Читать книгу Рак лечится Любовью - Любовь Карабут - Страница 16

Следующие две недели пролетели в переговорах-разговорах-переживаниях-размышлениях-делах домашних.

Наконец однажды вечером Алексей заявил:

– Любаша, тебя в Сыктывкаре ждёт самый лучший хирург онкологического отделения. Послезавтра тебе надо выезжать. Билет я уже купил, так что давай, потыхеньку сбирайся, – с неизбывным украинским акцентом произнес муж.

Я, конечно, ожидала чего-то подобного, и всё ж эта новость застала меня врасплох.

– Уже послезавтра?! – почти закричала я. – А как же дети? Ты? Как я там без вас? Одна, в чужом, незнакомом городе?

– Я договорился с Татьяной Ивановной, что работает в нашем управлении, она тебя встретит и проводит. А здесь я уж как-нибудь справлюсь. До сих пор же справлялся, и с тремя оставался, сама знаешь. Так что успокойся и давай собирайся в путь-дорогу. У тебя для этого есть целый завтрашний день.

– Только маме не говори, когда будешь звонить. Скажи, что всё, как обычно, – умоляющим голосом попросила я.

– Разумеется, всё, как обычно, – эхом отозвался муж.

Свою маму, живущую на Украине, за три тысячи километров от нас,

по – возможности я старалась беречь и не расстраивать. Хотя частенько она слёзно по телефону просила рассказать, что происходит на самом деле, – видать, материнское сердце чувствовало беду на расстоянии.

Следующий день прошёл в беспокойных хлопотах: перво-наперво занялась домом: сделала почти генеральную уборку в квартире, перестирала всё грязное, что ещё оставалось. Благо, летом бельё сохнет быстро. Перегладила.

Приготовила еду на несколько дней, чтоб было чем питаться дома и мужу и детям. Благодаря Алексею, в доме всегда были не только самые необходимые продукты, но и те, что считались жутким дефицитом: свежее мясо, рыба, фрукты и овощи. Поэтому я была освобождена от беготни по пустым магазинам в поисках чего-то съедобного.

Позвонила на работу. Попросила Свету, секретаря, передать директору, что к своим обязанностям вернусь ещё не скоро. Светлана деликатно помолчала, а потом всё ж не утерпела: поинтересовалась, с чем я так долго кошу от работы. Не умея врать, я пришла в замешательство и что-то неразборчиво проблеяла в трубку.

– Понятно, что-то серьёзное, – подытожила умная девушка и перестала меня пытать.

На мой вопрос, не собирается ли Федор Петрович меня увольнять из-за столь длительного отсутствия, быстро успокоила:

– Нет, не собирается. Да и по КЗОТу не положено. Ты ж официально болеешь, и больничный лист у тебя имеется. Так что не переживай. И побыстрей поправляйся. Поняла, Люба?

– Угу, поняла.

– Тогда до скорого.

– До скорого.

Этот разговор выжал меня, словно лимон. И когда пришла очередь собирать дорожную сумку, силы совсем закончились. Плюхнулась обесточенной тушкой на кровать и мгновенно исчезла в темноте небытия.

Чудесный летний день.

Прямо надо мной качается голубое небо вместе с птицами, качаются цветущие деревья и смеющиеся лица моих молодых родителей. Папа с мамой вытряхивают во дворе половики и сейчас качают меня в одном из них. На душе светло и беззаботно-радостно. Папка подхватывает на руки и подбрасывает в самое небо. Я кричу от восторга и страха. Мои пшеничные волосы плавно поднимаются вверх и опускаются вниз. Бешено стучит сердце, перехватывает дыхание. Маленькими ручонками я обвиваю папкину шею. От него пахнет крепким мужским потом, ветром и ещё чем-то очень-очень родным и близким.

– Папочка, папа, хватит! Мне страшно. Вдруг ты меня не поймаешь!

– Глупышка моя маленькая, как же я могу тебя не поймать! Запомни: со мной ты всегда в безопасности. Я всегда тебя смогу защитить. И всегда смогу тебя поймать, – ответил папа, наклоняя своё лицо к моему, и широко улыбаясь мне навстречу.

Изо всех своих детских силёнок я прижалась своей нежной щечкой к его жесткой щетинистой мужской щеке. Сердечко успокоилось, дыхание выровнялось, и всё моё маленькое существо наполнилось чувством полной безопасности, надежности и защищенности.

– Оставь меня с собой, папа, – тихонько попросила я. – С тобой так хорошо и спокойно! Защити меня, папочка! – продолжала умолять я своего давно умершего отца.

– Нет, моя девочка, – твёрдо отказал тот. – Тебе ещё рано ко мне. В своё время мы обязательно встретимся. А сейчас тебе пора возвращаться. И прошу тебя, ничего не бойся, я незримо всегда с тобой. И я люблю тебя, моя красавица! Помни об этом!

