Читать книгу Синдбад - Леонид Валентинович Резников - Страница 7

– … Куда ты полез, сын безмозглой каракатицы – это не фок, а грот-мачта! (Ну, не все же такими умными уродились!) … Как ты вяжешь узел, якорь те в задницу! (Ого, это круто!) … Идиот, тупой ишак, куда ты тянешь шкот? Ты нас всех угробить решил? (Да с превеликим удовольствием, только чтоб ты заткнулся наконец!)

Так проходило обучение Синдбада морским премудростям. Путешествие к острову Циклопов, такое короткое на карте, на самом деле сильно затягивалось, и не было этому морю-океану ни конца ни края. И дело даже было не в том, что на корабле терпеть не могли бездельников. Синдбад изнывал от банальной скуки, и не было от нее иного средства, как занять себя чем-нибудь полезным, например, обезьяной взобраться по вантам на самую верхушку мачты вместе с другими матросами и подвязать тяжеленный парус или до блеска надраить палубу машкой, так, что боцман начинал восхищенно накручивать на палец свой длиннющий обвислый ус.

Со временем Синдбаду (разумеется, не обошлось без протекции Сорви-головы), начали доверять и штурвал. Сначала под бдительным присмотром рулевого, а потом и вовсе оставляя одного на час-два, а то и более. Синдбаду нравилось ощущать себя капитаном дальнего плавания, управляющим огромным судном и выверяющим свой путь по компасу или звездам, в которых он до сих пор ничего не смыслил, сколько Сорви-голова с ним ни бился. Но вскоре эта нудная однообразная работа начала Синдбаду надоедать. Слишком утомительно было стоять у штурвала часами, пялясь то в компас, то в единообразный горизонт, да еще под палящими лучами солнца. В один из таких дней, когда команда отдыхала после изнурительного труда, разморенного жарой Синдбада начало клонить в сон. Он честно пытался щипать себя и заставлял вглядываться вправо, где почти на горизонте, чуть в стороне от курса появился островок, который сегодня корабль должен был обогнуть и выйти финишную напрямую. Но потом глаза его закрылись, и он безвольно повис на штурвале, сладко похрапывая во сне и причмокивая губами.

– Вай мэ! Куда ты, отродье шайтана, рулишь? – внезапно рявкнул над ухом голос рулевого, решившего на всякий случай проконтролировать направление. – Быстро отворачивай влево! Здесь везде рифы! Да быстрее же, идиот!

– А? – Синдбад очнулся, вздрогнув всем телом, но рулевой Карим уже резко крутанул штурвал, стряхнув сонного Синдбада на пол.

Тот больно грохнулся на зад, зашипел, потирая ушибленное место, и тут же вскочил, вытаращив глаза.

– А-а!!! – дико заорал он. – Спасайся, кто может!

Прямо по курсу из воды высовывался здоровенный конец камня.

– Кар-раул! Кар-рамба! – проснулся, заходясь в крике, попугай, сидевший рядом на перилах. – Дур-рак!

– А-а!!! – вторил Синдбаду рулевой, выкручивая что есть сил штурвал и давя на него всем телом, что было совершенно бессмысленно – дальше крутить просто было некуда.

Корабль сильно и резко накренился вправо, проскакивая мимо острой верхушки подводной скалы, но на его пути из-под воды показались еще две. Эти миновать не было никакой возможности, и нос корабля вошел точно меж двух зубцов. Раздались отвратительный скрежет, ужасающий грохот и треск, и корабль резко застыл на месте, чуть задрав нос.

Рулевого бросило на штурвал. Он смешно задрал ноги, все еще держась за деревянное колесо, и, сделав переворот через голову, улетел вниз, удачно приземлившись на выбежавшего на палубу боцмана.

