Читать книгу Простить нельзя мстить - Людмила Владимировна Филиппова - Страница 22

Матильда множество раз перелистала рисунки Насти, отложила их в сторону и сидела печально-задумчивая. Настя не мешала подруге, она и сама пребывала в глубокой задумчивости: в памяти всплыла картинка – она и Тоня собирают своих кукол в поездку в деревню к бабушке и дедушке. Настя свою куклу Дунечку нарядила, в сумочку положила вместе с куклой еще одно платье и занималась своим любимым занятием – рисовала. Тоня при этом сидела недалеко от Насти на стуле возле стола, на котором было разложено настоящее богатство: лоскутки ткани, ленты, пуговицы, новогодние блестки и много ещё чего. Тоня расчесывает волосы кукле Марфутке, заплетает ей косы и, повязав банты, говорит:

– Надо платье Марфутке новое сшить, у неё сейчас красивые банты, а платья подходящего нет.

– Зачем кукле подходящее под банты платье? – тихо спрашивает Настя.

– Ты ничего не понимаешь, – сердито отвечает Тоня. – Гармония должна быть во всём, и в одежде тоже.

– Гармония? А что это такое? – опять спрашивает Настя. Тоня повернулась к Насте и, печально улыбаясь, глядя в глазе сестре, сказала:

– Ты знаешь, что такое гармония, но не задумываешься об этом. Посмотри свои рисунки – и поймешь, что такое гармония,– и Тоня, показав на куклу, продолжила: – У куклы голубые, а ленты и красно-коричневое платье. В природе сочетание голубого цвета с красным и коричневым есть в растениях, ты это видела не один раз, а в одежде с голубым лучше смотрятся желтый и зеленый цвета и их оттенки, – Тоня повернулась к столу, взяла несколько лоскутков ткани и приложила к Марфутке: – Смотри, как красиво.

Настя смотрела не на куклу и не на ткани – она во все глаза смотрела на Тоню, которая ей казалась умной и необыкновенно взрослой, однако мысли Насти бежали сами по себе, карандаш в руке бежал сам по себе: на листке бумаги появились печально улыбающаяся Тоня и наряженная Марфутка.

Настя не успела задать вопрос, откуда Тоня знает, как лучше сочетать ткани, – в дверях появился брат Юра и, вихрем пробежав по комнате, закричал:

– Где мой мяч?!

Девочки быстрыми движениями собрали каждая свои игрушки, Настя спрятала за спину рисунок. Юра заглядывал под стол, кровати, ничего не нашел и сердитый выскочил в дверь.

Настя вытащила из-за спины рисунок и положила его на стол.

– Настя, посмотри на рисунок, – позвала сестру Тоня. – Если ты раскрасишь платье Марфутки и её банты, ты поймешь про гармонию.

Настя не раскрасила рисунок в тот день, потому что мама позвала к столу – наступило время ужина. Потом всей семьей ходили в парк, а потом она забыла об этом рисунке и своем разговоре с Тоней о гармонии: они плыли на теплоходе, ходили горы за ягодой и встретили там медведя, случились несчастья с ней и Юрой, пропала Тоня. Лишь сегодня, увидев свой рисунок, Настя вспомнила разговор с Тоней о гармонии.

– Тоня мне говорила о гармонии цветов в одежде, а я её в этот момент рисовала и не вслушивалась в слова, да и не понимала, о чём она говорит. Она мне сказала, что если я раскрашу ленты и платье куклы, то пойму про гармонию. Интересно, кем стала Тоня… Она старше меня на три года – наверное, уже профессию получила, – Настя говорила тихо, и можно было подумать, что говорит она сама с собой, а не рассказывает Матильде давнюю историю.

Матильда повернула голову в сторону Насти и так же тихо ответила:

– Тоня могла стать модельером, если там, где она сейчас живет, есть возможность учиться этой профессии. Или необычной швеёй, если живет где-нибудь в сельской местности. У тебя несколько рисунков Тони, и она везде грустная. Почему?

– Не знаю. Дома никогда об этом не говорили. А я была слишком маленькая, чтобы понимать оттенки настроения.

– Я думаю об этой жуткой истории с похищением Тони, и мне невероятно стыдно за себя. У людей реальное горе, много лет они страдают, а я придумываю себе страдания сама, – Матильда смотрела поверх головы Насти и печально улыбалась. – Настя, ты можешь меня выслушать?

Настю удивили вид Матильды и её вопрос. Она подумала, что подруга хочет рассказать про свою беременность и попросить совета. Но что Настя ей может посоветовать? Она сама ещё молода и неопытна в житейских делах, лучше с мамой поговорить. Настя задумавшись, медлила с ответом. Матильда же решила, что Настя просто не хочет с ней разговаривать о её проблемах, окунувшись вновь в боль своей семьи.

