Читать книгу Катерина - Лора Вайс - Страница 2

Бричка катилась по ухабистой дороге, поскрипывая рессорами. День выдался холодный пасмурный, хоть дождя и не предвиделось. Извозчик вяло погонял лошадей да без конца ежился, все ж старенький кафтан не особо-то грел. Седока он взял рано утром. Только тот сошел с парома, Степан и подсуетился, по одеждам прибывшего господина сразу понял – человек знатный при деньгах.

Дорога вилась меж густого леса, вековые деревья хмуро нависали кронами над головой, казалось бы, господину в бричке лучше укутаться в плащ и носа наружу не казать, но нет, он раздвинул шторки, снял касторовый полуцилиндр, расстегнул пару пуговиц накрахмаленной рубашки и с благоговейным видом ловил кожей влажный холодный ветер.

Цокот копыт и скрип повозки баюкали сознанье, а тишина северного леса радовали глаз. Весна в Архангельске теплом в этом году шибко не радовала, то дожди лили, то, было дело, снег пару раз принимался. Дорогу местами размыло, из-за чего извозчик часто замедлял ход, и они могли подолгу плестись не быстрее километра в час. Барин какой али барыня уж не раз бы высказали недовольство, однако утренний пассажир и слова против не проронил, отчего извозчик уверенно и спокойно вел лошадей, дабы не угодить колесом в яму или в грязи не увязнуть.

К вечеру добрались-таки до города. Кучер остановился у здания полиции, где заседал губернатор Исапов Иван Романович. Время было хоть и позднее, но Иван Романович порою засиживался до ночи, так и сегодня.

– Обождите здесь, любезный, – произнес господин и покинул бричку.

– Да, ваше благородие, – кивнул мужик.

Не прошло и получаса, как пассажир вернулся, но не один, за ним следом шел сам Исапов. Да не шел, скорее, семенил и до чего ласково разговаривал, тогда, как обычно от него слова доброго не дождешься. Степан часто возил его по уездам, посему хорошо знал скверный характер главы города. А тут на тебе, прямо ангел во плоти.

– Все готово уж давно, ваша Светлость. Не переживайте. С бумагами я лично поездил по надлежащим инстанциям, земля оформлена. И умельцев здешних я вам подскажу, такой дом построят, век стоять будет.

– Мало век-то, не находите, – усмехнулся господин, но при этом одарил собеседника ледяным взором, отчего у Исапова неприятно заурчало в животе, а глазки так и забегали. – Все хорошо, Иван Романович, это я так, беседу поддержать, – изволил смягчиться.

– Куда поедете? Трактир «Кустинский» здесь недалеко имеется. И кормят достойно и комнаты чистые. Чего уж в ночи-то блукать, переночуете с удобствами, а завтра с утра и по делам.

– Благодарствую, – склонил голову приезжий, – последую вашему совету. И, правда, торопиться некуда.

– Хорошего вечера, господин Блэр, граф – затем глянул недобро на Степана, – давай-ка, поскорее доставь дорогого гостя в Кустинский, а завтра спозаранку, чтобы как штык стоял у моих ворот.

– Слушаюсь, – поклонился тот.

Когда бричка скрылась за углом, Исапов нахмурился, пошевелил пушистыми усами и пробубнил:

– И чего этих графьев аглицких тянет сюда, медом вроде не намазано.

Иван Романович и не заметил, как рядом с ним вырос секретарь Демьян – низенький мужичок с огромной лысиной и треугольной бородкой:

– Никак собрался строиться? – от его писклявого голоса Исапов аж вздрогнул.

– Черт тебя побрал бы, сколько раз говорил, не подкрадывайся, – после чего кивнул, – собрался. Лесопильню откроет. Местечко себе присмотрел под родовое поместье, видать надолго приехал. А по-нашенски до чего ровно говорит.

– Оно же нам только на руку.

– Так-то да… но… – покачал головой, – не нравится он мне, есть в нем какая-то червоточина, сердцем чую. А ты знаешь, я людей насквозь вижу.

Вдруг, ни с того ни с сего собаки завыли. Иван Романович тут же спохватился и зашагал обратно в здание, секретарь побежал следом. И вой, и свои же слова об англичанине напугали губернатора, что аж волосы на руках дыбом встали.

А Степан тем временем подъехал к трактиру, после помог графу с поклажей.

– Немного вещей у вас, – произнес, когда выставил второй чемодан.

– Остальное позже приедет, – мужчина достал кошелек, вынул оттуда пару монет и протянул Степану.

– Благодарствую, – принял деньги. – Хорошего вечера, ваша Светлость.