Люди, как горох, посыпались с ног и покатились к правому борту. Поднялся невообразимый шум. Из своей каюты в одних подштанниках выскочил сонный Сорви-голова, и Синдбад решил, что вот сейчас самое время спрятаться куда-нибудь подальше, забиться в какую-нибудь щелку, чтобы до него не дотянулись руки разъяренного хозяина судна. Ну, и остальных тоже.

Упав на четвереньки, он отполз подальше к кормовым перилам и скрылся за бочками из-под воды, чудом устоявшим при сокрушительном ударе.

– Кар-рамба! Тону! – надрывался попугай, дергая головой и хлопая крыльями. Всеобщее веселье, разом охватившее весь экипаж, ему явно пришлось по душе. – Стр-риптиз! – это он однозначно о капитане, стремительно взбиравшемся по лестнице на мостик в исподнем.

– Башку оторву! – ревел тот, словно разбуженный медведь, вырывая редкие волосы на загорелой, покрытой наколками груди. Синдбад наконец понял, откуда у капитана взялось его прозвище. – Где рулевой?! Где этот отпрыск тупого верблюда?

– Р-рулевой! Дур-рак! – обрадовался попугай и перелетел на бочки, постучав по одной из них клювом. – Р-рулевой. Кар-рамба!

– У, змея хвостатая! – погрозил ему кулаком снизу Синдбад. – Клюв бы тебе скотчем замотать.

Попугай скосил один глаз и уставился им на Синдбада.

– Вали отсюда, ябеда несчастная! – зашипел на птицу Синдбад, ткнув ее пальцем в бок.

– Ябеда! Кар-рамба! – захлопал крыльями попугай, переступая с ноги на ногу.

– Ага-а! – заглянувший за бочки Сорви-голова, ухватил Синдбада за шкирку и выволок его на свободное пространство. – Ты!

– Ну, я! А чего так орать-то? – виновато шмыгнул носом Синдбад, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

– Это ты! Мой корабль, – Сорви-голова от сильнейшего потрясения потерял способность связно изъясняться.

– А чего корабль? Вот он ваш корабль. Никуда и не делся.

– Ты!

– Вот заладили! Ну, виноват. Заснул.

– Ты!!! Заснул? – пальцы Сорви-головы, то сжимающиеся в кулаки, то вновь разжимающиеся, непроизвольно потянулись к шее Синдбада.

– Э, эй, дядя! – Синдбад предупредительно отступил на шаг.

– Ты! – пальцы капитана сжались на пустом месте.

На лестнице появился здоровенный боцман, красный, как вареный рак и волочащий за собой за шкирку несчастного рулевого, даже не помышлявшего о сопротивлении. Голова Карима билась о ступеньки, отчего зубы рулевого клацали.

– Это не… Не я! – голосил тот, суча руками и ногами. – Я не… Это все… он… Он!

– Вот! – боцман дотащил свою ношу до капитана и бросил перепуганного насмерть Карима к ногам Сорви-головы. – Собачий сын! Посмотри, что ты натворил.

– Оставьте его! – воскликнул Синдбад. – Это я был за штурвалом.

– Ты? – воскликнул боцман.

– Ты… – эхом повторил за ним заклинивший Сорви-голова.

– Капитан, там пробоина! – на мостик взбежал один из матросов. – Небольшая, слава Аллаху! В трюме полно воды, но мы, кажется, не тонем.

– Кажется? – Сорви-голова, мгновенно выйдя из ступора, порывисто обернулся к нему.

– Не тонем, – уверенно повторил матрос. – Мы крепко засели на этих зубах Шайтана. Но сейчас прилив, и нас может скинуть с них.

– Главное, чтобы отлива не было, – пробормотал Сорви-голова. – Быстрее! – скомандовал он, бросаясь к лестнице. – Нужно осмотреть пробоину, заделать ее и до отлива убраться отсюда.

Боцман с матросом ринулись за ним следом. Про Синдбада все позабыли.

Тот тяжело опустился на верхнюю ступеньку и повесил голову.

– Чего расселся? – окликнул его снизу Сорви-голова. – Живо за мной!