– Прости меня, Настя, я совсем не вовремя со своими проблемами, – тихо, извиняясь, проговорила Матильда и, отвернувшись к стене, натянула на себя с головой простыню.

– Нет, нет, Матильдочка, ты меня неправильно поняла. Я готова слушать, просто меня действительно унесло в прошлое. Его нельзя изменить, но его бывает трудно или невозможно забыть. Давай поговорим, – Настя подошла к кровати, на которой лежала Матильда, и легонько коснулась её плеча. – Ты плачешь? Матильдочка, что случилось?

Матильда, всхлипывая, повернулась к Насте:

– Я – идиотка, сама себя оговорила, а что делать дальше, не знаю, – она шмыгнула носом и вытерла его рукой. Получилось это по-детски трогательно и смешно одновременно.

Настя улыбнулась:

– Не поверю я, что разумная моя подруга сама себе навредила. А что значит «сама себя оговорила»? И перед кем ты себя оговорила?

– Умеешь ты, Настя, разрядить обстановку, – улыбнулась сквозь следы подруга. – Я сказала Руслану, что я беременная, но я на самом деле не беременна – я его хотела попугать, а он меня бросил, – выпалила это признание Матильда скороговоркой, как в омут бросилась с головой, и испуганно смотрит на Настю.

Тишина. Настя была готова услышать от Матильды о беременности, но совсем другого рода признание.

– Зачем ты его хотела попугать? И почему надо пугать таким радикальным способом? – Настя встала с края кровати и ходила из угла в угол комнаты.

– Я люблю Руслана. А ещё мне надо спасти честь семьи, поэтому я хочу выйти за него замуж.

– А как это связано одно с другим? – удивилась Настя.

– Мне сказали, что Руслана видели с Катей Шелеховой и они в парке целовались. Она с третьего курса, красивая, участвует в студенческом театре.

– Кто-то что-то сказал, кто-то что-то видел… Да это, может быть, просто мерзкая шутка, а ты поверила, – Настя сама уже успокоилась: хорошо, что Матильда не беременная, а из её вранья надо выбираться, забыть всё, как дурной сон. – Если ты сказала, что беременна, значит, вы с ним в близких отношениях, – не то утверждала, не то спрашивала Настя, а Матильда после этих её слов начала плакать навзрыд.

– Он всё так красиво обставил: и цветы, и шампанское, признавался в любви; я и сама не поняла, как всё случилось. Очнулась – лежим с Русланом в кровати в его комнате в общежитии, оба голые, мне больно внизу живота, он меня целует, я плачу, а он говорит, что он счастливчик и ему повезло – досталась девственница. В этот момент раздался громкий стук в дверь и голос его друга Мишки, чтобы открыли ему дверь, потому что он точно знает, что Руслан в комнате. В коридоре послышались ещё мужские голоса. Я заметалась по комнате, собираю свои вещи, а Руслан стянул простыню с кровати, увидел на ней кровь и сказал, что старинный обычай есть – показывать родителям и всей гостям на свадьбе простыню новобрачных: «Если кровь есть, значит, девушку непорочную в жены взяли. Вот, я буду показывать, что чистую тебя взял», – и странно засмеялся. Мне было стыдно и страшно – как буду сейчас выходить? Наконец мы оба оделись, Руслан открыл дверь комнаты. За дверью стояли помимо Мишки ещё несколько парней. Все громко смеялись. Я выскочила из комнаты и побежала так, что дороги не различала, а вслед мне нёсся разноголосый хохот. Вечером Руслан пришел с цветами и просил прощения за то, что так случилось; настаивая на интимной близости, он не думал, что я девственница.

– Почему же он не остановился в своем порыве, если увидел, что ты девственница? – удивленно и сердито спросила Настя.

– Он мне на этот вопрос ответил, что уже был в том состоянии от страсти, что совладать с собой не мог, – Матильда сидела печальная, но не плакала. Горестно вздохнула и продолжила: – После этого разговора он стал меня избегать, находил причину, по которой ему не прийти на свидание, которое сам же назначил, но присылал Мишку – сказать, что прийти не может: то у него зачет, то экзамен. Сессия же была. А потом появилась информация, что он встречается с Катей Шелеховой, вот я и забыла про гордость.

– Теперь понятно, почему ты получила «неуд» по древней истории, – прошептала Настя. – До древней ли истории было тебе, если в настоящей истории творилось средневековое мракобесие… Неужели все особи мужского пола ведут себя как животные?

– За несколько дней до отъезда Руслана на каникулы мы встретились, я ему сказала, что беременна, а он меня обозвал шлюхой и сказал, чтобы я к нему больше не приставала, – Матильда заплакала горько, навзрыд, уткнувшись лицом в подушку, чтобы родители Насти не услышали, как она плачет.