Из трактира тут же паренек выбежал, поклонился гостю и взял в руки по чемодану. А граф с минуту еще стоял и вслушивался в собачий вой, в глазах появилось напряжение, но потом тряхнул головой и со спокойным выражением лица вошел в заведение. Там было тепло, пахло копченой колбасой и хлебом. Народа почти не имелось. Мужчина подошел к стойке, снял цилиндр, затем перчатки и бросил их внутрь шляпы.

– Чего изволите? – обратился к нему сам хозяин Кустинского.

– Я бы хотел комнату снять на месяц, может, два. Есть свободные?

– Конечно. Сейчас же распоряжусь. Глаша? – крикнул пожилой мужчина в рубашке с закатанными рукавами и переднике.

– Да, – из подсобки выбежала молоденькая девушка.

– Подготовь комнату для дорогого гостя.

Та кивнула и мигом побежала на второй этаж, только каблучки застучали по ступенькам.

– Пока комнату готовят, не желаете ли отужинать?

– Нет, благодарю. А вот от пива не откажусь, – по-доброму улыбнулся гость.

И хозяин трактира без лишних слов достал граненую кружку из-под стойки, налил из бочонка пива, убрал лишнюю пену и подал господину.

– Надолго ли к нам? – все-таки поинтересовался.

– Надолго, – незнакомец и рад бы закончить беседу, но решил проявить радушие. – Меня зовут Элвин Блэр, я прибыл из Англии.

– Вот как, – даже растерялся тот, – долгий же путь вы проделали. Я Василий Иванович Кустинский заведую трактиром. Он мне еще от деда достался.

– У вас здесь уютно, – Блэр уже нервно барабанил пальцами по кружке, тогда хозяин смекнул, что пора бы гостя оставить в покое.

– Как только Глаша закончит, я вам поднесу ключ, а пока отдыхайте.

– Благодарю, – и граф прошел в самый дальний угол заведения, где сел за стол.

Он пил пиво маленькими глотками, смотрел в окно. Облака к тому времени рассеялись, и ясный месяц залил улицу лунным светом. А скоро и Глаша подоспела, она самолично принесла ключ от комнаты:

– Вот, ваша Милость, – положила на край стола ключ.– Все готово.

– Спасибо, Глафира, – граф улыбнулся, отчего щеки девушки стали пунцовыми, она быстренько опустила взгляд и убежала прочь. – Милое создание, хоть и неказистое, – прошептал себе под нос.

А собаки так и продолжали выть, казалось, с каждым часом только громче. Элвин же допил пиво, взял ключ и отправился к себе. Ему здесь не нравилось. Стоило войти в трактир, как сразу заметил грязь на столах, паутину в углах, пятна на стойке, которую видимо, протирали только по большим праздникам, если вообще протирали. И это лучшее заведение в городе, по словам губернатора. Хотя, если сравнивать с английскими пабами, различия не столь велики. Другое дело, граф в принципе не жаловал подобных мест. Но никуда не денешься, неудобства можно перетерпеть. И не такое бывало.

Блэр вошел в комнату, устало огляделся, очередной раз поморщился, Глаша явно не переусердствовала с уборкой. Все та же грязь, пыль и не самый приятный запах царили в помещении. Такая как она даже в прислуги бы не сгодилась, подумал про себя граф, когда садился на кровать. Деревянная койка издала жалобный скрип.

Наутро в дверь графа постучались, на пороге мялась юная Глафира, как выяснилось позже, дочка Кустинского. Элвин открыл дверь, на нем была полурасстегнутая рубашка, из-под которой просматривалась могучая грудь. Девушка доселе еще никогда не видела мужчины в столь непристойном виде, все-таки отец воспитывал в строгости и всячески оберегал, а тут иностранец, да еще и почти раздетый. Глаша в очередной раз залилась краской, опустила взгляд:

– Папенька просил передать, извозчик ожидает, – произнесла, еле дыша.

Блэр понял, откуда такая робость, посему поспешил застегнуться:

– Прошу прощения, не хотел вас смущать. Скажите извозчику, буду через пять минут.

– Хорошо, – прошептала юная особа и поспешила вниз.

Но извозчик прибыл не один, в бричке уже заседал сонный губернатор и был явно недоволен лишними минутами ожидания.

– Доброго утра, Иван Романович, – граф залез в повозку и сел напротив. – Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных дел?

– Что вы, что вы… Я с большой радостью проедусь с вами, – затем выглянул в окно и рявкнул. – Трогай!

Первые пару часов прошли в тишине, граф откинулся на спинку сидения и словно окаменел, взгляд застыл на одинаковом пейзаже за окошком – перелески сменялись полями, где уже вовсю трудились крестьяне, за коими следовали луга и снова перелески. Исапов же успел подремать, ибо вернулся домой далеко за полночь и еще какое-то время работал с документацией.

