Читать книгу В тени креста - Максим Греков - Страница 33

***

Иван Беклемишев, раскачиваясь в седле в такт неторопливому лошадиному шагу, тащился в сторону Большого приказа. Он был погружен в свои раздумья и не замечал ни лёгкого липкого снега, что снова сыпал из серого неба, ни спешащих по своим делам москвитян. В голове его снова зрели вопросы, но задать их было некому.

На площади, что в народе прозвали «Никольский крестец», кто-то резко остановил его коня, взяв под уздцы.

Иван встрепенулся от своих мыслей и увидел перед собой, улыбающееся лицо своего отца.

– Сыне! Ты никак туговат стал на ухо? Я уж тебе кричу-кричу, а ты и головы не повернул, – добродушно прогудел Никита Беклемишев.

– Прости батька…, – рассеянно промямлил Берсень.

– Да чего уж, – отмахнулся Никита Васильевич. – Я ж разумею, что ты всё ещё в розмыслах о том…, – он неопределённо махнул рукой в сторону. – Однакось, раненько ты сегодня со двора утёк, я было, в приказ за тобой послал, ан, нет тебя там.

– А почто искал батька?

– Дык …Я за то и говорю, что холоп от думного дьяка Фёдора Курицына поутру был. С приглашением. Завтрева к обеду ждёт нас дьяк. Я смекаю, что сие не спроста. Такой человек просто за ради дружбы к себе не зовёт.

– Что ж, коли звал, то надобно пойти, – согласился Берсень. Он хотел было рассказать отцу о том, что видел утром в остроге, но передумал. Да и не был он уверен, что верно повёл себя с Ласкарёвым, сознание собственных ошибок досаждало. Отец ничем не поможет, а лишнюю думу подселять в его голову Иван не хотел. Надобно самому во всём разобраться.

Никита Беклемишев уловил настроение сына, но вида не подал. Вместо этого он махнул рукой своему стремянному, что стоял подле коней на другой стороне улицы.

– А что сыне, не поворотить ли нам к дому, да не пойти в баньку, да с веничком еловым, да с медами стоялыми, монастырскими, глядишь, и все печали твои разгоним? – предложил отец.

– Медами сказываешь? – переспросил Берсень, его вдруг тронула неожиданная мысль. – А что батька, не заехать ли нам прямо сейчас к отцу Михаилу, после нашего разговора недобрый осадок у меня на душе, и мёду там отопьём, может он и успокоит?

– То дело хорошее, хотя прежде не замечал я в тебе такого почтения к сему славному пастырю, но коли желаешь, поедем, – удивлённо пробасил Никита Беклемишев.

«Вот сейчас всё и прознаем. Теперича, отче Михаил, не отвертишься! Почто утаил, что мой холоп со своим братом на твоём подворье жил?» – вертелось в голове Ивана, пока они разворачивали коней к Архангельскому собору. Он мысленно представлял, как будет вопрошать об этом настоятеля и как тот, понимая, что Берсеню уже много известно, не сможет уйти от ответа. Эти мысли как чёртики скакали у Ивана в голове до самого храмового подворья.

Вот и церковный двор, вот и знакомые с детства ворота. Вихрем, спешившись, Берсень забарабанил в калитку и не остановился, пока изумлённый привратник наскоро не откинул засов и не впустил нечаянных гостей на храмовый двор.

– К отцу Михаилу мы, – выпалил Иван.

– Дык, это…, нету ведь его в храме, – промямлил всё ещё ошарашенный нежданным напором знакомый привратник. – После утренней службы, отбыл он к дьяку Фёдору Курицыну, тот скорбную литию на дальнем погосте по своим и чужим холопам, сгинувшим от моровой язвы, заказал…, мыслю, что аккурат сейчас этот молебен там и идёт. Может вам туда, ежели что спешное?

Беклемишевы, услышав про Курицына, не сговариваясь, переглянулись.

– А это что? Тоже служба? Её кто ведёт? – недоверчиво указал Никита Беклемишев, на безмолвную процессию монахов, что молчаливо шли размеренным шагом через подворье.

– То братия на отпевание шествуют, и у нас преставился ночью один из монасей. Да вы про него знаете…. Тот, который в прошлом разе с глазной хворью был, – ответил привратник.

Берсень нервно сощурился и отвернулся к осеняющему себя крестом отцу.

– Да батька, на завтрева разговор с дьяком Курицыным зело нужон. Ой, неспроста, всё заплелось в един жгут.

Отец в ответ, лишь молча, кивнул головой.