Пробоина на удивление действительно оказалась небольшой. Рваная трещина тянулась на пару метров вдоль носовой части корабля почти у самого киля. Видимо, пик, торчавший из воды, оказался не столь острым, а скорость судна недостаточно высокой. Так что корабль, по сути, просто взгромоздился на два подводных пика, и теперь преспокойно покачивался на них. Вода в трюме ни прибывала, ни убывала. Трещина находилась вровень с водой, и это сильно облегчало ремонтные работы.

– Здесь нам его не починить, – резюмировал Сорви-голова. – Нужно наложить временную заплату и добраться как можно быстрее до острова. – За работу! Живо!

Моряки подхватились и кинулись кто за досками, кто за инструментом. Работа лихорадочно закипела. Звенела пила, летела стружка, стучали молотки. На палубе варили смолу, чтобы залить ей отверстия вокруг деревянной заплаты.

– Кх-м, – прокашлялся Синдбад, подбираясь сзади к стоявшему со сложенными на груди руками Сорви-голове и хмуро наблюдающему за работой своей команды. – Мне очень жаль. Это вышло как-то случайно.

– Я сам виноват, друг мой, – глухо и очень грустно отозвался капитан. – Ты неопытный рулевой, и я не вправе был оставлять тебя одного во время маневра. Хорошо еще, что рулевой вовремя поднялся проверить тебя.

– Да, вы правы. Но я позорно заснул.

– И более опытные засыпали, – успокоил его Сорви-голова. – Главное, корабль на плаву и его можно починить.

– Да, конечно…

– Готово, капитан! – к Сорви-голове подскочил один из матросов, державший в руках ведро с остатками дымящейся смолы. – Можно сниматься.

– Ты уверен? – Сорви-голова приблизился к заплатке и недоверчиво оглядел ее. Та представляла собой странное нагромождение досок, капитально, на совесть залитое еще не до конца затвердевшей смолой.

– Выдержит, – уверенно заявил матрос. – До острова дотянем.

– Поднимите паруса! Нагрузите корму! – гаркнул Сорви-голова. – Попытаемся слезть с этих зубов!

Все вновь кинулись исполнять приказание своего капитана.

Паруса наполнились ветром, так кстати успевшим сменить направление с попутного на встречное, и корабль, поскрипывая, медленно начал пятиться, сползая в воду с остроконечных подводных пик. За штурвалом стоял сам капитан, напряженно вздрагивающий при каждом скрипе и треске. Но все обошлось как нельзя лучше. В один из моментов нос корабля соскользнул в воду, и судно резко осело до ватерлинии, сильно качнувшись с кормы на нос.

– Ура-а-а!!! – грянул дружный возглас и в воздух взвились чалмы и платки.

Сорви-голова отрулил на безопасное расстояние от каменных зубцов, сверился с картой, на которой были обозначены подводные препятствия и лично повел корабль бейдевиндом переменными галсами12 к острову, раскинувшемуся прямо по курсу в трех-четырех километрах впереди широкой зеленой лентой с серым скальным основанием.

Найти место для стоянки оказалось делом непростым. Берег острова представлял собой сплошное нагромождение скал, но через час поисков внезапно обнаружилась брешь в гранитной отвесной скале – небольшая почти идеально круглая бухточка с песчаной косой. Это было как раз то, что нужно.

Матросы быстро убрали основные паруса, и корабль медленно, на одних кливерах13 вошел в бухточку и ткнулся килем в песчаную отмель, замерев на месте. Бухту со всех сторон окружали отвесные стены скал высотой метров в десять, и море здесь было спокойным. Сквозь его зеленоватую поверхность можно было разглядеть дно, усеянное ракушками и крупными, обросшими водорослями валунами.

– Все, – заключил Сорви-голова, устало опираясь локтями на штурвал. – Теперь будем ждать отлива. Из бухты ни ногой!

