось заполучить свою долю добычи, чтобы похвастать ей перед хозяином, но халат был один, и собаки тянули его каждая в свою сторону, рыча и дергая огромными головами. Не выдержав подобного обращения, халат затрещал и разошелся по швам. Собаки тут же успокоились и, гордо вскинув головы, бросили к ногам подоспевших стражников свою добычу.

– Ушел, отрыжка шайтана! – стражник, прибежавший первым, саданул по яблоне копьем. На головы стражников и собак посыпались спелые яблоки. Люди пригнулись, а собаки отбежали в сторонку. – Ах вы драные никчемные псины! – накинулся стражник на собак, еще больше расходясь. Одной он отвесил пинка, и та, заскулив, кинулась прочь, а по другой не попал – эта оказалась опытнее своей товарки и вовремя увернулась от ноги. Стражник упал на землю, но тут же вскочил и принялся колошматить древком копья своих подчиненных. – Ах вы, бездельники! Догнать! Догнать и схватить! Чего вы ждете, олухи, дармоеды! В яме сгною!

Стражники рванули к южным воротам, выходящим на улицу за забором, а в это время Синдбад, посмеиваясь над ними, отдыхал в кроне шелковицы, ожидая, когда улица внизу вновь опустеет и можно будет спокойно спуститься с дерева и убраться подальше отсюда. А тем временем…

… Толстый судья Икрам-бей был ужасно злопамятен и не мог забыть оскорбления, нанесенного ему каким-то оборванцем. Когда его немного отпустил страх, а стражники очухались после легкой контузии, Икрам-бей принялся честить их на чем свет стоит. Стражники виновато пялились на него и вздыхали. Тащиться куда-то по жаре и ловить какого-то проходимца им совершенно не хотелось. Им было плевать на него. Их тянуло вернуться в прохладный уютный подвальчик, где они с радостью продолжили бы так не вовремя прерванную игру в кости. Одному из них сегодня необычайно везло, а другой горел желанием отыграться. Однако, Икрам-бей был иного мнения и не желал сносить страшного оскорбления.

Вызвав еще двух стражников – слишком уж ловок и силен оказался этот мерзкий и скользкий, словно угорь, слуга чайханщика, – он лично отправился на поиски своего обидчика.

В пустой чайхане Синдбада не оказалось. Там обнаружился только Махмуд, злой на весь свет и особенно на Синдбада. Судья, выслушав его грязную ругань в адрес бывшего слуги, направился бродить по улицам города, вглядываясь в лица всех мужчин, так или иначе напоминающих Синдбада. Но того словно след простыл. Стражники вот уже битый час понуро плелись за своим хозяином, про себя проклиная его несносный характер. Обойдя город вдоль и поперек, заглянув во все курительные и чайханы, судья свернул в сторону дворца – больше укрыться беглецу было негде.

– Хозяин, – заныл один из стражников, – может, шантан с ним, а? Пойдемте уже домой.

– Молчи и следуй за мной, ленивая обезьяна, – прошипел судья, выходя к забору, окружающему сад эмира. – Я его засажу в зиндан, сотру в пыль, растопчу, как ядовитую змею! Я…

И тут ему на голову свалился Синдбад, соскочив с дерева.

– Вай вах! – воскликнул судья, падая от неожиданности на свой необъятный зад. – Это… ты!

– Я, – спокойно сказал Синдбад, отряхивая ладони. – А вы, почтеннейший судья, никак искали меня? Решили причитающуюся мне золотую монету отдать?

– Ты! Мерзкая собака с языком змеи. Да я тебя… – судья захлебнулся от подобной наглости, лицо его налилось кровью, став багровым.

Подбежавшие стражники с трудом подняли своего хозяина и поставили на ноги.

– Взять его! – выкрикнул судья.

Произошло замешательство, в ходе которого двое стражников кинулись к Синдбаду, а двое других к проходившему в этот момент мимо него старику с длинной седой бородой.

– Да не того, а этого! – заорал судья. – Идиоты. Его, его хватайте! – он указал на Синдбада, но от злости рука его дрожала, и стражники никак не могли понять, кого конкретно им ловить. – Да не он! Бросьте его, – надрывался Икрам-бей. – О Аллах! За что ты ниспослал мне этих остолопов? Молодого, молодого держите! На кой мне сдалась эта дряхлая развалина?

– Что вы творите, разбойники! Отец! – к старику на помощь, размахивая огромным молотом, бежал мужчина в заношенных штанах и кожаном передники. – Отпустите его!

Стражники бросили старика и вчетвером накинулись на кузнеца. Тот ловко отмахивался от них молотом, превращая шлемы в покореженные горшки, а копья в щепу и обломки. Судью уже никто не слушал, и тот, выдохнувшись, прислонился к стволу тутового дерева и промокнул выступивший на лбу пот концом поясного платка.

– Если я больше не нужен, то я пошел, – сказал Сидбад, приближаясь к судье.

– Пес шелудивый, – огрызнулся из последних сил Икрам-бей и лично попытался ухватить пухлой рукой нахального молодого человека.

Синдбад увернулся от вялой попытки схватить его и оглянулся назад.

К нему спешили пятеро стражников эмира.

– Извините, почтеннейший, но сейчас мне недосуг.

– Стой, порождение тьмы! – потряс руками судья и каким-то образом все же умудрился схватить Синдбада за футболку. – Не уйдешь! Держите же его, идиоты! Чего вы плететесь, как полудохлые верблюды?!

Стражники, побитые и измученные, в помятых доспехах и с обломками копий в руках, медленно приближались к своему хозяину, насилу переставляя ноги и покачиваясь.

Синдбад вывернулся из слабых пальцев судьи и отпрыгнул в сторону.

– Золотого от вас не дождешься, так что с меня стандартная плата, – он метко плюнул судье в другой глаз и заспешил вниз по улице. – Это за незаслуженные оскорбления и побои! – крикнул он на бегу.

Судья медленно сполз на землю по стволу дерева и заплакал от злости и обиды.