Читать книгу В середине жизни. Русские в Германии - Лорена Доттай - Страница 11

– Мне нужно срочно к доктору Менникену! – сказала я медсестре в регистратуре. Мне не удавалось унять дрожь в руках, потому держала руки в карманах пальто, что выглядело не очень вежливо. Как жаль, что я выбросила те дурацкие таблетки, вот сейчас бы они мне пригодились!

– Вы записаны на прием? – медленно спросила она и стала листать страницы, пытаясь найти мое имя.

– Нет, не сегодня… Но мне нужно сегодня! – проговорила я.

– Ну, я не знаю, мы так не делаем, – она была медленной и меланхоличной.

– Мне нужно, – я пыталась на нее надавить, не вынимая рук из карманов распахнутого пальто, – с ним по-го-во-рить…

– Я спрошу у доктора, будет ли он с вами разговаривать, – она наконец сдалась. – А вы подождите в комнате для пациентов.

Я села и стала ждать. Руки у меня тряслись, сердце бешено стучало. Сегодня я могу все рассказать, но, Боже мой, как я устала за все эти годы!

Менникен вбежал в комнату и остановился, как вкопанный. Потом он махнул мне рукой, «пойдем в кабинет», и я поплелась за ним. Проходя мимо регистратуры, оглянулась на медсестру, я видела, как она поджала губы, увидев меня.

– Зря вы не пьете таблетки, – проговорил Менникен, закрывая за мной дверь. – У вас, что, обострение?

Я кивнула и молча прошла на свое место, а он – на свое. Мы сидели друг против друга и некоторое время молчали. Он не смотрел на меня, я – на него.

– Уже подумал, что-то случилось! – проговорил он и замолчал.

Я начала без всякого вступления свой монолог:

– В первый раз я пришла к вам и вы сказали «рассказывайте!», я не могла ничего рассказать… Согласитесь, когда молчишь много лет и отвыкаешь говорить, потому что не с кем… Вдруг появляется человек, который готов слушать, открываешь рот и вдруг понимаешь, слова не идут… Как будто какой-то механизм, отвечающий за словотворение заржавел… Вот… Я знаю, когда все началось… У меня внутри было очень много любви для людей, для взрослых и для детей, но я выплеснула ее на одного единственного человека. Я была одновременно очень сильной и очень беззащитной, и мне хотелось отдать все, что было внутри этому человеку, но он отверг меня.

Я унижалась. Мне хотелось заслужить его любовь… Теперь мне понятно, что в детстве я пыталась заслужить любовь своих родителей, и из этого тоже ничего не получилось. Потом я пыталась заслужить любовь своего мужа, и он в конце концов сказал: «Я не люблю тебя… Мне не нужны твои жертвы!» Потом я пыталась заслужить любовь своей дочери, и я тоже ее потеряла, хотя очень люблю и безусловно… В конце концов я осталась одна и теперь никому не нужна… Для чего мне теперь жить?… Для кого мне теперь жить?..

Я посмотрела ему в глаза, и из моих глаз хлынули слезы. Я закрыла глаза руками, меня трясло, если бы можно было, я бы открыла рот и кричала, кричала от боли беспрерывно, как я кричала, когда рожала Аню. Но теперь я не позволила себе кричать, сдерживала себя, и тело билось в конвульсиях.

Менникен вскочил, я заметила только, как он пытается поднести мне стакан воды к губам и видела в его руках таблетку. Я выпила таблетку и некоторое время сидела, опустив голову на его стол. Мне было стыдно, мне хотелось провалиться на месте.

– И давно вы молчите? – спросил он.

– Восемнадцать лет, – ответила я.

– Тогда сейчас у вас есть возможность рассказать все до конца… вычистить все углы, – предложил он.

– Вот именно, – согласилась я.

– И больше потом никогда к этому не возвращаться, – добавил он.

– Да, – отозвалась я.

– Рассказывайте! – сказал он, улыбнувшись.

И я начала.

– Этот человек обладал необычайной харизмой. Я не знаю, из чего она складывается, все в совокупности придает особенный шарм человеку и утонченность: жесты, манеры. Да, у него была такая пружинистая походка, какая бывает у спортсменов, открытая улыбка, очень яркие голубые глаза, почти синие. Особый тембр голоса. У нас был поэтический вечер, я свое уже отчитала и сидела в зале. Он сидел, наклонив голову, молодой человек, сидевший с ним рядом что-то говорил ему на ухо. Он тоже был очень симпатичный, в нем тоже не было этой грубой мужиковатости… В этом они были друг на друга похожи.

После чтений нас представили друг другу. Вот так все началось. Мне непонятно, каким ветром занесло их на нашу вечеринку, ведь они не интересовались литературой… Это был мой будущий муж…

– Вы думаете, я была слишком страшная для него или слишком умная?

Доктор Менникен начал трясти головой, что означало «нет».

– Но ведь вы не скажете мне правду, ведь я ваша пациентка! – сказала я ему, глядя прямо в глаза. Он казался немного изумленным. -Я всегда считала себя некрасивой… Во всяком случае, мне говорили в детстве…

– Это вам? – Менникен начал смеяться. Какая веселая у него работа: каждый день какой-нибудь цирк. И такие пациенты, как я.

– Хватит смеяться! – я была похожа не сердитого ребенка. – Без разницы, была я красивая или совсем страшная, он не мог меня полюбить, потому что я была женщина!

Я видела, что Менникен замолк.

– Я понял, – вдруг проговорил он, – и вы все это время молчали.

– Да, вы первый, кому я рассказала, – подтвердила я, – мне было очень больно, ведь я сломала себе голову, пытаясь понять, что во мне не так и спрашивала его, что во мне не так… И он неизменно говорил мне: «Ищи причину в себе», и я искала ее до умопомрачения… Вот если бы вы тогда разговаривали со мной, вы не представляете, как нужен был мне человек, с которым я могла б поговорить. А теперь? Что мне делать, для чего жить? И для кого?

– Для себя, – ответил Менникен.

Я посмотрела ему в глаза, они были абсолютно серьезными. Он не смеялся.

– Я не умею, – возразила ему, – все это странно.

– Научитесь, – сказал он и вздохнул, – у вас еще все в переди. Вы как раз сейчас вначале жизни.

– А я думала, что я в середине, – перебила его, но он не слушал.

– Вы проживете еще лет сорок, у вас все будет… Посмотрите, как все удачно складывается: вы здоровы, молоды, красивы и свободны. Что вам еще нужно для жизни?

– Я не знала, что у меня все это… Что я этим всем обладаю, – прошептала я.

– Так знайте и идите, и начинайте свою жизнь, – сказал он с улыбкой и я поднялась с места. Не забыла пожать ему руку, не забыла поблагодарить.

Я дошла уже до двери, как услышала его голос.

– Вы придете еще? – он спрашивал.

Я обернулась к нему и покачала головой.

– Нет, наверное, нет. Мне кажется, я здорова, – и вышла из кабинета. Мне было все равно, что в регистратуре сидели и поджимали губы, мне было все равно, что у меня нет работы, мне было все равно, что я одна. Дверь в прошлое была закрыта.

Мне было все равно, что на первом месте у моего мужа был его друг, с которым он жил в другом городе, в то время как мне казалось, мы с ним женаты, а на втором месте у него были его фирма и бизнес, на третьем – было его хобби – лошади, на следующих местах были другие люди и вещи, ведь жизнь наша так многообразна в ее проявлениях, как и разнообразны проявления любви… На каком месте в его жизни была я – это было мне неизвестно. Насколько я поняла, места для меня в его жизни не нашлось. Но теперь мне было все равно.