– Почему? – удивился Синдбад. Ему ужасно не терпелось сойти на землю и ощутить наконец под ногами твердую поверхность вместо палубы, непрестанно раскачивающегося от любого малейшего волнения моря, словно люлька младенца, судна.

– Это легендарный остров Сирен! Разве ты и о нем ничего не слыхал, о мой бестолковый друг? – вскинул брови Сорви-голова.

– Никогда, – честно признался тот.

– Странный ты молодой человек, – только и пожал плечами капитан. – Не знаешь элементарных вещей.

– А кто они такие, эти сирены? Это, случайно, не те ли женщины, что заманивают моряков сладкозвучными голосами, чтобы те разбивали свои корабли о прибрежные скалы?

– Женщины! – всплеснул руками Сорви-голова. – Это никакие не женщины, хотя выглядят они, конечно… – он закатил глаза и помычал. – Те, про кого ты ведешь речь, – морские сирены, а эти – сухопутные. Своими речами и телом способны довести любого правоверного мусульманина до сумасшествия, после чего тот больше не жилец.

– Чесать языком мы тоже могём, а вот насчет тел… Послушайте, а чего мы сидим на корабле, когда можно прогуляться по острову, собрать свежих плодов и пополнить запасы пресной воды?

– Ты дурак или просто хочешь им казаться? Молись, чтобы эти… эти… – капитан не смог подобрать нужного слова, – не прознали о нас!

– Да молюсь я, молюсь, – проворчал Синдбад. – Только все равно не понимаю, чего мы тут без толку торчим.

Сорви-голова только рукой махнул и ушел в свою каюту. Синдбад остался на палубе один.

Подойдя к фальшборту, он оперся на него и с тоской вгляделся в берег, скалы и буйную растительность там, наверху, наполненную трелями птиц и прохладой. Взгляд его уныло скользил вдоль стволов диковинных деревьев с изогнутыми, перекрученными стволами и кривыми ветвями. Внезапно Синдбад весь напрягся, глаза его расширились. Наверху мелькнула и пропала женская фигурка, одетая во что-то воздушно-белое и короткое. Синдбад долго вглядывался в одну точку меж корявых стволов двух крепких деревьев, но там больше никто так и не показался. Не померещилось ли ему все это?.. Нет, вон она!

Женская фигура вновь показалась из-за деревьев, но уже гораздо левее. Женщина, стараясь держаться в густой тени кроны, разглядывала корабль. Но ее выдавала короткая белая туника, ярким пятном выделяющаяся на фоне леса. Женщина постояла немного без движения, вновь скрылась и возникла еще левее. Теперь она не пряталась, а гордо возвышалась над кораблем на самом краю утеса, уперев руки в широкие бедра.

– Э-э, капитан! – осторожно позвал Синдбад, отступая к двери каюты Сорви-головы и не сводя глаз с девицы. – Капитан! У нас, кажется, гости.

Дверь резко распахнулась, чуть не сметя Синдбада, и из нее выбежал Сорви-голова с саблей в руках.

– Какие гости? Где? – он лихорадочно озирался вокруг.

– Да нет, вон там, наверху! – указал пальцем Синдбад.

– О Аллах! – Сорви-голова наконец разглядел девушку, стоявшую на скале. – Этого еще не хватало! Как они прознали о нас?

– Так у нас мачты торчат над лесом, словно иголки на заднице возбужденного дикобраза. Их не заметить, нужно быть абсолютно слепым и тупым одновременно.

– Да-да, ты прав! Но что же нам теперь делать? – Сорви-голова в растерянности опустил саблю.

– Она не выглядит опасной. Может, вы чего напутали, и это никакие не сирены, а амазонки?

– Нет, это именно они. Амазонки живут гораздо восточнее.

– Капитан, они уже здесь! – выкрикнул один из матросов, отступая к мачте и белея на глазах.

Все разом обернули головы по направлению взгляда насмерть перепуганного моряка.