Ближе к десяти часам распогодилось, солнце выглянуло, и сонливость как рукой сняло. Иван Романович отвлекся от дум о делах административных, теперь его внимание было приковано к англичанину. При солнечном свете лицо иноземца стало выглядеть куда приятнее, однако все равно было что-то чуждое в нем. Благородная бледность, коя присуща всем господам столь высокого титула, строгие черты лица. Внешностью граф обладал весьма запоминающейся – прямой нос, скорее греческий, серо-зеленые глаза, не сказать что слишком, но все же узкие губы, мощный подбородок и легкая щетина. «Суров», – заключил про себя губернатор.

– Долго ли нам еще ехать? – Блэр вырвал из размышлений Исапова.

– Нет, около часу. Вот уж и село, – перевел взгляд на окно.

Повозка пересекла базарную площадь, миновала административные здания, дома здешних помещиков, были тут строения, и получше, и похуже, проехали и церковь, а дальше еще какое-то время тянулись избы крестьян, купцов, ремесленников и прочего люда. А спустя полчаса село и закончилось, за ним с одной стороны от дороги раскинулись обширные поля, с другой – густой лес. Блэр смотрел на русский быт без какого-либо удивления, что в свою очередь удивляло губернатора:

– Позвольте спросить, – обратился Исапов. – А вы ранее у нас не бывали? Может, жили где в других губерниях или в столице гостили?

– Бывал. И не раз, оттого и знаком с укладом жизни. Вы же интересуетесь, поскольку не заметили смятения на моем лице? – сейчас граф сверлил губернатора взглядом.

И снова Иван Романович ощутил себя не в своей тарелке.

– Не обессудьте, ваша Светлость. Интересуюсь, ибо работа такая.

Тут кучер замедлил ход, а через минуту остановился.

– Приехали, – обрадовался Исапов и поскорее покинул бричку.

Блэр тоже вылез. Они оказались напротив одиноко стоявшего дома, давно как непригодного для жизни. Усадьба была обнесена чахлым забором, прогнившим и покосившимся. Но природа вокруг затмила собой вид ущербности построек.

– Прекрасно, – наконец-то изволил улыбнуться англичанин.

– Усадьба давно брошена. Прошлый хозяин помещик Гальчин с семьей перебрались отсюда за тридевять земель, разорились. Два года неурожайных и все… Крестьян распустил, имущество по большей части продал.

– Для меня не суть как важно, кто здесь был доселе и какое хозяйство вел. Дом все равно пойдет под снос. Главное, место уединенное и до будущей лесопильни рукой подать.

– Так, людей вам надобно для строительства? Я вчерась говорил, есть умельцы у нас и берут недорого.

– Климат здесь суровый. Я имел удовольствие проехаться по всей губернии в свое время, – в этот момент губернатор очередной раз уставился на графа с удивлением, – места смотрел, выбирал. Так вот, повидал немало строений. Встречались целые деревни худых избенок, помещики тамошние годностью жилища также не отличались. Но были и приметные дома, что интересно, строились одними руками. И я потратил немало времени и средств, чтобы отыскать этих мастеров.

– Отыскали? – вкрадчиво спросил Исапов.

– Отыскал, – довольно кивнул Блэр. – Они-то и займутся поместьем. Посему, милейший Иван Романович, вынужден отказаться от вашего, безусловно, щедрого предложения.

– И скоро ли прибудут мастера?

– Скоро, очень скоро. Как и прочая прислуга.

Когда они вернулись в село, решили немного передохнуть, все ж обратный путь еще предстоял. И зашли в кабак, здесь и снедь подавали, и крестьяне все главные события в жизни обсуждали, а еще сюда завозили каждую пятницу пиво, к слову, далеко не самое плохое. В кабаке-то Исапов и нашел здешнего старосту, тот как увидал Самого, так чуть квасом не подавился, а Иван Романович как и положено состроил гримасу протокольную:

– Вы уж меня извините, любезный граф, но я бы по делу отлучился. Ненадолго. Надобно тут порядок навести, – пока говорил, не сводил глаз со старосты.

– Можете заниматься делами, сколько потребуется. Я как раз хотел бы еще пройтись, осмотреться.

На что Исапов склонил голову, а уже через секунду уверенно шагал в сторону сельчанина, отчего у старосты аж правый глаз задергался.

Блэр почти сразу покинул кабак, ему до глубины души осточертел губернатор с его бесконечной подозрительностью и навязчивым вниманием. К тому же, англичанин намеревался самолично прокатиться до села, помощь в том Исапова не требовалась, но в угоду власти решил не перечить. Добрые отношения с губернатором залог будущего процветания.