Настя сидела на кровати рядом с Матильдой и гладила её по спине. Далее Матильда рассказала о разговоре с дедом перед её отъездом в Ленинград, но только ту часть разговора, где он говорил о девичьей чести и чести семьи, а о том, кто её дед, она не обмолвилась ни единым словом.

– Вот поэтому я хотела, чтобы Руслан на мне женился! А ему ребёнок не нужен… Настя, а если бы я была и вправду беременная, а он меня бросил? Ой-ой, что теперь делать?! – тело подруги содрогалось, как в ознобе, свой крик она гасила подушкой, а вокруг разливалась боль…

– Что делать? Жить, Матильда, жить с гордо поднятой головой и как можно дальше обходить стороной этого мерзкого и трусливого человека. Выброси его из сердца и памяти, – Настя встала, подошла к окну. Помолчала, а потом решительно заявила: – Тебе надо отвлечься от всех этих печальных мыслей. Нужно составить план культурно-исторических мероприятий. Предлагаю поехать в Ипатьевский монастырь, потом сплавать в Плёс, посмотришь Левитановские места. Кострома – красивый город с богатой историей. Ты погрузишься в красоту и историю, переключишь внимание, и боль начнет стихать, и утихнет, постепенно утихнет. Может, не уйдёт совсем, но не будет рана кровоточить. Я знаю, что говорю. А сейчас будем спать.

– Спасибо, Настя, за поддержку. А в монастырь за что меня хочешь отправить? Чтобы я благочестивой стала? – Матильда печально улыбнулась. – Честь я уже потеряла, и мне придется уйти из института. Я боюсь его друзей, особенно Мишку: он ведёт себя как его слуга. Мне кажется, Руслан специально всё подстроил. А больше всего я боюсь, что о моем позоре узнает дедушка.

– Если бы ты и захотела стать монахиней, то не получилось бы – Ипатьевский монастырь – мужской. Монастырь закрыт в начале 1919 года, монахи с епископом Филаретом изгнаны, имущество национализировано, помещения монастыря использовались под различные цели, в том числе и жилые. В 1958 году часть помещений были переданы историко-архитектурному комплексу. Ипатьевским монастырём жители Костромы называют этот памятник истории по старинке. Территория монастыря не так давно была существенно расширена к югу, на мысу, образованном впадением реки Костромы в Волгу, за счет перевезенных сюда нескольких церквей, жилых домов и хозяйственных построек, теперь официальное название этого комплекса – Костромской историко-архитектурный музей-заповедник. Так что если бы ты и захотела стать монахиней, то не получилось бы. А уходить из института не надо. Будь над ситуацией. Голову выше, из наших никто не знает о случившемся, а на всех остальных наплевать – если что-то будут говорить, найдем способ досадить и Руслану, и слуге его Мишке. Я тебе обещаю. А о чести, как говорит моя бабушка Варя, думать смолоду надо, но нам, девушкам, это не всегда удаётся – слишком много соблазнов вокруг. Всё уже случилось, это нельзя изменить, но можно не повторять.

– Настя! Да откуда в тебе столько уверенности и взрослой мудрости, мы же ровесницы! Или самоуверенности… – Матильда смотрела на подругу с недоверием и, как Насте показалось, с враждебностью.

– Мои родители – учителя, бабушки и дедушки – тоже учителя, – Настя примирительно улыбнулась, – они нас воспитывают так, чтобы мы не уронили свою и их честь и достоинство, а что из нас получится – никто не знает; не дано знать нам, где мы оступимся, – соблазнов много. Я ведь ещё не встретила свою любовь и не знаю, как поведу себя в подобной твоей ситуации. Прости, если я тебя обидела.

– Ты меня не обидела, а удивила. Мой отец военный, но где служит, я не знаю (что-то остановило Матильду сказать, где работает её отец), он домой приходит поздно, и он очень серьезный всегда, с ним так запросто, как с твоим папой, не поговоришь. Я его люблю и боюсь. Мама не работает, в прошлом она была артистка в театре Леси Украинки, они с отцом там и познакомились. Она всегда занята, но не нами; нашим воспитанием в том варианте, как это делают твои родители, никто не занимался, нас с Богданом школа воспитывала, а меня ещё и книги – я много читала: Грин и Куприн – мои любимые писатели, и мечтала я о светлой любви и принце. Ни светлой любви, ни принца. Ты права, оно уже случилось, и с этим надо жить. Дедушка предупреждал о сохранении девичьей чести. Да, видимо, поздно сказал и не теми словами, если его наказ нарушила, – дрогнувшим голосом сказала Матильда. – Спокойной ночи, – она отвернулась к стене и натянула простыню на голову.