У правого борта собралась уже приличная стайка белокурых женщин. Они стояли кучкой человек в двадцать, все красивые, с ладными фигурками, в одинаковых туниках выше колен и откровенно (или вожделенно, кто их там разберет) пялились на мужчин.

– Все, нам конец, – сабля выпала из ослабевших пальцев Сорви-головы. Он медленно опустился на колени и прижался спиной к фальшборту. – Та хитрая бестия наверху лишь отвлекала наше внимание.

– Да вы чего, мужики? – Синдбад удивленно оглядел насмерть перепуганных моряков. – Это же обычные бабы! Вы поглядите на них.

Но все собравшиеся на палубе воротили в сторону лица, прикрываясь ладонями.

– Ой, какие мужчинки к нам пожаловали, – проворковала одна из стоявших внизу.

– И сразу так много! – вставила другая.

– Идите к нам! – махнула загорелой ручкой третья. – Мы вас не обидим.

– Честное слово! – поддакнула четвертая. – Ну, почему они не идут? Эгей, вы где там спрятались? Выходите, мы вас видели.

– Не выходят, – огорченно сказала первая. – Всего один… А было сто-олько!

– Какой хорошенький! – облизнулась еще одна.

Синдбада передернуло от ее пристального взгляда, но он не в силах был оторваться от ее милого личика.

– Иди к нам! Мы тебе яблочко дадим. Вот! – она покрутила ручкой с зажатым в ней спелым красным яблоком, неизвестно откуда взявшимся. – Не хочешь яблочко? А бананчик? – В другой ее руке возник перезрелый банан. – Тоже не хочешь? Сытый!

– По-моему, они нас боятся, – задумчиво произнесла вторая.

– А давайте к ним заберемся? – предложила еще одна. – Я страсть как хочу познакомиться с таким большим и усатеньким. Он во-он там только что стоял, – девушка указала пальчиком правее Синдбада.

Тот скосил глаза на притихшего за одной из бочек боцмана. Боцман еще больше побледнел, икнул и сполз по бочке на палубу.

– Нет, ну, я так не играю! – топнула ножкой первая. – Мы к ним со всей душой, а они даже говорить с нами не хотят. Вот сейчас как поднимусь!..

– Угомонись! – резко осадила ее молчавшая до того более старшая и высокая. – Не видите, вы их пугаете. А от пуганых мужчинок толку сами знаете.

– Мы их пугаем? – удивились несколько девушек разом. – Ты, сестра, хочешь обидеть нас? Да мы сама ласка и доброта! Это они тебя испугались, старой мымры.

– Меня?! – взвилась та, оскорбленная до глубины души. – Да ты на себя смотрела в зеркало? Тощая косоглазая обезьяна!

Синдбад отметил про себя, что девушка и вправду была несколько худа и чуть косила на один глаз.

– А ты!.. А ты!.. – задохнулась та, не находя слов. – А у тебя жвачка в волосах!

– Где? – испугалась старшая, судорожно ощупывая свою пышную прическу, будто это была вовсе не жвачка, а стая скорпионов.

– Вот! – молодая рванулась к ней, вытаскивая из зубов кусок смолы и с силой влипляя ее в волосы старшей.

– Ах ты, сволочь! Стерва проклятущая! – кинулась на нее старшая, повалила на песок и принялась мутузить. – Да я же из тебя отбивную по-багдадски сделаю!

Женщины сцепились, осыпая друг друга шлепками, щипками, царапаясь длинными ногтями, шипя и дергая друг друга за космы. Команда дружно подползла к фальшборту – такое зрелище пропустить было просто невозможно.

Другие женщины переступили через катавшихся на песке сестер и загородили их своими стройными телами.

– Вот они все, смотрите!

– Ах, какие красавчики!

– Идите же к нам!

– Не идут… Почему они не идут? Ой, смотрите, а у них дырочка, – заметила одна из девушек пробоину.