Стоило выйти на улицу, как в глаза ударил яркий свет. Лужи поблескивали под солнцем, по обочинам расхаживали куры и щипали молодую траву, что вот-вот как проклюнулась. Граф все стоял под козырьком кабака и о чем-то размышлял, а потом встрепенулся и устремился по дороге вдоль крестьянских изб. Пришлось дойти почти до самого края села, там-то и нашел нужную хибару. Сруб почернел от времени, завалинка потрескалась и облупилась, ставни еле держались на ржавых петлях, но стекла в окнах блестели чистотой. Из трубы тянулась слабенькая струйка дыма, видать утренние угли все еще тлели. Блэр подошел к двери и только занес руку, чтобы постучать, как та отворилась. На пороге стояла старая женщина в платке, повязанном на здешний манер, длинном сарафане и телогрейке. Она с минуту стояла, молча, внимательно всматривалась почти невидящими глазами в гостя, после чего седые брови дрогнули и сошлись у переносицы, отчего морщин на лбу поприбавилось:

– Не думала, что явитесь так скоро, – недовольно прошипела старуха.

– Могу войти? – Блэр посмотрел на нее исподлобья.

Она еще колебалась некоторое время, но все-таки сдалась:

– Входите.

Граф вошел в избу, внутри было просто бедно, на полу пара половиков, у двери лавка, на ней ведра с водой и черпак рядом, а дальше кухонька с печью, да светелка небольшая за занавеской.

– Присаживайтесь, ваше Благородие, – пробубнила бабка.

– Давай, Янина сразу о соглашении поговорим, время у меня мало. Внучке твоей восемнадцать есть, насколько мне известно. Я готов буду забрать ее через месяц, на худой конец – два.

Тут старуха злорадно хихикнула и с громким стоном опустилась на лавку:

– Не выйдет, Вашество. Уж не серчайте, да только правила изменились.

– Что? – уставился на нее с искренним удивлением. – Чего ты мелешь?

– Видать не все вы знаете. Уж пятьдесят лет, как ведуньи здешнего края заключили с вами новое соглашенье. Ежели спору хотите, так ищите их и спорьте на здоровье, да толку не будет, токмо обозлите их.

– И каковы новые правила? – на скулах графа тогда желваки заходили ходуном, глаза потемнели.

– Теперича от юной знахарки должно быть согласие, без оного не пойдет за вами.

– Могу я повидаться с Лесей твоей?

– Я ей скажу, что вы захаживали.

– Хорошо, я вернусь через три дня за ответом.

На его слова бабка нехотя кивнула.

– Провожать не надо, – процедил мужчина и вышел из избы.

– Катись, катись, – зашептала Янина, стоило ему закрыть за собой дверь. – Дьявол проклятый.

А через час вернулась Леся, черноволосая красавица с темно-синими очами, стройная точно лань. Занесла в кухню огромную корзину, заполненную доверху мхом и молодыми травами.

– Садись, Леся, – старуха так и сидела на лавке, вид у нее был встревоженный.

Когда внучка устроилась подле, бабка стянула с себя платок, освободила толстую седую косу.

– Никак приключилось что? – девушка затаилась.

– Приключилось. Приходил ко мне граф ентот. Я о нем тебе говаривала не раз. Поведала ему о новом соглашении. Взбесился, бес, и сказал, явится снова через три дня за твоим решеньем.

– Так, богат ведь. Глядишь, зажили бы по-барски.

– Даже думать забудь, дура малолетняя, – взбеленилась Янина, – али не помнишь, что приключилось с такими же бестолковками? Они тоже богатствами соблазнились. На кой им деньги, коль лежат теперь в сырой земле, червей кормят?

– А ежели этот другой?

– Этот даже похлеще остальных будет, губы-то не раскатывай. А я тебя растила для другой жизни, будешь как все. Оттого и перебрались мы из лесу в село, оттого и сокрылась я от прочих ведуний, побранилась с сестрами. И токмо, чтобы ты горя не знала. Твою мать не уберегла, хоть тебя схороню от нехристей этих.

– Ты не ругайся, бабушка. Поняла я.

– То-то же. Придет через три дня, откажешь ему. Пущай новую игрушку ищет. Амулет на тебе? – глянула на ее шею с прищуром.

– На мне, – достала из-под рубахи камень синий в медной оправе.

– С сего дня не снимай его. Пусть всегда висит на шее, только так и спасешься.

Блэр же возвращался в город, будучи не в духе. Как только сел в бричку, сразу отвернулся к окну и боле словом с губернатором не обмолвился, а тот не стал лезть с расспросами.