Его обветренные шершавые губы нежно коснулись моей щеки и в следующее мгновение крепкие отцовские руки бережно и одновременно сильно подкинули меня вверх, в синее небо…

Я резко открыла глаза и сразу не поняла, где я и что со мной. Туманным взглядом обвела комнату, постепенно возвращаясь в реальность. Машинально поднесла руку к щеке – она была слегка влажная от отцовского поцелуя.

Короткий пятнадцатиминутный сон, очень похожий на реальность, вдохнул в меня новые силы. И оставил после себя чувство защищенности и успокоения. Я очень быстро собрала всё необходимое для поездки и пошла забирать девочек из садика.

До отъезда оставалось всего ничего – поезд отправлялся рано утром.

Ночную тишину взорвал телефонный звонок. Я первая подскочила к аппарату, желая сберечь детский сон, рывком схватила трубку. В трубке мужской голос вежливо извинился за поздний звонок и попросил Алексея Демьяновича. Тот полусонный уже спешил к телефону. Начал слушать и сразу проснулся.

– Тудыт твою в качелю! – рявкнул он своим громогласным голосом. – А другой врач её может взять? – опомнившись, спросил Алексей и внимательно прислушался к собеседнику на другом конце провода. – Да твою ж мать нехай! – опять не сдержался он. – Мы ж билет купили, уже выезжать собрались, настроились… – продолжал муж. – Переписать на другую дату?! Через месяц?! А что с ней через месяц станется, ты понимаешь, сукин ты сын! – продолжал негодовать, как разъярённый лев, Алексей. – Да понимаю я всё, и ты ж меня пойми! – слегка успокаиваясь, продолжал свой неспокойный диалог муж. – Ладно, спасыби, що поздвонылы, – поблагодарил, переходя на украинский, собеседника и с досадой бросил трубку.

Помолчал.

– У хирурга мать умерла, тот на похороны уехал. Так что поездка отменяется, – отрубил он и пошёл курить в туалет.

Ещё в ходе разговора я поняла, что сегодня в Сыктывкар я не поеду. А детали ночного диалога лишь поясняли, почему.

– Ну почему именно сейчас у врача умерла мама?! Ну почему именно сейчас, когда я уже на чемоданах сижу?! – в сердцах воскликнула я, поднимая глаза вверх и обращаясь к кому-то невидимому.

– Потому, что ты – невезучая, – ехидно прозвучал ответ в моей голове. – Родилась под несчастливой звездой, вот и валятся на тебя все несчастья этого мира! – продолжал вещать голос. – Видишь, и не муж, и не отец не смогли тебе помочь, хоть и обещали.

– Они сделали всё, что могли, – попыталась я вступиться за близких мужчин.

– Вот и будь довольна! – продолжал издеваться ехидный голосок.

Мысленно всадила ему кляп в рот, тихонько прошла к детям, те крепко спали, не подозревая о бушующих ночных страстях. На цыпочках пробралась на кухню – муж сидел за столом, грустно подперев голову рукой и глядя куда-то в пространство невидящим взором.

Молча присела напротив, виновато потупив взор. Чувство вины тотально завладело мною. Я винила себя за всё: и за то, что настояла на нашей совместной жизни, и за болезнь, и за лишние килограммы, и за больного сына, и за то, что у неизвестного мне врача умерла мама, и за то, что сейчас мой муж переживает, мучается и не спит. А ему ведь рано на работу!

И видать вина была такой огромной, что коснулась сердца мужа и заставила его положить на стол стиснутые в кулаки руки и сказать мне вместо утешения злые слова, бьющие в самые уязвимые места:

– Видать, распоследняя ты грешница! Чем ты так Бога прогневала, что Он отвернулся от тебя?! Вовку не спасли, сама на последнем издыхании, я, как пёс старый, измотан. И опять – все мои усилия коту под хвост! И всё из-за тебя, черт тебя дери! – грохнул кулаком по столу и ушёл в спальню, оставив меня одну.

Хорошо, что мой толстый зад сидел на стуле, а руками я держалась за стол. Солёный водопад хлынул из глаз. Щемящее чувство жалости к себе, к своей нескладной судьбе сменило чувство вины. Ожидания понимания и поддержки от мужа разбились о жесткую реальность.

Незащищенность, безнадёга, безвыходность. Полнейший тупик. Что бы я ни делала – нет выхода! Пробились смутные воспоминания о рождении, когда я хорошо усвоила этот урок и согласилась с ним.

Все мои усилия бесполезны! Выхода нет!

Отчаяние захлестнуло с новой силой. Желание умереть, уйти, раствориться мгновенно захлестнуло меня.

– Девочкам нужна мама, опомнись! – услышала знакомый мудрый голос.

Опомнилась, вытерла слёзы, выдохнула и решила пойти спать. Встала.

Стены кухни вдруг ожили и поплыли. Противный холодок стал подниматься от кобчика вверх.

– Опять двадцать пять, – успела с досадой отметить я, прежде чем исчезнуть в темноте неизвестности.