– Верно! Фи, какая некрасивая, – наморщила одна из них прелестный носик. – Терпеть не могу всякие дырочки!

– И я.

– И я!

– И мы! – хором согласились с ними остальные.

– Надо же, они жвачкой ее залепили. Вот глупенькие! – захихикала девушка.

– И верно! Кто же так делает?

– Глупые мужчинки.

– А вы все такие умные да пригожие! – не выдержал Синдбад.

– Молчи! – зашипел на него Сорви-голова, выкатывая глаза и дергая Синдбада за рукав. Тот только отмахнулся.

– Да, мы умненькие! Мы пригоженькие! Иди к нам, сладкий мужчинка, – обрадовались девушки, дружно заскакав на месте.

– Не пойду. Я обиделся.

– Обиделся? Почему? – у всех девушек одновременно огорченно отвалились челюсти, и вытянулись лица.

– Вы обижаете сладких мужчинок. И еще у нас дырочка.

– Дырочка? Ах, дырочка!

– А давайте ее починим, – загорелась внезапно одна. – Я страсть как люблю всякие дырочки чинить.

– И я.

– И я!

– И я тоже!

– А мы? – спросили остальные, которым явно не нравилось чинить всякие дырочки, залепленные черной жвачкой.

– А вы развлекайте мужчинок!

– Ура-а! – обрадовались те.

– А потом вы к нам спуститесь?

– Ничего обещать не могу, – решительно отрезал Синдбад. – Посмотрим на ваше поведение.

– Мы хорошие, мы очень хорошие. И хорошенькие. Смотри!

Девушки одна за другой поскидывали с себя туники. В их руках невесть откуда появились флейты, и они весело заскакали в танце по песку, изгибаясь, вертясь и взмахивая руками. Другие куда-то унеслись, так, что только пятки засверкали.

– О Аллах! – простонал Сорви-голова, сквозь пальцы косясь на пляшущих на песке у корабля девушек и не находя в себе сил оторваться. – Только не это! Теперь мы в их власти. Что ты наделал, сын греха и порока!

– А что такое? – недоуменно спросил Синдбад, спокойно наблюдая за экзотическим танцем. – Бабы как бабы. Ну, пляшут… Красиво, но до ансамбля песни и пляски Александрова точно не дотягивают.

– О, я не могу на это смотреть! – еще пуще застонал Сорви-голова. – Злобные происки шайтана. Это просто невыносимо.

Моряки бились головами о деревянные поручни, стонали и рвали на себе рубахи, пуская слюни и тараща глаза. Некоторые порывались спрыгнуть вниз, но Синдбад в корне пресекал эти попытки, щедро раздавая тумаки и оттаскивая одуревших моряков подальше в сторону, но те опять ползли к фальшборту и пялились на девушек.

Между тем внизу уже кипела работа по заделке пробоины. Девушки оказались не только мастерами дудеть, отплясывать и строить глазки, но еще и неплохо плотничали, хотя никак не могли сладить друг с другом. Внизу то и дело возникали ссоры, переходящие в локальные стычки.

– Как ты кладешь? Нужно вдоль, а ты поперек!

– Не лезь, без тебя знаю! Так крепче!

– Нет, вот так!

– А я говорю, так, дура набитая!

– Кто?

– Сама слышала!

– Ах ты…

Или:

– Аккуратнее лей, а ты паклей лучше прокладывай!

– Чего раскомандовалась? Без тебя знаю.

– Да чего ты знаешь, идиотка криворукая? Он же после твоей работы через полпарсанга14 потонет!

– Кто криворукая, я?

– Ты, а то кто же!

– Да я тебя, рыло твое бесстыжее, хорек безрукий, клизма желчная сейчас тут же и закопаю! Вот этим молотком.

– Только попробуй!

– И попробую!

Бац!

– А-а-а…

Спустя час, когда Синдбад уже изнемогал от непрестанной беготни туда-сюда и готов был свалиться на палубу пластом, работы внизу внезапно закончились. Девушки разом перестали плясать, а ремонтницы вышли на видное место и отряхнули руки.

– Мужчинка, ты где? – позвала одна из девушек.

– Я тут, – Синдбад с трудом вскарабкался на перила, повиснув на них. – Чего вам?

– Дырочки больше нет! – радостно возвестила девушка. Она была вся чумазая, покрытая слоем опилок, пятнами смолы, а под левым глазом синели два фингала.

– Я рад за вас. Спасибо, девоньки! Выручили вы нас.

– Спасибо? – переглянулись те. – И это все?

– А что же еще?

– Ты обещал спуститься, негодный мужчинка! – возмущенно топнула ножкой девушка.

– Я?

– Ты!

– Не было такого!

– Но, как же… – девушки переглянулись.

– Я сказал: посмотрим на ваше поведение. А вы вели себя просто безобразно! Да-с!

Девушки все одновременно потупили глазки и зашаркали босыми ножками по песку.

– Вы посмотрите на себя! – Синдбад призывно вскинул руки.

Девушки честно оглядели себя и стоявших рядом.

– Вы грязны, черны. Вот у тебя, у тебя и еще у тебя – да-да, у тебя! Впрочем, и у вон той тоже – на шее вакса, а под носом клякса. А вы дрались, как склочные женщины – я все видел, отпираться бесполезно! А ваша компания устроила тут грязные танцы. Посмотрите, до чего вы довели несчастных мужчинок! Глядите!!!

Синдбад простер ладонь в сторону обомлевшей команды. Девушки же еще больше расстроились и зашмыгали носами. Некоторые пустили слезу.

– Вот так! – Синдбад оперся рукой о перила и скрестил ноги. – Идите и подумайте над своим поведением!

Девушки тяжко вздохнули, развернулись и… побрели к расщелине в гранитной стене, подбирая с песка брошенные одежды и инструмент.

– Как? Что? Что такое? – растерянно пробормотал Сорви-голова, поднимаясь на ноги. – Они уходят?

– Сами видите.

– Но как? Как тебе это удалось, мой юный друг?!

– Разве это важно? Главное – результат! И давайте уже быстрее уберемся отсюда, мало ли что еще им в башку стукнет.

Девушки уже добрели до расщелины и скрывались в ней одна за другой, вытянувшись в одну шеренгу.

– Да-да! – опомнился Сорви-голова. – Быстрее! Сталкивайте корабль с мели! Ставьте паруса! Мы отплываем!

С правого борта сбросили веревочные лесенки, по которым вниз заспешила часть команды. Другая часть уже лихо взбиралась по вантам.

– О Аллах! Только бы они не одумались, – бормотал Синдбад, спеша на мостик. – Только бы…

– Стойте, сестры! – призыв одной из девушек, замыкавшей строй, прокатился над пляжем и заплясал, отскакивая от стен бухточки. – Нас надули! Куда вы, вернитесь!

– Ну вот, накаркали, – вздохнул Синдбад. – Быстро же они очухались.

Девушки остановились, покрутили головами, пытаясь сообразить, где и в чем вышла промашка, а потом с воем устремились обратно к кораблю.

– Там же полкоманды! – Сорви-голова рванулся к фальшборту, но Синдбад опередил его.

Он перевалился через перила и быстро полез вниз по дергающейся лестнице.

– Куда ты, несчастный! – крикнул ему вслед Сорви-голова, хватаясь за голову. – Ты же погибнешь! Мы все погибнем!

Девушки были уже совсем рядом, когда Синдбад, обогнув сбившихся в перепуганную стайку моряков, выбежал к ним навстречу и гордо упер руки в бока.

– Остановитесь женщины!

– Мы не женщины! – рявкнула та, что оказалось самой сообразительной, но все же остановились. Позади нее полукругом стали остальные.

– А кто? – удивленно воззрился на нее Синдбад.

– Мы – порождение огненного дыхания шайтана, нашего владыки и повелителя!

– Фу-у, – выдохнул с облегчением Синдбад. – Всего-то? А я уж было решил…

– Хватайте же его, сестры! Хватит ему глумиться над нами!

– Вы все сестры? – не поверил Синдбад.

– Разумеется! И мы все очень голодны.

– Э-э, в каком смысле? – дрожащим голосом поинтересовался один из моряков.

– В обоих! Мы вас будем любить, пока не высосем из вас все соки!

– Вай мэ! – моряк закатил глаза и грохнулся на песок.

– Да хватайте же их, чего вы стоите!

Девушки рванулись вперед, но их остановил резкий окрик Синдбада.

– Стойте! Так не пойдет.

– Почему? – удивилась одна из сестер.

– Как это? – спросила другая.

– Запросто! Я великий Синдбад, и меня достойны любить только избранные красавицы!

– Разве мы не хороши для тебя?

– Гхм-м, – смущенно прочистил горло Синдбад. – Ну, если честно, то мне нравишься вот ты, – он указал на заляпанную смолой и опилками девушку, – и еще ты, да, ты, с молотком, у которой такие сильные женственные руки. И ты, и еще ты, – палец уткнулся в двух перепачканных сажей с торчавшими дыбом просмоленными волосами. – Остальные девушки, так сказать, прошу извинить.

– Вы слышали, сестры? – гордо выступила вперед та, что в пятнах и опилках. – Ему нравлюсь я.

– А мы? – растерялись другие девушки.

– А вы… Ну, сами понимаете, – она важно вздернула носик.

– И откуда ж ты такая шустрая взялась, а? – грозно спросила старшая.

– Да все оттуда! – презрительно бросила та.

– А ты не лезь, старая карга, – поддакнула ей другая «избранная» с черной паклей волос на голове.

– Кто карга, я?

– Ты!

– Ах ты ж стерва просмоленая! Гаси ее! Их! Всех!

– А-а-а!!!

Девушки, потеряв всякий интерес к мужчинам, бросились мутузить ни в чем не повинных сестер, дружно, всем скопом. В ход шло все, до чего могла дотянуться рука: инструмент, палки, камни, заколки. Над пляжем стоял неописуемый вой и гвалт. Нет, женское побоище – это и в самом деле нечто неописуемо непостижимое…

– Чего вы стоите, ослы! – прикрикнул Синдбад на моряков. – Быстро сталкивайте корабль, пока они опять не опомнились.

Он первым кинулся к торчавшему из воды килю и уперся в него плечом.

– Т-так! И вот т-так!

К нему тут же присоединились все остальные. Упавший в обморок пришел в себя и тоже поспешил на помощь. Мышцы трещали от напряжения, ноги, скользя, погружались в мокрый песок, но корабль мало-помалу отходил назад. Вдруг он, дернувшись, просел – дальше дно резко уходило вниз – и пошел назад, подгоняемый сильно раздутыми верхними парусами.

Моряки посыпались в воду, но тут же вскочили и припустили к лестницам, болтающимся в воде. Взобраться наверх было делом пары минут.

– Сестры, нас опять надули! – очухалась вдруг одна из девушек.

Великое побоище разом стихло. Окровавленные, в оборванных туниках девушки сгрудились у воды, глядя на разворачивающийся в метрах двадцати от берега корабль.

– Стойте, куда вы? Назад! – закричала старшая, подпрыгивая и приседая в бессильной злобе. – Ну, попадись ты мне еще раз, паршивый Синдбад!

– И тебе всего доброго, прелестная незнакомка, – крикнул ей Синдбад, в прощальном жесте помахивая рукой.

Старшая только плюнула с досады в спокойную морскую гладь, повернулась и побрела к расщелине. Остальные потянулись следом за ней, низко опустив головы, загребая ступнями песок и то и дело оглядываясь и кидая горестные взгляды на удаляющийся корабль.